Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)
– Верно, – Дорман кивнул и неожиданно спросил: – У вас есть оружие?
– Разумеется.
– Дайте сюда, – он требовательно протянул руку. – Я никогда не работал с вами раньше и не могу рисковать.
– А если в меня будут стрелять? – задумчиво спросил я, глядя ему в глаза. Как я и ожидал, Дорман не стал увиливать и честно ответил:
– Я готов пожертвовать вами, но аль-Хауль не должен уйти. Отдайте оружие.
– Нет, – коротко отрезал я. – И спорить с вами я не собираюсь.
Некоторое время он сверлил меня взглядом, но затем сдался:
– Приказать я вам не могу… Ладно, чёрт с вами. Помните только, что объект нужен живым. Всё, если ни у кого нет вопросов, начинаем. Мы выезжаем немедленно, Андре и Жюли – через десять минут. Вперёд, господа. Если этот день закончится нашим успехом, с меня – ящик шампанского.
– А с меня – ванна, – тихо пробормотал я. Интересно, почему не продают шампанское ваннами? Я бы купил даже несколько штук, лишь бы скорей покончить с этой обузой.
* * *– Это – ваш? – удивлённо спросила Жюли, когда мы подошли к ярко-красному «Порше». Мысленно чертыхнувшись и распахивая перед ней дверцу, я нехотя объяснил:
– Подарок моей бабушки. Старушка была ужасно эксцентричной миллионершей.
Окинув меня заинтересованным взглядом, девушка хотела было что-то сказать, но передумала и промолчала. Про себя я отметил, что в её взгляде проявилось нечто новое, незамеченное мною раньше. Опытный Дорман был прав: Жюли и в самом деле принадлежала к породе женщин, питающихся мужчинами.
Поток машин окончательно поредел, и мы быстро доехали до места. Оставив машину недалеко от Центра Помпиду, мы не торопясь дошли до rue du Temple и уже через несколько минут стояли у входа в интересующее нас кафе. Одного взгляда на яркую вывеску мне было достаточно, чтобы понять: о нормальном ужине в этом заведении нечего и думать. Место, которое Дорман именовал «кафе», на самом деле больше походило на бар, шумный и многолюдный. Внутри явственно звучала «живая» музыка, то и дело раздавались взрывы хохота. С профессиональной точки зрения подобное местечко было гораздо удобнее, нежели тихое и традиционное заведение, но я-то, дурак, пообещал Жюли ужин… Не самая удачная ситуация. Приглядевшись, я заметил «Пежо», принадлежавший Франсуа. Автомобильчик ничем не выделялся среди прочих своих собратьев, вытянувшихся в длинный ряд вдоль всей улицы, и стоял метрах в двадцати от входа в кафе. Чуть поодаль, на противоположной стороне улицы притулился небольшой синий микроавтобус, в котором должны были сейчас находиться Шарль и Николя. Новоиспечённый шеф отдела, месье Дорман, как и положено в таких случаях командиру, в данный момент «восседал на боевом коне» где-то неподалёку, в окружении специально приданной для этой операции группы спецназовцев из ГИГН (Groupe d’Intervention de la Gendarmerie Nationale).
Жюли чуть крепче сжала мою руку, и, взглянув на неё, я согласно кивнул:
– Да, дорогая. Самое время слегка расслабиться. Если ты не забыла, я пригласил тебя на ужин.
– Мы уже перешли на «ты»? – улыбнулась девушка. – Я думала…
В этот момент телефон, до того смирно лежавший в небольшом рюкзачке Жюли, разразился мелодией, сразу показавшейся мне ужасно знакомой. Пока я мучительно напрягал память в тщетной попытке вспомнить название оригинала, девушка успела раскрыть рюкзачок и, отыскав среди прочих полезностей телефон, протянула его мне.
– С какой стати? – удивился я.
– Это – служебный, – быстро ответила Жюли. – Номер известен только сотрудникам отдела. Ты – старший группы. Ответь.
Какого хрена я – старший… тут я вспомнил, где слышал мелодию, показавшуюся мне такой знакомой. Это был марш Иностранного легиона. Очень странный выбор, и весьма редкий. Я взял из рук Жюли трубку и в следующую секунду услышал раздражённый голос Дормана:
– Дюпре? Это Дорман. Мне только что звонили из управления. Пришло указание с самого верха – всё отменяется. Вы слышите меня? Немедленно, сейчас же уходите! Дюпре?
– Извините, месье, но я совершенно ничего не слышу, – спокойно ответил я. – Попробуйте перезвонить.
С расширившимися от изумления глазами Жюли наблюдала за чёрным тельцем телефона, стремительно падающим на асфальт. На всякий случай я вдобавок раздавил его каблуком. В ярком свете фонарей по-детски удивленное и обиженное лицо Жюли выглядело просто прелестно. Прижав палец к губам, я молча указал на микрофон, закреплённый за лацканом её пиджачка, и сокрушённо заявил:
– Надо же – уронил телефон. Простите, Жюли. Честное слово, я куплю вам новый.
– Мне показалось или недавно мы перешли на «ты»? – заметила она и, прикрыв микрофон ладошкой, спросила одними губами: – Ты уверен, что мы всё делаем правильно?
– Что может быть правильней, чем провести вечер в обществе прекрасной девушки? – ответил я рассудительно, распахивая дверь перед ней и пропуская Жюли вперёд.
* * *Бар назывался «Эклектика» и полностью оправдывал своё название. По углам зала размещалось целых три стойки – классическая деревянная, модерновая металлическая и каменная, со впечатляющей достоверностью стилизованная под гранитную глыбу. За этой, последней, стойкой стояла девица, небрежно обёрнутая медвежьей шкурой, а по соседству почти обнажённый волосатый «самец» на примитивном костре жарил куски мяса, насадив их на деревянные прутья. Столы, стулья, посуда представляли собой полнейшую мешанину разнообразнейших стилей и направлений. Осветительное оборудование было представлено не менее широко, начиная с программируемой системы фонарей, разбросанных по всему залу, и заканчивая пылающим очагом и свечами, с трогательной наивностью мерцающими на одном из столиков. Впрочем, об ужине при свечах, который я обещал Жюли, в данной ситуации лучше было даже и не заикаться. Мельком взглянув на меню, написанное мелом на доске при входе, я лишний раз в этом убедился. Выпивка одинакова всегда и везде, но кушать тут не стоило в любом случае. Опасно не только для жизни, но и для кошелька. Салаты в этом заведении стоили от сотни долларов. Для сравнения – салат с ромейном и кукурузной заправкой, маслинами и козьим сыром в ресторане «Максим» стоил примерно столько же, но между баром и рестораном была колоссальная разница. «Максим», по крайней мере, гарантировал качество. Однако, несмотря на запредельно высокие даже для Парижа цены, в большом, причудливо оформленном зале было не протолкнуться. На углублённой в пол (не приподнятой, а именно опущенной метра на полтора ниже уровня пола) эстраде затейливо музицировали пять или шесть странного вида личностей. Множество людей с бокалами, рюмками и стаканами в руках оживлённо перемещались между тремя барными стойками, все столики были заняты, и почти за каждым из них сидело не два-три, а по восемь – десять человек, шумно общавшихся между собой. Средний возраст посетителей бара колебался между двадцатью пятью и сорока годами, хотя изредка встречались представители предыдущих и последующих поколений. Словом, местечко было модное, шумное и оживлённое.
– Нужно попытаться найти место. «Наша» компания сидит возле каменной стойки, – сообщила Жюли, окинув зал быстрым взглядом. – У постоянных посетителей здесь свои столики, правда, стоит это недёшево.
– А мы – постоянные посетители? – поинтересовался я. Жюли засмеялась.
– Английский юмор? Ты полагаешь, что Департамент способен оплачивать столик в баре стоимостью пять тысяч в месяц? Ха! Ты же видел Лагарда…
– Пожалуй, – согласился я уже на ходу, пересекая дорогу человеку в бархатном камзоле и оранжевых лосинах и стремительно увлекая за собой Жюли. Судя по пластиковой карточке, приколотой к лацкану его камзола, этот юноша являлся чем-то вроде метрдотеля. Заступив ему путь и минуя обычные формальности, я сразу же перешёл к самой сути:
– Месье, мне нужен столик. Желательно возле очага. Увы, я забыл его заказать.
Опешив от такого нахальства, юноша негодующе фыркнул:
– Вы сошли с ума, месье? Взгляните вокруг! У нас огромная очередь из желающих, все столики расписаны на три недели вперёд…
Демонстративно вытащив из кармана несколько пятисотфранковых купюр, я молча отсчитал четыре и вложил их в расшитый золотом камзольный карман. На полуслове прервав гневную тираду, юноша картинным жестом поправил кружевной воротник и учтиво предложил:
– Следуйте за мной, месье. Вам чрезвычайно повезло. Один из постоянных клиентов отказался от заказанного столика и…
Стараясь не потерять из виду бархатную спину любезного юноши, я на ходу меланхолично размышлял над причудами, свойственными Тихе, богине удачи. Сегодня мне повезло как минимум дважды: русский, отказавшийся от «Порше», и неизвестный клиент «Эклектики», «уступивший» нам свой столик. В первом случае везение стоило полмиллиона, что же касается второго – стартовая цена в две тысячи предвещала немало неожиданностей. Оказывается, дородная греческая богиня, никогда не расстающаяся с Рогом Изобилия, совсем по-человечески не брезговала брать взятки…
