Валерий Еремеев - Неуловимый
Учитывая высокую коррупционную составляющую в действиях многих сотрудников внутренних органов, их работу на криминальные структуры, операцию готовили с особой тщательностью — так что и следователь, и выносивший приговор судья ни минуты не сомневались, что имеют с настоящим аферистом.
Полярник свое дело сделал — ему удалось сблизиться с Рамсом и завоевать его доверие, благодаря чему был перекрыт канал, по которому переправлялись наркотики из Средней Азии и перехвачена крупная партия героина. Сам Полярник остался при этом вне подозрений и мог бы сделать больше, вот только Рамс вдруг возьми и умри. Никто ему в этом не помогал, умер он своей смертью от инсульта — из-за потери героина сильно переживал, что ли, но для Полярника результат оказался тем же. Оставаться дальше в колонии ему было нельзя. Слишком многим он наступил на горло, когда завоевывал доверие пахана. Теперь, лишившись покровителя, он очутился один в окружении людей, которые из скрытых недоброжелателей моментально превратились во врагов.
— Присаживайся, — пригласил Владимир Федорович, показывая в сторону стола.
— Благодарю, но я уже отобедал.
— В компании директора «КомпТрейда»? И что же Светлов от тебя хотел?
— Скажу. Только ответьте сначала, кто же все-таки меня из зоны вытащил: вы или он?
Собеседник чуть замялся.
— Ну, в общем, мы начали готовить твое освобождение, а тут как раз и Светлов нарисовался. Случайно в поле нашего зрения попал. Мы не стали ему мешать. Все, что он делал, совпадало и с нашими планами.
Полярник рассердился.
— Поэтому вы решили подождать, пока Светлов уладит все финансовые вопросы с начальством колонии. Да меня дважды чуть не прирезали, пока он этим занимался. Вы обязаны были вытащить меня в тот же день, как умер Рамс. Или перевести в другую зону, на худой конец.
— Так ведь не прирезали же, — отмахнулся Владимир Федорович, и в тот же момент его лицо словно окаменело. — И я что-то не понимаю, что у тебя за тон, капитан? Забыл, с кем разговариваешь? Я напомню.
— С вами забудешь.
— То-то же. А не мешали мы Светлову, потому что теперь у нас появилась возможность вежливо потрогать за задницу начальство колонии и спросить, а чего это они за деньги отпетых уголовников на УДО отпускают. И потом, Светлов — личность заметная. И что это за интерес у него к тебе такой?
Полярник почти слово в слово передал их со Светловым беседу в ресторане. Владимир Федорович задумчиво почесал голову. Это, видимо, не помогло, потому что он наконец сказал:
— Ладно, будем думать. Ты пока здесь поживешь, отдохнешь, а там решим, что делать дальше.
Отдыхал Полярник недолго. Владимир Федорович появился уже на следующее утро, улыбаясь во всю ширину своих усов.
— Ва-банк, капитан. Будешь двойником.
— Вы серьезно?
— А то! Причины следующие. Киберпреступность, особенно в последнее время, развивается в геометрической прогрессии. А мы в этом вопросе пасем задних. Бизнес Светлова находится в сфере компьютерных технологий. Ничего конкретного у нас против него нет, но кто знает. Возьмем его под свое крыло. Вторая причина касается лично тебя. Идея сделать пластическую операцию руководству очень понравилась. Многие из близкого окружения Рамса действительно наточили на тебя ножи. Так что новая морда лица тебе определенно пригодится. Уж больно старая примелькалась. Теперь еще раз о Светлове. Претензий к Светлову, из-за которых стоило бы его убивать, у блатных нет. Другие братья по цеху характеризуют его как человека мутного, себе на уме. Говорят, что он программист от Бога и мог бы стать первоклассным хакером, но уж слишком увяз в бизнесе.
— Разве нельзя быть одновременно и хакером, и бизнесменом?
Владимир Федорович пожал плечами.
— Есть мнение, что хакерство — это своего рода искусство. А искусством и бизнесом одновременно не занимаются. Случаются, конечно, исключения, но… не знаю.
«Много ты понимаешь в искусстве, — думал Полярник. — Полтора года изображать другого человека, да так, что комар носа не подточит, — вот это искусство. Это тебе не по клавишам стучать».
Глава 4. Двойник
Расулов был так удивлен, увидев Полярника в офисе «КомпТрейда», что его усы встали торчком, как у барона Мюнхгаузена.
— Виктор Сергеевич на месте? — спросил Полярник, напустив на себя важный, надменный вид, чем напугал миниатюрную секретаршу, которая приняла его за представителя контролирующих органов.
Это у него хорошо получалось. Одно время, когда в конторе его натаскивали быть Полярником, он ходил по организациям, выдавая себя то за пожарника, то за санитарного врача, то за налоговика, то даже за представителя радиологического контроля. Был такой случай.
— Минуточку. Я узнаю, может ли он вас сейчас принять, — ответила она. — Как мне вас представить?
— Оставить, Алла, — вмешался Расулов. — Этим господином я займусь сам.
Полярник подумал, что его сейчас спустят с лестницы, но Расулов просто слегка подтолкнул его в сторону двери, за которой, надо полагать, как сказочный кощей над златом, чах над своими компьютерами Светлов. В общем, так оно и оказалось.
Кабинет Светлова был большим и четко разграниченным на две зоны. Одна предназначалась для совещаний — в ней, кроме длинного овального стола и стульев, больше ничего не было. Другая зона отводилась под индивидуальную работу компьютерного гения. Стол в форме раздавленной катком на асфальте медузы был заставлен ноутбуками, мониторами и всевозможными гаджетами, о предназначении которых можно было только догадываться. Вокруг царил полумрак. Плотные шторы-жалюзи пресекали всякую попытку солнечных лучей пробиться внутрь. Освещение давала, во-первых, подсветка высокого плоского аквариума с пестрыми рыбками у противоположной стены, во-вторых, большая, в половину человеческого роста, черно-белая фоторепродукция, тоже подсвеченная, изображавшая мраморную статую завернутого в древний хитон человека в задумчивой позе, одна рука у него даже лежала на затылке.
Самого Светлова Полярник заметил не сразу. Сначала услышал его раздраженный голос.
— Какого черта, Аллочка! Я же просил. Чтобы никого…
— Это я, Виктор, — сказал Расулов.
— И я, — добавил Полярник, чтобы не стоять истуканом.
Кабинет тут же озарился ярким светом и стал напоминать операционную в анатомическом театре медицинского университета. То есть Полярнику так подумалось. Он никогда не был в анатомических театрах и не знал, какие там операционные. Из-за большого плоского монитора показалось озабоченное лицо Светлова.
— А, — протянул он и махнул рукой Расулову, чтобы тот оставил их одних. — Что пришел-то?
— Как что? На работу устраиваться. Внештатную. Решил начать новую честную жизнь. Или ты не рад?
Светлов глянул на него исподлобья. Представив, что у него после пластической операции будет такой же взгляд, Полярник в который раз подумал: а может, зря он сюда пришел? Решение, однако, принимал не он.
— Насчет работы тебе надо было две недели назад думать. А не в окошки сигать. Теперь все, поезд ушел.
— Не дуйся. Ты же меня загнал в угол, а я очень не люблю, когда со мной это проделывают. Теперь я пришел сюда сам, хорошенько все обдумав. Сам посуди: что лучше — когда человек принял решение из-под палки или самостоятельно, осознано?
Суровые складки на лице Светлова чуть разгладились.
— Ладно. Считай, что извинения приняты. Но я и правда передумал. Чушь это все. Двойник, шмавник. Не хочу. Так что, Полярник, как говорится, ставки сделаны, ставок больше нет.
Полярник даже как будто испытал облегчение.
— Может, оно и к лучшему. Значит, мой нос — а он у меня, ты уж извини, куда лучше, чем твой, — останется при мне. Нравишься ты мне, Светлов. Вот буду мутить схему, чтобы бабулетов из таких, как ты, вытрясти, тебя обойду. Успехов.
Полярник был уже у дверей, когда Светлов его остановил.
— Шутка. Ничего я не передумал. Просто помурыжить хотел. Решил, что тебя прижало, вот ты и прибежал ко мне назад проситься.
— Чушь. Кто это меня прижал?
— Мало ли. Деньги срочно понадобились.
— Ну, я же не побирушка. За то время, пока сидел, лохов меньше не стало. Смогу о себе позаботиться. Значит, соглашение в силе?
Светлов улыбнулся.
— В силе. Очень скоро ты простишься со своим расчудесным шнобелем.
— Скоро?
— А чего тянуть? Это и в твоих интересах. Валик с Маратиком твой фейс хорошо срисовали. Небось, по всей стране разыскивают.
— Ну, так дай им отбой.
— Не могу. Я их уволил. В тот же день. Теперь у них к тебе исключительно приватный интерес.
— Тогда ты прав. Действительно стоит поторопиться. Кстати, а где мой чемодан? Я его в том ресторане оставил.
— Ты имеешь в виду тот потрепанный кейс, который у тебя был? Но там же внутри ничего такого нет. Ты уж извини, но мы заглядывали внутрь.
