Сергей Зверев - Пиратские игры
Когда на корабле объявили тревогу, Сухомлин как раз был в наряде. Сонный и уставший, он занимался чисткой гальюнов. Сирена тревоги насторожила его, курсант принялся лихорадочно перебирать возможные варианты. Что случилось – сели на мель? Авария в машинном отделении? Или все-таки тревога учебная? В любом случае надо спешить грузиться на шлюпки. Затем голос командира объявил боевую тревогу, сказав, что произошел пожар в машине, и сообщив о всеобщем построении на палубе. Сухомлин автоматически повел носом, но запаха дыма не почувствовал. «Наверное, еще не успел разойтись по кораблю», – объяснил сам себе курсант.
У самого выхода на палубу Сухомлин вдруг вспомнил о своем любимце – корабельном псе Тузике. Неоднократно «прокалываясь» и получая за излишнее любопытство наряды на чистку камбуза, Сухомлин лучше других моряков подружился с собакой и все время пытался ее чем-нибудь подкормить. Это похвальное в глазах пса желание побудило ответную привязанность, и с тех пор курсант проводил почти все свое свободное время, играя с Тузиком. «Ничего, успею погрузиться, шлюпок хватит на всех. А если на самом деле какая беда приключилась, то собаку бросать нельзя», – решил будущий офицер.
Тузик жил на камбузе, поэтому курсант сперва побежал туда. Но пса там не оказалось. Тогда курсант побежал по всем остальным хозяйственным отсекам: обшарил душевые и гальюны и наконец-то нашел его спящим на коврике около корабельного лазарета. Неожиданно за углом курсант увидел плюгавого сомалийского беженца, подобранного с мотобота. Из-за того, что он упорно сопротивлялся тому, чтобы врач осмотрел его беременную жену, курсант хорошо запомнил этого субъекта. Но на этот раз сомалиец совсем не походил на самого себя. А самое главное – у него в руках был пистолет. Мурашки пробежали по спине Сухомлина. Боевая тревога, вооруженный беженец – курсант чувствовал, что все это взаимосвязано, но как – понять не мог. Затаившись, курсант решил тихо направиться на палубу, чтобы спрятаться в одной из шлюпок. Почему он так поступил, Сухомлин и сам не мог себе объяснить. То ли мальчишеское любопытство «посмотреть, что будет дальше», не думая о последствиях, то ли еще что...
Как назло, в это время сирена разбудила-таки Тузика. Увидев в другом конце коридора ненавистного африканца, пес гавкнул и дернулся было в сторону Хеттифа, но Сухомлин успел схватить собаку и несмотря на сопротивление зажал ему пасть. Затем потащил собаку на палубу, проклиная про себя глупого брехуна, который чуть было не подставил под угрозу его жизнь. Курсанта спасло то, что Али был довольно далеко да и повернулся спиной, а из-за шума сирены не расслышал толком собачьего лая.
На палубе около шлюпок никого из команды не было. Курсант убедился в своих наихудших опасениях и, проклиная победившую трусость, решил не искать остальных, а укрыться в ближайшей шлюпке. Затащив туда Тузика, Сухомлин изнутри разгладил брезент, чтобы отвести всякие подозрения от своего убежища, после чего решил отлежаться до той поры, пока ситуация как-нибудь не разрешится. Как? Это оставалось вопросом, которым испуганный и встревоженный Сухомлин решил не задаваться. Время шло.
Неожиданно брезент приподнялся. Незаметно для себя уже немного задремавший Сухомлин (как-никак ночь не спал, а на дне шлюпки было достаточно удобно и темно) встрепенулся и радостно улыбнулся от приятной неожиданности – из-под приподнятого брезента в шлюпку заглядывал Полундра!
– Т-с-с-с! – приложил палец к губам старлей и сам залез под брезент. – Ну что, хреновые наши дела, курсант.
– Товарищ старший лейтенант, а что случ...
– Да не было никакого пожара в моторном отсеке, – ошеломил Полундра, – кто-то убил всех мотористов вот этим, – старлей очень осторожно развернул платок с завернутыми в него длинными иглами какого-то экваториального растения.
Курсант не переставал удивляться: захват корабля произошел при помощи настоящего туземного оружия, шипов, смазанных смертельным ядом! История просто походила на романы Жюля Верна, и можно было бы с интересом ожидать дальнейшего развития событий, если бы на кону не стояла собственная жизнь. В этом сомневаться не приходилось.
– Я сразу почувствовал неладное, – продолжал шепотом Полундра, – непонятно только, зачем всем надо было погружаться в мотобот, странное решение... Непохоже на нашего кавторанга.
Сухомлин видел, что даже такой опытный морской офицер, как Полундра, не может понять всего происходящего. Но все равно вместе с Павловым курсант чувствовал себя гораздо увереннее.
– Что же нам делать, товарищ старший лейтенант?
– Ну, что, ждать.
– Но ведь корабль угоняют, спасать надо!
– Как спасать? Что ты все лепишь, курсант? Тут сначала все надо хорошенько обдумать, понять ситуацию, а потом, по ней, по ситуации, и действовать. У нас даже оружия с собой нет. Для начала давай-ка лучше переберемся в соседнюю шлюпку.
Курсант не решился спросить, чем не подходит эта шлюпка, в которой он чувствовал себя уже привычно, да к тому же ему совсем не хотелось вылезать из укрытия на палубу даже ради того, чтобы перебраться в лучшее место. Однако всецело полагаясь на авторитет старлея, Сухомлин решил без лишних вопросов подчиниться.
На самом деле причина их «передислокации» была в том, что, заранее готовясь к мастер-классу по боевому дайвингу, Полундра еще до захвата корабля успел перенести гидрокостюм, баллоны с кислородом и все остальное снаряжение, в том числе и подводный пистолет, в соседнюю шлюпку. Именно поэтому он теперь хотел туда перебраться.
– Товарищ старший лейтенант, а где мы сейчас находимся?
– Это узнать нетрудно, у меня ведь GPS-навигатор с собой есть, – с этими словами боевой пловец продемонстрировал хитрый прибор.
Курсант, придерживая одной рукой пса, с опаской выглянул из-под брезента и осмотрелся по сторонам.
Сухомлин и Полундра осторожно вышли на палубу и тихо направились в сторону другой шлюпки, как вдруг позади послышался четко различимый стук шагов по палубе. Курсант обернулся – за спиной стоял Али Хеттиф!
Глава 14
Солнце быстро убегало за горизонт. Наступали тропические сумерки, несшие прохладу и тень, которых так ждали еще с утра. Крики животных из леса стали затихать, и неопытному иностранцу могло бы показаться, что и лесные жители отправляются на боковую, закончив свою бурную дневную деятельность. Но местным было прекрасно известно, что на самом деле в лесу многое только начиналось – хищники выходили на ночную охоту. О чем знали и их потенциальные жертвы. Поэтому молчали и те, и другие. Хищники – чтобы незаметно подобраться, а жертвы – чтобы не выдать себя неосторожным движением или звуком.
Подобно лесу, стоящий на его окраине сомалийский поселок производил вполне спокойное впечатление, хотя на самом деле там кипела работа. Местные готовились к своей охоте – на людей. Война стала основным занятием большинства сомалийских мужчин за последние двадцать лет. Если собрать все оружие, которое самым разным образом оказалось на руках «мирных» жителей, не говоря уже о военизированных формированиях многочисленных племенных вождей и исламских фундаменталистов, то наверняка им можно было бы вооружить еще несколько стран. Впрочем, оружие – это единственный показатель на душу населения, по которому Сомали идет впереди планеты всей. Во всем остальном страна просто поражает нищетой и прочими «минусами».
Такое же впечатление производил и поселок. Древние хибары, в которых зияли дыры от пуль и осколков, в беспорядочном порядке были разбросаны по поселку. Рядом с ними, размером с дом, возвышались кучи гниющего мусора. Антисанитария поражала – над разлагающимися пищевыми отходами тучами летали мухи, создавая постоянный гул, везде бегали крысы размерами с небольших собак, которых, впрочем, в поселке почти не было – всех бродячих псов изголодавшиеся люди давно съели. Стены и крыши хижин не спасали от духоты, вони и мух, но к ним добавлялись еще и блохи, вши, клопы – эти существа выглядели более сытыми, чем люди. Помимо паразитов, мух и крыс, других домашних животных в поселке было мало.
Между постройками извивались вытоптанные дороги – местные улицы. В тех местах, где они расширялись достаточно, чтобы мог проехать внедорожник (другие модели машин здесь использовать почти бессмысленно), на этих самых дорогах можно было увидеть старенькие джипы. По обочинам были возведены насыпи из земли и рухляди, напоминавшие баррикады, – все это было предусмотрено на случай вторжения в поселок вражеского племени. Время от времени налетающий ветер поднимал в воздух огромные клубы пыли, которые накрывали весь поселок, забивались в уши и ноздри, резали глаза сидящим около своих домов людям. Воистину, если и представлять, как выглядит ад, то он должен быть похож на сомалийскую деревню.
Жители поселка тоже производили соответствующее впечатление – одетые в какое-то тряпье, по существу голые, грязные и тощие до ужаса. Все эти люди на первый взгляд немногим отличались от прыгающих по крышам их домов многочисленных обезьян, которые были наглы настолько, что умудрялись воровать какую-то еду даже у этих несчастных. Детишки, до пяти лет висящие на спинах у своих матерей и не умеющие толком ходить, малыши, пузатые до безобразия, но не оттого, что их перекармливали, а, наоборот, распухшие от голода – вот оно, лицо гуманитарной катастрофы.
