Сергей Донской - Битва президентов
– Математик из тебя, может, и неплохой, а сотрудник службы государственной безопасности хреновый. Шесть трупов у него! Сосчитал он! – Луконин воровато оглянулся, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь этот более чем подозрительный разговор. – А известно ли тебе, что на месте преступления обнаружено пять тел в бомжовской рванине и два трупа, принадлежащих разнорабочим городской свалки? Последние скончались от огнестрельных ранений, тогда как пятеро умерли в результате отравления газом, предположительно окисью углерода. Теперь считай, математик, как следует считай! – Луконин сердито засопел. – Куда делось еще одно тело – в камуфляжной форме – и кто застрелил тех двоих? Где его теперь искать?
– Барвин, – прошептал потрясенный Разин. – Барвин, падла.
– Это кто? – быстро спросил Луконин.
На его висках хорошо просматривались набухшие под кожей вены.
– Тот отставной прапорщик, которому я поручил акцию возле аэродрома, – ответил Разин. – Он один был вооружен. Но я ума не приложу, как он умудрился выжить в фургоне.
– Это тебя сейчас должно заботить в первую очередь, – произнес Луконин. – Тебе ведь тоже нужно умудриться выжить. Где ты откопал этого чертового прапорщика?
– Нашел его в нашей компьютерной базе данных. Бывший пограничник с хорошей военной и физической подготовкой. Умом не блещет, но…
– Ты зато, как я погляжу, умом сильно блещешь. Ладно, продолжай.
– Опытный, исполнительный, ответственный, – принялся перечислять Разин. – Службу проходил в подразделении специальной разведки, в должности старшего разведчика-инструктора. Грузия, Туркмения, Дагестан. За боевые заслуги получил коленом под зад и пенсию в размере пяти тысяч рублей. Уговорить его поработать на нас было несложно.
– Он поработал, – кивнул Луконин. – Выполнил то, что от него требовалось. А ты? Тоже выполнил то, что от тебя требовалось? Я так не считаю. – Он поморщился. – Как ты мог его упустить, полковник? Почему лично не проконтролировал?
Разин виновато ответил:
– Не хотел светиться при посторонних. Кроме того, к вам спешил, товарищ генерал. Хотел новости поскорее сообщить.
– Кто спешит, тот… Короче. – Луконин прищурил один глаз, глядя на подчиненного, как петух на червяка. – Насколько я понимаю, ситуация такова. Когда нашу великолепную шестерку выгружали из фургона, один из них притворился мертвым, но на самом деле был как тот Ленин, что и теперь живее всех живых. Я говорю о твоем опытном, исполнительном и ответственном прапорщике Барвине. Ушлый, зараза! Выбрав подходящий момент, достал пистолет и положил ту парочку, которая должна была закопать трупы. Возникает вопрос. Где находились водитель фургона и его напарник? Тоже куда-то спешили?
– Степанцеву и Белоброву было приказано лично проследить за… гм, окончанием процедуры, – доложил Разин, не решившись назвать вещи своими именами. – Они ответят.
– Для начала, – заговорил Луконин, шагая по тротуару в обратном направлении, – пусть они найдут беглеца. С ними разбираться потом будем.
– И со мной?
Этот вопрос, заданный напрямик, заставил генерала задуматься. Он не знал, как быть с Разиным. Мертвый, полковник никак не мог выболтать большие и маленькие секреты своего начальства. Живой, он как нельзя лучше годился для выполнения различных поручений. Случай с воскресшим мертвецом был случайностью. Прежде Разин всегда успешно справлялся с поставленными задачами. Без такого помощника Луконин чувствовал бы себя как без рук.
– На первый раз прощаю, – произнес он, остановившись в метре от «Мерседеса». – Но при условии, что прапорщик Барвин будет ликвидирован в ближайшее время.
– Сроки? – деловито осведомился Разин.
– Сутки.
– Не уложусь.
– Двое суток, – согласился готовый к такому ответу Луконин. – Учти, это максимальный срок.
– Я попробую, – проговорил Разин, – но ничего не обещаю. Сами знаете, сколько времени и сил уходит на поиски человека. Это даже при том условии, что его ищут официально. В нашем случае…
– В твоем случае, – перебил Луконин, доставая из кармана зазвонивший телефон.
Разин деликатно отвернулся, давая понять, что не намерен совать нос в дела начальства, но, разумеется, ловил каждое доносившееся до его ушей слово. Шестое чувство подсказывало ему, что телефонный разговор напрямую касается истории с обнаружением мертвецов на свалке. Он не ошибся. Выслушав собеседника, Луконин словно постарел сразу на несколько лет. Он по-прежнему походил на большую птицу, но теперь это был дряхлый, понурый стервятник, доживающий свои последние дни. «Не дотянет до пенсии, – решил Филин. – Схватит инсульт или инфаркт. Чем же это его так огорошили?»
Любопытство полковника Разина было удовлетворено очень скоро и в полной мере. Спрятав телефон, Луконин заговорил голосом усталого трагика, вынужденного играть давно опостылевшую ему роль.
– Поздравляю, – произнес он тоном, который можно было назвать каким угодно, только не радостным. – Звонили из конторы. Сам… – Луконин мимолетно возвел глаза к небу, более чем прозрачно намекая на директора Федеральной службы безопасности. – Мне поручено расследование группового убийства, предположительно совершенного в районе аэродрома «Северный». Аналитики убеждены, что преступление прямо или косвенно связано с крушением польского самолета. Понимаешь, что это значит?
– Как? – опешил Разин. – Откуда…
Неожиданно скопившаяся во рту слюна мешала ему говорить, но Луконин понимал, что хочет спросить подчиненный.
– От верблюда, – очень по-детски процедил он. – На месте падения «Ту-154» до сих пор толчется много народа. Кто-то увидел белый микроавтобус, кто-то засек подозрительный дым. Хорошо еще, что звонок поступил в управление слишком поздно – не успели твою команду со спутника снять. – Луконин ударил кулаком по капоту «Мерседеса». – Зато на место событий послали оперов из контрразведки, и они обнаружили там использованную дымовую шашку.
– Как это можно увязать с трупами на свалке? – осведомился Разин, пытаясь подавить охватившую его панику.
– Очень просто, – ответил Луконин, отворачиваясь от напрягшегося за стеклом водителя. – Точно такая же шашка была у одного из мертвых бомжей.
– Но зачем она ему понадобилась?
– Да украл он ее! Спер! Слямзил! Думал, небось, загнать за полтинник, а может, просто хотел перед дружками похвастаться. Какое это теперь имеет значение?
Разин повертел головой, точно его шее сделалось тесно в петле галстука.
– Это все Степанцев и Белобров, – пробормотал он. – Я им русским языком велел обыскать трупы.
– Вот что, – принял решение Луконин. – Стрелочников искать некогда. Действовать надо.
– Я готов, – встрепенулся Разин.
– Поиски Барвина поручишь своим ротозеям. На мое имя напишешь докладную. Мол, так и так, по непроверенной информации, он является опасным преступником, представляющим угрозу для национальной безопасности. С таким прикрытием Барвина можно смело объявлять в федеральный розыск, так что прятаться ему недолго. – Луконин задумчиво почесал кончик носа. – Ну а при обнаружении пусть этого умника пристрелят. При попытке к бегству…
– Или при оказании сопротивления, – подхватил Филин. – Не беспокойтесь, товарищ генерал. На этот раз от меня не уйдет. Я его собственными руками прикончу, больше не воскреснет.
– Перед тобой ставится другая задача, – тихо сказал Луконин, поглядывая по сторонам. – Первым делом ты отправишься в Киев к братьям-славянам.
– Зачем?
– Об этом вечером поговорим, после работы. А сейчас пора в контору возвращаться. Аврал у нас. Чрезвычайное происшествие, если ты еще не понял. – Рванув на себя автомобильную дверцу так, словно перед ним находился не «Мерседес», а какой-нибудь допотопный «Москвич» с плохо работающим замком, Луконин забрался внутрь и скомандовал: – Поехали!
Последовавший за ним Разин некстати вспомнил Юрия Гагарина, произнесшего то же самое слово перед полетом в космос. Только голос генерала Луконина прозвучал не задорно, а глухо и мрачно. Такой голос обычно называют замогильным.
«Господи, сохрани и помилуй», – подумал Разин, садясь в автомобиль. Перекреститься он не отважился. Не было у него уверенности в том, что на небесах с одобрением наблюдают за его деятельностью.
4
Поездка в дачный поселок электричкой заняла полтора часа. Все это время Барвин пялился в окно, давая понять, что не намерен вести разговоры с попутчиками. Они и не рвались завести с ним знакомство. Одинокий угрюмый мужчина в камуфляжной форме не располагал к общению. На него косились, и только. Он же ни на кого не смотрел прямо, чтобы его образ не врезался в память сидящим в вагоне.
