Фридрих Незнанский - Золото дикой станицы
Димон поднял голову и, глядя злым взглядом на товарища, потому как тот со своей помощью поставил Димона совсем в глупое положение, мрачно произнес:
— Не мог он сбежать. Я везде посты расставил.
— Не посты, а разъезды, мудак, — резко перебил его Куренной. Его тяжелый взгляд скользнул по лицам казаков.
— Плохо шмонали. Он здесь чужой, его наши сразу бы увидели и выдали со всеми потрохами.
— Ну давай пидпалим станицу со всех сторон и кругом станем, — неудачно пошутил кто-то из казачков. — Может, он и выбежит.
— Ты, Клест, пыхало свое поганое заткни! — гневно оборвал его Куренной и хлопнул ладонью по столу, да так, что посуда зазвенела. — Охренели совсем, мать вашу! Где субординация?!
Клест испуганно втянул голову в плечи и заюлил:
— Та я пошутковал.
— Нашел время шутковать. — Куренной вдруг успокоился и спокойным тоном объявил:
— Похороны в субботу.
— Так смотр отменяется? — Димон встал и запустил руку в карман. — Надо обзвонить всех…
— Сидеть! Никто ничего не отменяет! С похорон на смотр поедем. — Он с угрозой обвел всех взглядом и с расстановкой произнес:
— Но если вы… до субботы… его не найдете…
Он не успел закончить фразу, как дверь кабака вдруг распахнулась и на пороге появился Турецкий. Он так и представлял себе эту встречу: изумление на лицах казаков сменилось яростью и злорадством. Враг сам пришел к ним. Димон медленно начал подниматься, не сводя взгляда с Турецкого. Но тот и внимания не обратил на него. Его взгляд безошибочно остановился на Куренном:
— Ты — главный?
Димон ошалел от такой наглости.
— Ну ты…ты…
Но Турецкий опять его проигнорировал и обращался только к Куренному.
— Разговор есть. На пять минут. Оружия у меня нет.
Димон застыл в стойке охотничьей собаки и только ждал команды Куренного. Но тот исподлобья рассматривал Турецкого, словно давая ему оценку, наконец что-то решил про себя и коротко бросил казакам:
— У крыльца ждите.
Взгляд его остановился на напряженной фигуре Димона, который не тронулся с места.
— Сказал — у крыльца. Ко всем обращаюсь!
Задвигались стулья, казаки затопали к выходу, бросая злые взгляды на Турецкого. Будь их воля, всей стаей бросились бы на него немедленно — подумал Турецкий, и не дожидаясь приглашения Куренного, сел напротив него.
— Ты хто? — Куренной мог бы и не задавать этот вопрос, поскольку и так догадался, кто пожаловал к ним в гости.
— Человек, — спокойно ответил Турецкий. — Можешь называть меня…Антоном. Твой брат меня ограбил в поезде, я искал его, чтобы вернуть свое.
— И убил его, — скорее спросил, чем подтвердил слова непрошенного гостя Куренной.
— Нет. Это не я сделал, а Кудря. Я это сам видел. Я следил за твоим братом, просто морду хотел ему набить. А ты бы на моем месте разве не сделал то же самое?
— Откуда ты знаешь Кудрю? — Куренной не стал отвечать на вопрос Турецкого, теперь его интересовало совсем другое.
— Я слышал, как твой брат называл его по имени.
— А с какой стати я должен тебе верить? Зачем Кудре убивать Олега?
— Не знаю. Спроси у него сам. Я так думаю — потому, что твой брат идиот. Был идиот…
Куренной от ярости едва не поперхнулся.
— Ты думаешь, шо говоришь?! Вот сейчас хлопцы вернутся и через час-полтора мы будем есть борщ…Из тебя!
Турецкий невозмутимо смотрел в глаза Куренного.
— Как ты думаешь, что делал твой брат в Первоуральске?
Куренной не ответил. Он ждал, что скажет Турецкий.
— Вот, не знаешь. А я знаю. И не потому, что там был, а слышал вчера разговор твоего брата с Кудрей. И он рассказал, что у него там появилась надежная дивчина, у которой брат работает на частном прииске. Я так думаю, Олег с ней закрутил, чтобы подкатиться к ее брату. И узнал, что оттуда в Новороссийск в порт перегоняют вагон, а в нем сто пятьдесят килограммов левого золота. Вагон всю дорогу перецепляют из состава в состав, чтобы следы замести, но маршрут составлен так, что он проходит прямо через вашу подведомственную сортировочную. Во время вашего смотра…В общем, твой брат пообещал вагон встретить и проследить, чтобы его спокойно перецепили к другому составу. Неужели он ничего тебе не сказал? Я слышал, как он предложил Кудре ограбить вагон. Сказал, что двадцати процентов ему хватит. Но только в том случае, если ты ничего не будешь об этом знать. Олег думал, что Кудря согласится. Между прочим, Кудря удивился, что Олег собирается тебя обставить. Скорее всего он и не поверил Олегу. И просто прирезал его. А информация, кстати, у него осталась…
Куренной недоверчиво слушал Турецкого, наконец поинтересовался:
— И откуда столько подробностей?
— Я ж говорю — слышал. Если точнее — подслушал. Стоял в двух метрах в кустах.
— На твоих глазах убивали человека и ты ничего не сделал?
— Все произошло слишком быстро. В какой-то момент я вообще ничего не видел, только слышал. А когда вышел из укрытия, было уже поздно.
Куренной постукивал пальцами по столу, потом нервно затянулся сигаретой, обдумывая слова Турецкого. Наконец после некоторой паузы спросил:
— Ты на мой первый вопрос не ответил. Кто ты такой? Чем занимался?
— Можно считать, что я…частный охранник.
Куренной усмехнулся и с силой вдавил сигарету в пепельницу.
— Чего охраняешь?
— Людей.
— Я погляжу, ты очень наглый, раз пришел сюда и говоришь мне в лицо, шо мой брат предатель, после того, как тебя видели над его трупом.
Турецкий пожал плечами.
— А я не рассчитывал, что ты мне сразу поверишь…У меня другого выхода не было. С одной стороны вы, с другой — менты. Как говорится, хрен редьки не слаще. Меня здесь зажали — уйти я не мог. Вот и решил прийти к тебе. Поскольку моя информация тебе гораздо интереснее, чем ментам.
— И что ты сейчас хочешь от меня?
— Мне бы уехать отсюда. Спокойно, без стрельбы — дружелюбно ответил Турецкий.
— Пока ты никуда не поедешь. Мы же должны твои сказки проверить, — усмехнулся Куренной и первый встал из-за стола.
Лена с тревогой наблюдала за сборами дяди Володи. Вид у него был воинственный и сосредоточенный — не подступись. А когда он выкатил из сарая мотоцикл с коляской, Лена поняла, что к осуществлению операции дядя Володя подготовился основательно. Он мельком взглянул на племянницу и строго сказал:
— Шоб сидела в хате и не высовывалась. Никому не открывай. Так будет надежнее.
Лена молча кивнула, а дядя Володя заскочил в хату и вышел с карабином, который он обмотал тряпкой.
— Дядя Володя, вы там поосторожнее, — жалобно попросила Лена. — Если бы была моя воля, ни за что не отпустила бы вас.
— И шо? — хмуро спросил Володя. — Нехай человек сам с этой бандой справляется? В кои веки появился у нас нормальный мужик, который не испугался этих придурков, так не отдавать же его им на растерзание!
Он грузно уселся на мотоцикл, с силой опустил ногу на педаль, завел мотор и крикнул Лене, перекрикивая треск мотора:
— Отчиняй ворота, а потом закрой на засов.
Оба Марсика выскочили из будки и залаяли так, будто прощались с хозяином навеки.
— Цыть, малахольные! — прикрикнул на них дядя Володя. Собаки послушно отступили от мотоцикла и жалобно завыли. — Та тю на вас! — суеверно сплюнул трижды через плечо хозяин. — Воете, як на покойника!
Соседи с любопытством выглядывали из-за заборов, когда бывший начальник милиции с грохотом пронесся по пыльным улицам станицы. Не так часто он теперь разъезжал на своей железной коняге, поэтому соседей занимал вопрос, куда так поспешает их сосед. Будут теперь думать и гадать, сочинят новость и пустят по станице, — беззлобно подумал о них бывший начальник милиции.
Володя выехал на грунтовую дорогу и подпрыгивая на ухабах, зорко всматривался вперед. Вот и лесополоса. Вокруг никого, как и ожидалось. Он осторожно съехал с дороги, завилял между деревьями и наконец остановился, убедившись, что с дороги его никто не мог увидеть. Сел в кустах и закурил. Часа полтора в запасе у него было. Еще раз прокрутил в мыслях план, который ему предложил Турецкий. За всей простотой этого плана скрывалось множество подводных камней. И Володя прикидывал, как поступить в любом из случаев, если ситуация изменится. Конечно, он оценил смелость москвича, но все-таки предприятие ожидалось очень неспокойным. И это в лучшем случае. События могли развернуться так, что Турецкому действительно угрожала опасность.
Время тянулось долго, он уже выкурил три папиросы, тщательно потушил их и решил больше не курить. Вот-вот на дороге могли появиться люди Куренного. Или Кудри. Смотря кто нетерпеливее.
В тишине послышался звук моторов нескольких машин, как будто приближался целый караван. Володя улегся на землю и сквозь ветки деревьев начал наблюдать, как со стороны Ворыпаевки показались три машины. Они остановились там, где и предполагал Володя. Две из них развернулись в обратную сторону. Захлопали дверцы машин, Володя быстро пересчитал вышедших — восемь человек. Они о чем-то переговаривались, Володя через оптический прицел углядел Кудрю. Он единственный был лысый и выделялся среди своих телохранителей. Володя прицокнул языком:
