Илья Деревянко - Спецы
«Один из них! — догадался я. — Поджидает домработницу и… нервничает. Профессор — мозг группы. Старшему не по чину подобная мелочовка, а боевые пловцы всегда спокойны как удавы. По крайней мере внешне. Стало быть… Ага! Вот ты кто!»
— Эй, Малыш! Попусту время тратишь! — крикнул я, на ходу выпрыгивая из «Шевроле».
Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… — моментально ответил он из пистолета с глушителем.
Мое левое предплечье ужалила огненная оса.
«Молодец! В полете достал! — мысленно отметил я, укрываясь за ближайшим толстым деревом. — Но… отвлекся от главного. Что от тебя и требовалось!!!»
Бум-дзинь-тр-р-рах! — бронированный «нос» микроавтобуса с ходу врезался в «Москвич», однако, вопреки ожиданиям, не смял его в гармошку. (Как выяснилось впоследствии, вражеские спецы усовершенствовали свои машины точно так же, как и мы.)
Вместе с тем кое-чего я все же добился. Непристегнутого боевика с силой треснуло лицом о лобовое, пуленепробиваемое стекло. От страшного удара он потерял сознание и, выронив на асфальт оружие, неуклюже застыл на переднем сиденье.
«Попался, который кусался! — злорадно усмехнулся я, поднимаясь на ноги. — Теперь „поспишь“ полчасика, потом подлечим, накачаем „сывороткой“, и запоешь соловьем. А башка у тебя крепкая, ни фига с ней не сделается. Сколько ты нам кирпичей лбом переколол?!»
К сожалению, бывший вэвэшник оказался куда более крепкоголов, чем я предполагал. Когда я вытащил из «Москвича» обмякшее, грузное тело и оттащил немного в сторону, оно вдруг ожило, резиново изогнулось, садануло меня обеими ногами в грудь и, выпрыгнув со спины в стойку, устремилось к стройплощадке.
Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… — захлопали вдогонку мои торопливые, но запоздалые выстрелы. Малыш уже успел перемахнуть через забор и скрыться в дебрях стройки. Лишь первая из пуль по касательной задела ему ягодицу. О преследовании не могло быть и речи. Врезал он мне конкретно, от души, и только через две минуты я сумел с грехом пополам восстановить дыхание. (А до тех пор хрипел и задыхался, лежа на асфальте и с бессильной яростью глядя на забор.)
«Ладно, зато бабуля жива осталась», — утешил я сам себя, кое-как поднялся, отряхнулся и побрел на второй этаж.
— Какого там синюшника принесло? — после первого звонка донеслось из-за обитой дерматином двери.
— Мангуста, в трезвом виде, — мысленно обругав затейника Ерохина, сипло ответил я.
Дверь осторожно приоткрылась. Я молча продемонстрировал раскрытое служебное удостоверение.
— Ой, ну и видок у вас! Да вы ранены! Заходите, заходите, сейчас перевяжем! — взволнованно закудахтала госпожа Ромашкина.
— Минутку… обождите. — Борясь с головокружением, я прислонился к дверному косяку.
— Боже! Да на вас лица нет! — не на шутку всполошилась Ирина Александровна и, подхватив меня не по-женски сильными руками, поволокла в комнату.
Минуту спустя я уже сидел на стуле, раздетый до пояса, а домработница Панферова умело обрабатывала сквозную рану на моем левом предплечье.
— Вы… занимались спортом? — вспомнив, с какой легкостью она тащила мои сто с лишним килограммов, слабым голосом спросил я.
— Немножко, в молодости, — закончив с перевязкой, улыбнулась «бабуля».
— И каким, если не секрет?
— Дзюдо. Да вон, посмотрите. — Она небрежно указала на одну из стен.
Фотографии состязаний, грамоты, кубки, золотые и серебряные медали…
— Мастер спорта?! Двукратная чемпионка РСФСР?! — поразился я.
— Ага. Было дело, да прошло. В тираж вышла, — вздохнула Ромашкина. — С тренеров, правда, не гонят, но зарплата там маленькая, а пенсия — вовсе курам на смех! Приходится по утрам мыть полы у поганого извращенца-безбожника. Уйду я от него, хотя платят хорошо. Лучше в школу уборщицей устроюсь…
«Мастер спорта по дзюдо, — не слушая дальше, подумал я. — Двукратная чемпионка РСФСР, до сих пор тренирует молодняк… Да-а-а! Подстава просто гениальная! По поводу сломанных шей Жоресовых дружков-пидоров никто бы и не усомнился! К тому же женщина она верующая (крест на груди, православные иконы в красном углу, зажженная там лампада) и… весьма разговорчивая. Подруги-соседки обязательно поведали бы операм об острой неприязни Ромашкиной к „извращенцу-безбожнику“. А масонские СМИ тут как тут. Представляю заголовки газет — „Нобелевский лауреат задушен религиозной фанатичкой“… „Православная убийца“… „Инквизиция на бытовом уровне“ и т. д. и т. п… Наши „друзья“, несомненно, учитывали возможность ликвидации ими самими Жореса-посредника.
(У «заказушников» всегда так.) Заранее подобрали потенциальную обвиняемую (заочно, конечно) и постарались выжать максимум пользы из грядущей смерти старого пидораса… Значит, Ирину Александровну к лжеакадемику устроили специально те, кто связан с вражескими спецами или, скорее, с их куратором — корреспондентом Си-эн-эн. Хотя… стоп! Профи не стали бы действовать столь топорно. Скорее всего «устроителя» использовали вслепую. Вместе с тем узнать его имя не помешает. Мало ли…»
— А кто, простите, рекомендовал вас Панферову? — вслух спросил я.
— Директор спорткомплекса, где я тренирую девочек. Соколов Андрей Давыдович. Упокой Господь его душу!
— Так он умер?
— Да. Три недели назад. Сердце отказало.
— Жаль, очень жаль… Гм! Кстати, увольняться от Жореса вам не придется. Ему домработница отныне без надобности.
— То есть как?! Почему?!
— Спятил наш борец с клерикализмом, вообразил себя обезьяной — прямым потомком макаки Жу-жу из Н-ского зоопарка, — усмехнулся я.
— Да ну! — Женщина аж присела от удивления. — А что послужило толчком?
— Его пытались убрать собственные дружки-подельники из «либерально-демократической» оппозиции. В последний момент мы сумели им помешать. Тем не менее Панферов сошел с ума от страха. Наглухо! Без надежды на ремиссию! А убийцей они хотели выставить вас.
— Меня-я-я-я?!!
— Именно так. — Я вкратце разъяснил общую схему известной читателю подставы и добавил: — Но, поскольку план их провалился, непосредственная опасность вам больше не угрожает. Какой смысл вас теперь убирать, хотя… чем черт не шутит! У слуг дьявола особая, извращенная логика… Поэтому, пока все не утрясется, мы спрячем вас на некоторое время. А займется этим… — Тут меня осенила мстительная идея: — Полковник Ерохин Виталий Федорович! Он человек добросовестный, дотошный, въедливый. Если берется за дело, то обязательно доводит его до победного конца. Извините, отлучусь на минутку. Надо переговорить с начальством…
Пройдя на чистенькую, уютную кухоньку, я связался с Нелюбиным.
— Правильно! — с ходу одобрил Борис Иванович. — Береженого Бог бережет! Только почему Ерохин? Он же плотно задействован в нашей операции!
— В ближайшие двенадцать часов ничего особенного не предвидится. Надо же им когда-то передохнуть! А Виталий Федорович к тому времени управится, — успокоил я генерала.
— Ну-у-у… тогда ладно, — нехотя согласился Нелюбин и дал отбой.
Положив прибор в карман брюк, я вернулся обратно в комнату. Ирина Александровна деловито паковала чемоданы. Рядом сидел вылезший откуда-то толстый кот. Видимо, тоже готовился в дорогу.
— Начальство дало добро, — сообщил я. — Запоминайте пароль:
«Вопрос: Кого нелегкая принесла?!
Отзыв: Виталика, от пьянства исцеленного.
Контрольный вопрос: Врешь, алкаш, прогорклый!
Отзыв: Никак нет! Я торпеду вшил. Могу справку предъявить».
— Ох и шутники же вы! — звонко рассмеялась Ромашкина. — С вами не соскучишься!
— Шутки здесь ни при чем, — с серьезным видом сказал я. — Просто чем нелепее пароль, тем он надежнее. А сейчас мне пора ехать. Приятно было познакомиться!..
Глава 8
Вернувшись обратно на Зоопарковую 66/6, я увидел неподалеку от подъезда оперативную «Волгу» из моего отдела, две труповозки, «Скорую» и машину «Спецпсихушки». Поставил «Шевроле» рядом с ними, зашел в дом и, забрав у Ерохина пакет с изъятыми записями камер видеонаблюдения, «осчастливил» его известным читателю поручением.
— Вопрос согласован непосредственно с Нелюбиным, — в завершение добавил я.
— Долго пароль придумывал? — Виталий Федорович смерил меня сердитым взором.
— С ходу! Извини, дружище, ничего получше в голову не пришло, — мило улыбнулся я.
— Гм! Ну ладно. А на чем ехать?
— Бери нашу «оперативку». На ней много народу прибыло?
— Трое, во главе с майором Филимоновым.
— Возьми у него ключи. — Я с трудом подавил зевок. Действие лимонника давно закончилось. — Группа Филимонова прекрасно разместится с нами в микроавтобусе. Кстати, а где он есть?
— Наверху. — Ерохин вдруг усмехнулся.
— Ты чего? — удивился я.
