Михаил Серегин - Палач в белом
Заметьте, она боялась сама убить, но совершенно не боялась огласки, предлагая заняться этой работой первому встречному. Видимо, она всерьез уверена, что в наши времена убийство не является очень уж предосудительным актом. И, пожалуй, она где-то права... Ваша позиция в этом вопросе была ей совершенно непонятна. Скорее всего она подумала, что вы глуповаты и непрофессиональны. Эдакий врач-недоучка. Но, судя по всему, в скором времени она нашла подходящего врача. – Чехов пронзительно посмотрел на меня и заключил: – Если этот человек действительно существовал и удастся узнать его имя – считайте, полдела сделано. Он наверняка признается. Интеллигенция, уж простите, Владимир Сергеевич, раскалывается быстро...
– Да бог с ней, с интеллигенцией! – нетерпеливо сказал я. – И как вы думаете, где искать этого человека?
Чехов, щурясь от дыма, почесал нос рукой, в которой была зажата сигарета.
– Тут две возможности, – задумчиво сказал он. – Или она продолжала бить в одну точку и этот человек с вашей «Скорой», или она нашла кого-то со стороны. Но вы говорите, что наблюдал Зелепукина профессор Черкасов... Не думаю, что профессор годится в киллеры. Идти в поликлинику, искать кого-то там – пожалуй, это не в характере самой мадам. Не забывайте, что она как-никак из высшего общества... Нет, я все-таки склоняюсь к мысли, что она методически продолжала поиск убийцы среди тех, кто был ей в какой-то степени знаком. То есть среди ваших. Кто, говорите, выезжал к ней после вас?
– Врач Светлышев, Виноградов, потом Четыкин и Екатерина Игнатьевна, с которой я так неудачно побеседовал, – сказал я.
Юрий Николаевич раздавил в чашке окурок, весело посмотрел на меня.
– Да уж, – сказал он. – Но не думаю, что эта беседа будет иметь отрицательные последствия. Судя по вашему описанию, Екатерина Игнатьевна – женщина весьма вздорная и чересчур сосредоточенная на своей драгоценной персоне. Ваши незначительные вопросы давно вылетели у нее из головы. Кстати, склоняюсь все же к мысли, что она здесь ни при чем. Женщина вряд ли доверится женщине, поверьте мне. Особенно если обе женщины стервы. А кто, говоришь, еще там был? – Юрий Николаевич наморщил лоб, пытаясь вспомнить фамилии.
– Светлышев, Виноградов и Четыкин, – повторил я.
– Расскажи-ка мне о каждом из них, – с интересом попросил Чехов.
– Лешку Виноградова я знаю года два, – начал я. – И мне этот парень нравится. Во всяком случае, нравился до сегодняшнего дня...
– Ну, подождите, – успокаивающе сказал Чехов. – Может быть, вы абсолютно не зря придерживались такого мнения.
Я пожал плечами и продолжил:
– Он, конечно, парень честолюбивый, амбициозный и, я бы даже сказал, циничный. Тем не менее он нежадный, общительный, поможет, если попросишь... Чувство юмора у него хорошее.
– А как у него обстоят дела со средствами?
Я вздохнул.
– К сожалению, широта натуры – одна из его сторон. Лешка тратит деньги не задумываясь, а потом мучается, где их взять. Занимает, перезанимает, у меня несколько раз одалживал. Тем не менее, когда они у него есть, охотно сам даст в долг.
– А женщины? Я это к тому, – пояснил Чехов, – что его могла толкнуть на преступление какая-нибудь пассия.
– Вряд ли, – покачал я головой. – Женщин Лешка меняет с легкостью, и я не замечал, чтобы он хоть к одной из них относился настолько серьезно, чтобы пойти на такое. Нет, если это и он, то причины, толкнувшие его на убийство, совсем другие.
Сказав это, я задумался. Расписывая сейчас положительные стороны Лешки Виноградова, я почти уверился в том, что он не может быть убийцей. Но, понимая, что мной движут эмоции, я включил холодный разум и сразу же сказал себе, что никого не стоит раньше времени выбрасывать из списка подозреваемых по личным симпатиям.
– Дальше, дальше, – нетерпеливо прервал мои размышления Юрий Николаевич, и я снова начал говорить:
– Как о враче о Лешке могу сказать только хорошее. Ему бы усидчивости – диссертацию мог бы написать, с его-то данными. Интеллект у парня очень высокий.
– Так, а следующие двое?
– Четыкина я знаю недавно, – задумчиво протянул я. – И, честно говоря, мне он не нравится.
– Почему? – сразу же спросил Чехов.
– На мой вкус, человек он неважный, – ответил я. – Эгоист, педант, интроверт... Да и вообще физиономия у него противная...
– О! – воскликнул Чехов, поднимая вверх палец. – Вы нарисовали типичный портрет убийцы.
– Не знаю, – признался я. – Я понимаю, что могу утрировать, опять же руководствуясь субъективкой, но я говорю честно. Не лежит у меня к нему душа. Какой-то он вечно недовольный, брюзгливый, завистливый... Вы уж извините, Юрий Николаевич, что я всем своим рассказам придаю эмоциональную окраску, просто мне так легче описывать человека.
– Я понимаю, – кивнул Чехов. – Но постарайтесь вспомнить, не замечали ли вы чего-нибудь конкретного за Четыкиным? Вот вы говорите, что он завистлив. А в чем это выражается?
– Он всегда недоволен, если кто-то добивается больших успехов, чем он. Или приобретает что-то, чего он не может себе позволить. Да порой доходит до смешного – Лешка Виноградов как-то утром после дежурства достает из холодильника свой пакет апельсинового сока, так Четыкин его таким осуждающим взглядом окинул! А потом еще и лекцию прочитал: дескать, молодой человек, вот вы плачетесь, где бы денег занять, а сами совершаете непозволительную роскошь... Конечно, это еще не факт, – признал я. – Но как человек Роман Ильич малосимпатичен.
– А как врач? – спросил Чехов.
– Не слышал ничего такого, чтобы можно было заподозрить его в непрофессионализме, – задумчиво протянул я. – Да и вообще врачи нашей клиники отличаются высоким профессиональным уровнем.
Юрий Николаевич явно хотел бы поспорить со мной на эту тему, но сейчас времени на это не было, поэтому он, с сожалением погасив свое желание, сказал:
– Итак, у нас остается последний подозреваемый – как вы сказали, Светлышев?
– Да, – подтвердил я. – Светлышев Вениамин Павлович. Из всей компании, пожалуй, самый заурядный человек. Спокойный, немногословный. Правда, затюканный семейными проблемами. У него взрослые дети, внуки, жена... Все требуют расходов. Еще там у него жилищные проблемы, по-моему. Словом, вполне типичная картина. Но есть один момент...
Юрий Николаевич с любопытством посмотрел на меня.
– Я точно не знаю, – признался я, – но ходят слухи, что Светлышев посещает какой-то подозрительный клуб здоровья, которым руководит не менее подозрительный гуру. Чем они там занимаются на своих занятиях, я, конечно, не знаю, хотя версии по клинике гуляют самые невероятные. В основном судачат женщины, им это интересно. Конечно, девяносто процентов того, что они говорят, можно считать полным бредом, но ведь дыма без огня не бывает. Я слышал, что Светлышев со своими одноклубниками по выходным уезжают в загородные дома отдыха. А ведь на это тоже нужны средства. Ведь наверняка первое, что толкнуло нашего врача-убийцу на преступление, – это деньги?
– Вероятнее всего, – согласно кивнул Юрий Николаевич. – И все же другие версии отметать тоже не стоит. Я бы вот что вам посоветовал – последите за каждым из них, попробуйте что-то разузнать. Только не спрашивайте в лоб – ты убил? Ни один из них все равно вам ничего не скажет. Попробуйте сблизиться с ними, поспрашивайте знакомых. Может быть, кто-то вдруг начал сорить деньгами, посещать рестораны, понимаете...
– Хорошо, – кивнул я. – Я попробую.
– И с кого вы решили начать?
– Пожалуй, с Четыкина, – подумав, сказал я.
– Я и не ожидал другого, – усмехнулся Чехов. – Вы уже почти уверились, что это он, и теперь постараетесь себя в этом убедить. С точки зрения эмоционального человека, это понятно.
– А что вы мне посоветуете? – сразу же потух я.
– Да это ваше дело, – пожал плечами Чехов. – Попробуйте использовать свою интуицию, а там посмотрим, что получится.
– Но послушайте, – сообразил вдруг я. – Ведь Четыкин был у Зелепукина недели за две до смерти! Он не может быть подозреваемым!
– А я думаю, может, – заявил Чехов. – Он, как и вы, столкнулся с проблемой первый раз в жизни. Предложение, как вы выразились, было действительно необычным. Я думаю, он просто размышлял и пришел в конце концов к выводу, что надо это предложение принять. Тогда он поехал на Котельническую набережную частным порядком и сделал свое дело. Кстати, можно показать фотографии всех троих лифтеру. У этой публики взгляд наметан – они вполне могли его запомнить... А лучше всего, – добавил он самым доброжелательным тоном, – бросьте вы все-таки это дело, а? Не ваше оно!
– В каком-то смысле не мое, – возразил я. – Вы этого не можете отрицать. Но попробую разобраться. Не возражаете, если обращусь к вам за консультацией?
– Буду рад! – загорелся Чехов. – Жду вас в любой день. Адрес мой у вас имеется. Телефон тоже. Всегда к вашим услугам. Я ведь, знаете, почти всегда дома... Огородами не увлекаюсь, компаний не люблю... Кстати, угощу вас столь ненавистными вам грибками... Вы сами-то как – в отношении запотевшей бутылочки?
