Александр Зубов - Десантный вариант
Он подошел к Визирю, пытавшемуся в темноте стереть кровь с лица. Вымученно улыбаясь, нижинский вожак поблагодарил:
— Ну, дружбан, выручил ты меня. Я думал, мне кранты.
— Ничего, бывает. — С Сани еще не сошел азарт драки. Он настороженно огляделся вокруг и прислушался. Везде было тихо.
— Глянь, до сих пор не встают, значит, здорово ты их достал, — Визирь с интересом глядел на скрюченных от боли парней. — И где ты так драться научился?
— На физкультуре, — усмехнулся в ответ Саня.
Визирь, принимавший участие в уличных драках не один десяток раз, скомандовал:
— Давай дергать отсюда, пока их кодла не прибежала, — и, не дожидаясь Сани, зашагал по направлению к Дому культуры.
— Не, Визирь, мне в другую сторону. Меня девчонка ждет, — остановил его Орлов.
— Тогда бывай, — Визирь пожал Сане руку. — Будь осторожен. Теперь они будут тебя отлавливать. Если что, сам знаешь, ищи меня. Отобьемся.
Таня ждала, как и сказал ей Орлов, у входа аллеи.
— Все путем, — успокоил он, взяв ее под руку.
Через минуту они вышли на освещенную улицу.
— Ну, куда пойдем? — весело спросила Таня.
Саня не знал, что ответить, и промолчал, раздумывая: «А действительно, куда?»…
* * *Они целовались, сидя на диване у нее дома. Его рука непроизвольно, по непонятному для него импульсу скользнула к ней под юбку. Он ожидал встретить отчаянное сопротивление, но его не было. Ей хотелось ласк еще и еще. Нежное девичье тело стало необычайно податливым, как глина под руками скульптора…
Расставались они на рассвете. Таня стояла у калитки в наброшенной на плечи кофте. Заря была холодной. Саша нежно поцеловал ее в губы. Таня спросила:
— Когда увидимся?
Саня помедлил с ответом, ему не хотелось обещать невыполнимое. Он чувствовал себя ответственным перед ней. Мужчина всегда должен держать слово, как бы тяжело ему не приходилось.
— Не знаю, может, через неделю или две, — нерешительно, с большим сомнением ответил он.
— А что так долго? — тревога прозвучала в голосе Тани.
— Да так получается. Еду поступать в военное училище. Не знаю только, что из этого выйдет, — глядя в омраченное лицо девушки, ответил Александр.
— Так значит, поматросил и бросил? — с горькой усмешкой спросила Таня.
— Да нет, — Саня немного обиделся за себя и поспешил ее заверить: — Что ты несешь? Если поступлю, напишу. А там, в отпуск приеду. А может, я еще и не поступлю. Что гадать? Ты ведь тоже будешь поступать?
— Буду, конечно. Ну, бывай, Саша. Пиши письма. Не поминай лихом, — Таня быстро поцеловала его в щеку и стремительно пошла в дом мимо разросшихся в человеческий рост пионов.
Саня хотел ее окликнуть, сказать что-нибудь утешительное. Но что-то остановило его. Может быть, это была та неопределенность в будущем, что ждет через день, два, неделю. А может, эта неожиданная ночь первой любви спутала все четкие жизненные ориентиры. Кто знает? Саше хотелось разобраться в себе самом, а уж после в чем-то убедить Таню.
Когда Орлов подходил к своему дому, уже совсем рассвело, но улицы городка были еще совершенно пусты. Первыми, как обычно, до рассвета, в темноте прошли заядлые рыбаки, а сейчас трудовой народ только просыпался. Александр подумал, не хватились ли его отсутствия дома. Он этого не боялся — в семье не принято было читать нотаций, — но не хотел доставлять хлопот.
Саня крайне удивился, увидев сидевшего у его дома на лавочке Визиря. Нижинский заводила явно с нетерпением поджидал Александра. Парень был очень возбужден.
— Плохие новости. Те, которых ты вчера уделал, базарили с блатными. Они решили тебя подловить и порезать. Зуб у них на тебя. Мне один из блатных, мой двоюродный брат, рассказал. Я ему сказал, что это из-за меня ты влез. Может, смотаешься из города, пока все стихнет? А я тоже кое с кем перебазарю и дам тебе знать. Все будет нормалек.
Саня понимал всю серьезность своего положения. Но не в милицию же ему бежать? Орлов не нервничал, потому что дома уже был собран скромный рюкзак с вещами, а в кармане вельветовой куртки лежали документы из военкомата на проезд в военное училище. Он поспешил успокоить Визиря:
— Так, я сегодня уезжаю. Поступать в военное училище.
Визирь уточнил:
— А во сколько едешь? Надолго?
Саня поглядел на часы:
— Теперь уже часа через четыре. Надолго ли, не знаю, там же экзамены сдавать. Может, на неделю, может, на две. Если поступлю, раньше чем через полгода не приеду.
Визирь облегченно вздохнул и прикурил новую сигарету от окурка.
— Тогда нормалек. Я все равно на всякий случай возьму пацанов и проводим тебя. Мало ли что. А куда поступаешь?
Орлов в глубине души был рад за такую заботу о нем, но вида не подал.
— Да ладно. Чего меня провожать, как барышню? А поступать еду в Рязань, в десантное училище.
Визирь восхищенно повел головой:
— Ну ты даешь! Здорово!
Система РКПУ
Беседка стояла рядом с корпусом общежития иностранных слушателей Рязанского воздушно-десантного военного училища, между двумя казармами. Окружение чахлых деревьев и кустов делало ее невидимой для наблюдательных глаз отцов-командиров. Поэтому этот «оазис расслабухи» на территории военного заведения был особенно привлекательным для курсантов. Не торжественные ленинские комнаты с их чопорно-парадными стендами и портретами, с их стерильностью на виду у офицеров-воспитателей звали курсантов поболтать, а чудо советского дизайна — беседка из металла, с полом, густо усеянным окурками, где можно было спокойно посидеть, выпить пивка или чего покрепче, специально для этого случая принесенного из «самохода».
Иностранцы-слушатели даже и не думали соваться сюда, разве что по неопытности, так как между курсантами и ними существовала невидимая грань. Общение курсантов с иностранцами хоть и не запрещалось напрямую, но и не поощрялось. Да и курсанты не жаловали слушателей, особенно после того, как видели русских потаскушек, зажимаемых где-нибудь в кустах негром или арабом, которые в основном и приезжали сюда. Это был простой и скрытый инстинктивный расизм. И ничего не мог с собой поделать русский парень при виде таких картин, лишь тошнота брезгливости подкатывала, и сдерживал только голубой погон с золотыми полосами и буквой «К» между ними. Курсант — это много значит…
Саша Орлов вышел из казармы, где временно поселили абитуриентов. Она располагалась на первом этаже трехэтажного кирпичного здания. Вся «абитура» делилась на три основные группы: просто молодежь «с гражданки» 17–18 лет, солдаты и сержанты срочной службы и «кадеты» — выпускники суворовских училищ. После первого курса вся эта масса перемешается, а пока «абитура» кучковалась тремя потоками, так как слишком разные интересы и представления об армии были у этих почти сверстников.
Ребята с «гражданки» — поголовно романтики. Их представление о Советской армии, как розовый туман, все настояно на показухе из программы «Служу Советскому Союзу» и на книгах о войне. Как слепые щенки, они натыкались на то, что до конца понять не могли, но и не принимали. Саня Орлов тоже не был исключением. Он не мог понять, почему группа курсантов метет дорожки и плац строевой подготовки вместо того, чтобы «качать» силу и выносливость, почему в столовой училища так плохо готовят и к чему эти бесконечные построения с проверкой личного состава. Значит, курсанты постоянно стремятся сбежать и не ходить на занятия и командиры им не доверяют?
Множество таких вопросов роилось в голове Орлова и не находило правильного ответа. Но сегодня в беседке, где собралось человек десять абитуриентов с «гражданки», он наконец услышал то, что его сначала поразило, а потом заставило задуматься.
Курсант третьего курса в ПШ[8] сидел и лениво чистил бляху кожаного ремня, в зубах он зажимал «беломорину» и как бы нехотя отвечал на вопросы:
— Вы, парни, только не подумайте, что я вас отговариваю поступать, нет. Я сам, как и вы, пришел с «гражданки», и поначалу все было дико. Я вам просто говорю, как оно есть, чтобы вы знали про систему РКПУ. Не я, так другой вам расскажет. Система-то одна.
— А что такое РКПУ? — спросил сидевший рядом с Саней худой чернявый юноша.
— РКПУ, — затянулся курсант, — это Рязанское командное пехотное училище, так его еще Ленин назвал, ну а у нас расшифровывают по-другому: Рязанский колледж профессиональных убийц.
Парни заулыбались. Как и все мальчишки, они хотели быть сильными, а умение драться особенно ценится в этом возрасте.
— А что, правда учат убивать, как профессионалов? — опять спросил чернявый паренек.
— Ну, не лечить же. Ты что думаешь, когда я из автомата по мишени луплю, я не смогу так же по человеку? Дадут приказ и все, выполняй. Ты же в армии, а не на колхозном собрании.
— А карате учат? — не отставал с расспросами чернявый.
