Сергей Волков - Пасынок судьбы. Искатели
- Ну, как наш больной? - голос Бориса вернул меня к действительности.
Искатель вошел в кухню, улыбаясь. Зоя уже раскладывала по тарелкам истекающие соком голубцы с румяной поджаристой картошечкой.
Паганель легонько провел рукой по моим волосам, словно стер что-то, и я окончательно очнулся.
- Как голова? - спросил Борис, усаживаясь за стол и подмигивая.
Я осторожно покрутил шеей, моргнул - удивительно! Ни звона, ни мельтешения черных пятен перед глазами - как будто ничего и не было! И ощущение ворочающейся в небе надо мной громадины тоже куда-то исчезло…
Видимо, у меня в тот момент стал совершенно недоумевающий взгляд. Зоя так и покатилась со смеху, а Паганель, улыбаясь, сказал:
- Постарайтесь какое-то время резко не вставать. У вас, Сережа, сотрясение мозга, довольно сильное. Я снял все болевые ощущения, подлечил, как смог, но все же желательно избегать сильных физических нагрузок и побольше спать.
- Спасибо! Вы просто волшебник! - я искренне поблагодарил Паганеля, но он отмахнулся, мол, пустяки.
Мы с Борисом взялись за вилки, хозяева за компанию с нами тоже съели по голубцу. Обстановка была такой непринужденной, словно мы встречались и вот так ужинали каждый день, а вернее, ночь - время близилось к полуночи.
Вообще, этот поздний ужин запомнился мне на всю жизнь своей теплотой, уютностью, комфортностью - удивительно, насколько иногда легко и хорошо бывает с людьми, о существовании которых ты еще вчера даже не подозревал!
Правда, я заметил, что Борис далеко неравнодушен к Зое. Его знаки внимания, хотя и очень тактичные, все же не походили на обычную вежливость. И странное дело - где-то в глубине души меня словно кольнуло давным-давно забытое чувство ревности. Правда, я тут же взял себя в руки. Во-первых, они давно знакомы, на чужой каравай…
А во-вторых, даже если и разевай - против ироничного, ладного Бориса у меня нет никаких шансов. С женщинами я обычно теряюсь, начинаю мямлить и смущаться.
После ужина Зоя взялась за уборку, мы с Борисом ринулись помогать, но хозяин, взяв нас под локти, со словами: «Богу - богово, а кесарю - посуда!», повел в кабинет.
Бедная Зоя, оставшаяся один на один с горой грязной посуды, одарила своего папу далеко не ласковым взглядом и сообщила, что завтра у нее первая пара, поэтому на завтрак пусть никто не рассчитывает, она не успеет ничего приготовить. Мы дружно согласились, пожелали Зое спокойной ночи и двинулись вслед за хозяином.
Квартира Паганеля оказалась огромной и здорово напоминала музей. Все стены в комнатах, коридорах, прихожей были заняты картинами, полочками с какими-то статуэтками, глиняными, металлическими, стеклянными сосудами, книгами. Старинная резная мебель темного дерева, громадные книжные шкафы с гранеными стеклами… Я вдруг почувствовал себя в девятнадцатом веке, в особняке какого-то вельможи, не хватало только дворецкого в ливрее - открывать перед нами двухстворчатые темно-коричневые двери с медными ручками.
Пройдя через прихожую, мимо закрытых дверей в спальню и гостевую (Паганель по дороге комментировал, как заправский гид, где что находится), мы вошли в гостиную. Удивительное дело: старинная мебель, резная, солидная, даже вальяжная, прекрасно гармонировала с ультрасовременным японским телевизором, плоский полутораметровый экран которого отразил высоченного Паганеля и наши с Борисом комичные силуэты в закатанных хозяйских штанах.
Кабинет Паганеля, большой и квадратный, поразил меня еще больше. Множество стеллажей с книгами, огромный дубовый стол, кожаные кресла. В углу - компьютер, по светящемуся экрану которого ползла зеленая надпись: «Не забудьте выключить телевизор! Пик-пик-пик…». Старинный глобус в медной станине и археологические находки. Они были везде - на полках, на столе, среди книг. Оружие, фигурки людей и животных, фрагменты статуй, шлемы, кольчуги, какие-то цепочки, керамические таблички, кувшины… Всего сразу и не углядишь. В углу стоял манекен в средневековых рыцарских латах, на стене под стеклом разместились старинные пищали, пистолеты, оправленные в серебро, мечи, кинжалы, сабли, шпаги…
Хозяин кабинета сел к столу, мы устроились напротив, сразу утонув в кожаных объятиях кресел. Паганель собрался с мыслями, кашлянул и негромко произнес:
- Погиб наш друг и коллега, Николенька… Светлая ему память… Денис Иванович в коме, я очень волнуюсь за него. Все же шестьдесят лет не сорок, здоровье уже не то. Будем надеяться, он выкарабкается. А связующее звено в этой трагической цепочке - тот самый амулет, который вы, Борис, так неосмотрительно извлекли из бокса. Мы с вами взрослые образованные люди, в чертовщину не верим, и правильно делаем. Но существует множество вещей, мягко говоря, не укладывающихся в рамки классической науки. Кстати, индикатор негативной энергетики, «мельничка», как вы ее называете, могла среагировать не обязательно на амулет. Наши дома, например, особенно в шестидесятые-семидесятые годы, строились из панелей, а в бетон в качестве наполнителя шел и гравий, и шлак, и всякие отходы. Окажись там какой-нибудь источник радиации - скажем, кусок облученной породы, и наша «мельничка» четко на него откликнется.
Я почувствовал, как неприятный холодок снова подбирается к сердцу:
- Вы хотите сказать, что у меня в квартире есть источник радиации?
- Сергей, я не хочу вас заранее пугать, но, в первую очередь, мне придется проверить ваше жилище, затем осмотреть амулет. До этого я не смогу уверенно сказать, с чем мы имеем дело.
Борис при упоминании амулета напрягся и проговорил, глядя в темное окно, по которому сбегали дождевые капли:
- Максим Кузьмич! Может быть, лучше вообще не доставать больше этот треклятый амулет? Зароем его где-нибудь в лесу, как и просил перед смертью Николенька! Слишком много опасных случайностей связано с этой вещью…
- Я понимаю ваши опасения, Борис. Да, иногда артефакты бывают смертельно опасны. И многие наши находки, попади они в неопытные руки, могут наделать бед. Но именно поэтому мы не можем так обойтись с находкой профессора и Николеньки. И потом - вдруг амулет поможет нам разгадать тайну смерти Николеньки?
Признаюсь, меня слегка удивил такой интерес Паганеля к амулету. Тут человек погиб, а он зациклился на этой побрякушке, пусть даже очень ценной! Паганель между тем продолжил:
- Нет, решено! Сегодня вы ночуете у меня, и не возражайте! Да куда вы пойдете, уже за полночь! А завтра мы все вместе поедем к вам, Сергей, и займемся этой страшноватой диковинкой.
Борис, угрюмо молчавший, вдруг встал, прошелся по комнате, повернулся к Паганелю:
- Я обещал Сергею, что мы выведем его из этой истории при первой же возможности. Если уж вы так настаиваете, мы действительно съездим к нему домой, но лишь за тем, чтобы забрать бокс. Он - случайный человек, и нельзя подставлять и его голову, мало ли что!
Тут пришел мой черед воспротивиться:
- Здорово ты все за меня решил! Между прочим, из-за этой штуки погиб мой друг! Вы, Максим Кузьмич, правильно сказали, что милиция убийцу не найдет. Николенька умер практически у меня на руках, кому, как не мне, попытаться выяснить, что же было на самом деле той ночью, с кем встретился Николенька, кто его убил? Я понимаю, что это опасно, но только трусом я никогда не был и не буду!
Борис, однако, не сдавался:
- Ты все равно ничего не смыслишь в археологии! Пойми, это не шутки! Потом будет поздно, а на нас с Максимом Кузьмичом ляжет вся ответственность!
Я начал злиться. У меня появилось подозрение, что я просто мешаю искателям.
- Хорошо, тогда я начну самостоятельное расследование! Если вы не хотите помочь - обойдусь! Слетаю в Курган, найду профессора, подожду, когда он выздоровеет, поговорю с ним… Надеюсь, он не ты, и мне не откажет!
Я, незаметно для себя, распалился и повысил голос. Паганель, молча наблюдавший за нами, вдруг поднял руки.
- Тихо, тихо! Вы еще поссорьтесь! Борис, я думаю, как говорится, ты не прав! Сергей - достаточно взрослый человек, чтобы решать, как ему поступать и чего бояться. А то, что он не профессионал… Тут не профессионализм важен, а прагматизм, разумность и интуиция. Лишних людей в таком деле не бывает. В общем, предлагаю последовать старой мудрой истине: «Утро вечера… м-м-м… мудренее». Завтра съездим, посмотрим… Там и решим! А сейчас выкурим трубку мира - и баиньки!
Мы с Борисом, недовольные друг другом, достали сигареты, а Паганель принялся выколачивать свою трубку в огромную черную пепельницу. Приглядевшись, я с удивлением опознал в ней фашистскую каску времен последней войны. Паганель перехватил мой взгляд и улыбнулся.
- В пятьдесят первом я, еще студентом, оказался на практике в Смоленске. Мы копали тогда подвалы Смоленской крепости. Так там этого добра… - он постучал по каске, - видимо-невидимо было! Ну, мы все, молодые, и взяли по одной, на память о первых раскопках. Я думал-думал: куда ее девать, не на полке ведь держать этакую пакость! Потом приспособил. Очень удобно: «…емкыя, глыбокая!» Вы, Сергей, можете здесь все посмотреть, если есть желание. Тут у меня, в отличие от музея, все разрешается трогать и щупать. Пожалуйста, интересуйтесь!
