Анатолий Гончар - Смертники
Подготовкой к встрече русского спецназа руководил Ибрагим, как старший из братьев, а Идрис, как младший, большей частью пропадал в своей землянке или крутился возле западных репортеров, точнее, репортерши. Келли Адамсон, как представилась сама госпожа репортерша, оказалась не слишком красива, излишне худа, но для не избалованного женским вниманием Идриса она была, что перепел для вставшего в стойку сеттера. Только дай слабину, и тут же окажешься в зубах потерявшего терпение зверя. Когда Идрис смотрел на ее виляющую при ходьбе попку, с его языка разве что слюна не капала. А все остальное – блеск глаз, покорное виляние хвостом, высунутый от нетерпения язык – пусть и не зримо, но присутствовали. И потому это не могло не остаться незамеченным.
Хогарт обратил внимание первым.
– Смотри, Барбара… – Хотя обычно репортеры говорили на английском, сейчас Арчибальд перешел на немецкий, и как оказалось, представившуюся как Келли, репортершу зовут совершенно по-другому. – Как этот дикарь на тебя смотрит! Смотри, бэби, – телеоператор усмехнулся, – как бы тебе не переиграть со своей сексапильностью. Ты бы заканчивала вертеть задом и шла в палатку, а то не ровен час… – Он не договорил, остановленный ехидной улыбкой Барбары.
– Знаешь что, Роберт, – похоже, госпожа Адамсон тоже назвала настоящее имя телеоператора, отчего он дернулся, но промолчал, – а я бы не отказалась от объятий этого дикаря. Они наверняка лучше, чем изнеженные объятья нашего босса. Давно мечтала ощутить на себе настоящего самца, дикого зверя, неугомонного Маугли! – Она хмыкнула.
– Смотри, не переусердствуй! – снова повторил свое предостережение телеоператор и, поняв, что его все равно не послушают, обреченно махнул рукой. – Впрочем, делай, как хочешь.
– Вот именно, как хочешь! – Барбара улыбнулась, показав всему свету свои ослепительно белые искусственные зубы. – А я хочу. – Она высунула кончик язычка и провела им по своим бледным и чересчур тонким губам, потом потянулась и уже отрешенно заметила: – Тут так романтично!
На что Роберт пожал плечами и, развернувшись, пошел выбирать место для предстоящих ему съемок, самое удобное и вместе с тем безопасное. Уже отойдя метров на десять, он зло сплюнул.
Хогарт искренне не понимал, зачем сюда поперлась эта потаскушка. Для того, чтобы отснять репортаж, хватило бы одного оператора и его помощника, а уже потом можно было смонтировать и реплики репортера. Ведь перед отъездом его клятвенно заверили, что действо не растянется надолго, а в те несколько минут, что будет происходить уничтожение русского спецназа, места для репортера, точнее, репортерши, не было. К тому же разве кто решится в открытую показать присутствие своего журналиста в рядах чеченских повстанцев? Конечно же, нет, ведь в противном случае возможен международный скандал, а этого их агентство позволить себе не могло. Тогда зачем потребовалось присутствие в группе репортера? Роберт задумался. Разве что… разве что… одна мысль стала накладываться на другую. Разве что гибель в Чечне аккредитованной там телегруппы (а прибыли они на территорию Чеченской Республики совершенно легально), среди которой была женщина, могла вызвать не меньший резонанс, чем сенсационные съемки. Неужели агентство предполагает и такой исход? От внезапно появившейся мысли по спине Роберта побежали мурашки. Он остановился на полпути к намеченной точке и впервые по-настоящему задумался…
Группы специального назначения
Группы высадились одновременно и сразу же начали расходиться в разные стороны. Гуревич со своими бойцами уходил вправо, Крушинин забирал левее, а Ефимов вместе с находившимся в его группе Фадеевым двигался в центре. Всем трем группам предстояло с ходу пройти по два с половиной квадрата, после чего произвести забазирование, ощетиниться во все стороны стволами, войти в связь и ждать… команды…
Привычно поднимавшийся на хребет Ефимов окинул взглядом высокую фигуру сержанта Вячеслава Варенникова и невольно улыбнулся – нерасторопный с виду сержант оказался неплохим ходоком, и к тому же, как выяснилось, обладал весьма чутким слухом, так что пока Сергей ни разу не пожалел, что взял его в свою группу.
В этот момент Ефимова нагнал легко шагающий Фадеев и, кивнув на все того же Варенникова, поинтересовался:
– Ну, как?
– Нормально. Знать бы, что он очень даже очень, я бы его раньше из комендачей выцепил.
– Раньше бы его тебе никто не отдал! – усмехнулся ротный, и Сергей понял, что тот прав – комендантский взвод, откомандировав за последнее время сразу нескольких бойцов (Гуревичу тоже удалось отжать кое-кого, в том числе одного обленившегося контрабаса из бывших разведчиков), и так с трудом тащил на себе караульную службу.
– Пожалуй, так оно и было бы. – Ефимов глянул назад и, убедившись, что группа благополучно вытягивается, вновь повернулся к идущему рядом ротному.
– Пожалуй, крайнее Б/З? – Было непонятно, спрашивает Фадеев или делает такой не слишком оригинальный вывод.
– Возможно. – Ефимов не стал ни соглашаться, ни отрицать высказанного предположения, но, судя по всему, ротный и здесь тоже был прав. До конца командировки оставались считаные дни, и если это боевое задание действительно, как и запланировано, растянется на неделю, то до прибытия заменщиков останется шесть дней. Так что вывод был очевиден.
– Говорят, билеты уже забронировали… – Разведчики еще не очень далеко отошли от дороги, с которой слышалось завывание разворачивающейся техники, и командиры могли позволить себе небольшую беседу. – А я себе сумку еще не купил!
– Купишь, время есть. С боевого задания придем и съездим. Я тоже кое-что еще купить собираюсь. Кстати, Вадим, а мы как отсюда поедем? На поезд, говорят, с билетами проблема.
– Автобусом, и никаких проблем. Тут все отлажено. Телефон у комбата есть. Позвонит, закажет. Оплата по прибытии в пункт постоянной дислокации.
– Ну да… – Сергей вдруг вспомнил давно забытый разговор на эту же тему.
Склон хребта, по которому поднималась группа, был некрутой, идти было не тяжело, Фадеев хотел поговорить о чем-то еще, но передумал – все же они все дальше и дальше удалялись от дороги, и пора было соблюдать тишину. На связь Ефимов выходить пока не собирался – по ранней договоренности за все три группы должен был «отстучать» радист группы сопровождения.
Пройдя еще какое-то время рядом с Ефимовым, ротный чуть-чуть приотстал и наконец вклинился в строй перед тройкой Кудинова.
То, что он шел с группой старшего прапорщика Ефимова, объяснялось просто – находясь в центре района, он с одинаковым успехом мог выдвинуться на помощь любой из двух находящихся на боевом задании групп. И плевать, что там думало по этому поводу вышестоящее начальство.
Братья Келоевы
Подготовка базы, а точнее, окружающих базу окопов, была практически закончена. Оставалось только в отдалении нарубить веток орешника и как следует замаскировать ими позиции, но это следовало сделать как можно позже, чтобы листья не успели подвять и скукожиться.
Праздно же шатающемуся Идрису вновь на глаза попалась неугомонная белокурая бестия. И одолеваемый своими желаниями младший Келоев устремился вслед за юркнувшей за ближайшие кусты женщиной.
Ему удалось догнать ее у первого же попавшегося на пути овражка. Келли стояла, ухватившись левой рукой за тонкую ветвь орешника и словно в нерешительности всматривалась в почти метровой ширины препятствие.
– Мадам, мисс, мэм, – твердил Идрис. Вспоминая все известные ему обращения к западным женщинам, он вдруг ощутил, как предательски дрожат его губы. – Я, миссис, я… – продуманные слова выпадали из памяти, он закусил губу и сделал в ее сторону один шаг. Затем, ругая себя за столь явное волнение, потянулся к ее руке, все еще удерживающей ореховую ветку. Тонкое запястье легло в его руку, и он сделал еще один шаг, прижимаясь к ее груди – и о чудо, она не отстранилась. Наоборот, тонкие губы женщины потянулись ему навстречу, а почти невесомая ладошка правой руки легла на его талию. Нежные пальчики начали подтягивать вверх его тонкую льняную рубашку, освобождая для себя от волнения покрытую от волнения мурашками кожу.
– Миссис… – почувствовав себя несколько увереннее, процедил сквозь плотно сжатые зубы все еще никак не верящий в ждущее его счастье Идрис.
– Молчи! – на чисто русском языке потребовала от него Барбара и впилась в его губы страстным поцелуем.
Идрис вздрогнул, слегка попятился, затем совладал с вдруг охватившей его нерешительностью и, отпустив руку Барбары, заключил ее в свои жаркие объятия. Вот он почувствовал, как она отступила назад, шагнул следом, затем колени женщины начали подгибаться. Чтобы не упасть, он потянулся следом, наклоняясь и осторожно опуская Барбару на уже прохладную, покрытую густой травой площадку. Упав рядом, Идрис уже окончательно перестал сдерживаться. Превратившись в тугой комок необузданных желаний, младший Келоев поспешно скинул с себя мешающую одежду и, сдернув с женщины брюки, навалился на нее сверху…
