Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда» - Негривода Андрей Алексеевич
– Отлично! – заорал Каха так, словно его только что спасли от смерти. – Отлично, мать вашу!
– Та-та-та-та-та-та-та!!!
А еще через минуту он услышал, как опять застрочил рядом автомат капитана Игнатьева – командир опять был в строю…
…12.10 РМ…
…Атаки со стороны Парваза продолжались почти полтора часа, пока корректировщик скорее всего не навел на него звено «Грачей»… Штурмовики прошли над «артходжинцами» и жахнули ракетами по кишлаку. И где-то дальше за ним, скорее всего по перевалу…
И наступило временное затишье…
– Личному составу доложить о потерях! – крикнул капитан.
– Первое отделение в норме!
– Третье отделение – порядок!
– Без потерь в четвертом!
– Шестое в норме!
– Во втором потерь нет!
– В пятом отделении порядок!
Доклады командиров отделений сыпались один за другим, и с каждым новым окриком «комода» лицо капитана прояснялось все больше и больше…
– Полтора часа боя – и даже ни одного «трехсотого», Зураб! – командир не смог сдержать своей радости. – Слышишь, саперная твоя душа?! Ни одного!!!
– Ну да! Кроме тебя самого!
– А-а! – отмахнулся капитан. – Разве это ранение? Так, царапина!
Игнатьев обернулся к Кахе:
– А ты молодец, Кабарда! Уже второй раз за сегодня тебе это говорю! Твой «лишний» пулемет, что ты у полковника из «вертушки» спер, очень нам всем помог! Молодец, что и говорить!
– Я обещал его вернуть, товарищ капитан!
– И вернешь! Обязательно вернешь!
Капитан закурил и обратился к прапорщику:
– Как думаешь, Зураб, надолго затихли?
– А кто их знает, Миша? Только я вот что думаю. – Прапорщик потер кончик своего орлиного носа. – Надо бы мне туда, на этот склон, сходить, пока «духи» откатились, и поставить пару-тройку сюрпризов…
– Да уж, не помешало бы… Скоро, судя по звукам, сюда могут попереть «бегуны» из Мармоля, а если одновременно с ними попрут и от перевала, то получится как в той сказке…
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался прапорщик. – Расскажи, командир!
Капитан только улыбнулся:
– Сунул как-то один богатырь нос в огромную пещеру и давай орать: «Змей Горыныч! Сволочь толстожопая! Выходи в чисто поле – драться будем!»… А в ответ тишина!..
– И мертвые с косами стоят? – хихикнул кто-то из разведчиков.
– Ну, что-то типа того… – согласился Игнатьев. – А богатырь-то глупый попался, не то что другие… Никак не угомонится! Все ему хочется героем былинным стать… Ну и давай опять орать в пещеру: «Змей, скотина! Выходи, мудило хвостатое, драться будем!»… И опять молчок в ответ… А этот дурачок распалился весь, думает, что Горыныч испугался, и давай орать во всю глотку: «Что, зассал, змеюка, богатыря?! Выходи, говорю! Щас я тебе яйца оборву!» Тут вдруг пещера резко сжимается, смыкается столь быстро, что зажимает нос богатырю, да так крепко, что не вырваться! Стоит он вот так, согнувшись, полураком, нос зажат, а над головой голос раздается: «Ладно… Выйти-то я выйду!.. Только на фуя в жопу-то орать?»
Все, кто был рядом, покатились от смеха по земле…
Смеялся и прапорщик-сапер… Только не очень долго:
– Я понял тебя, Миша… Пойду-ка я на склон да немного с минешками поколдую… Пока нас вот так, как этого богатыря, между «булками» в этой жопе не зажали… Только мне бы помощника, Миша…
– Я с тобой пойду, Зураб! – тут же вскинулся Каха.
– Да ты и так за сегодня уже на медаль навоевал! Не надоело еще?
– Мы же земляки! Как я тебя одного отпущу по склону лазать? Вместе пойдем, да!
Прапорщик Шенгелия несколько минут задумчиво смотрел то на склон, спускавшийся от плато к кишлаку Парваз, то на Кабарду, а потом тихо проговорил:
– Ладно, джигит, пойдем…
Конечно, в группе капитана Игнатьева была парочка своих, «штатных», саперов, но разве могли сравниться в мастерстве двое сержантов-«срочников» с настоящим профессионалом своего дела. Они тоже не засиделись на месте – капитан отправил их минировать противоположное направление, из Мармоля, но… Основным, и самым опасным, был склон, на который пошли Каха и Зураб – именно отсюда к «духам» могло подойти подкрепление…
– Значит, так, Кабарда… – проговорил прапорщик, приняв наконец-то решение. – Возьми у саперов «монки», [11] штук семь-восемь, шнур, ну и «эфок» десяток набери… Попробуем по-быстрому соорудить маленькую МВЗ, пока «духи» не очухались…
Он подумал немного, улыбнулся и посмотрел на Каху:
– И пулемет свой, свежеспизженный не забудь!
– Я его теперь все время с собой таскать буду, Зураб!..
…15.50 РМ…
…Видимо, пилоты «Грачей» потрудились над Парвазом и перевалом Шикаф на славу и от всей широты своей летной души – со стороны кишлака не было ни видно, ни слышно никакого движения или даже намека на то, что плато, где окопались пограничники, будет атаковано в ближайшее время…
Прапорщик-сапер и Кабарда спустились по склону метров на сто и, не торопясь, ибо в таком деле торопиться себе дороже, но и не задерживаясь особенно, установили около десятка «монок» в самых различных местах.
Зураб попутно показал Кахе, как можно усилить действие этой, и так довольно мощной, мины…
– Вот смотри, земляк… Научишься этому, будешь разведчиком-универсалом – такие знания на войне никогда не бывают лишними…
Он вдавил в промерзшую землю ножки мины, прикрутил к клеммам шнур, а затем стал накладывать вокруг мины аккуратненькую такую горку из небольших камешков:
– Во-первых – это маскировка! Посмотри вокруг, сколько таких горок лежит… А во-вторых… Базальт – довольно хрупкий камень, не то что гранит или мрамор. Когда «монка» рванет, то лететь в «духов» будут не только ее шарики и гвозди, но еще и мелкие осколки камней! И я тебе скажу, что они порой поопаснее, чем осколки и пули…
Потом Кабарда, уже самостоятельно, но, правда, все же под присмотром Зураба, установил две мины – учиться такому делу и в самом деле было очень полезно, особенно здесь, на войне…
Со своими минами они разобрались примерно за час, когда прапорщик вдруг сказал задумчиво:
– Слушай, Каха… А ты не заметил ничего странного в том, как нас с этого склона атаковали «бородатые»? Как они по нему шли?
Кабарда задумался немного и ответил:
– Да… Сами атаки были очень грамотные, Зураб… Одни идут, другие прикрывают… Только… Шли они не в цепь, по всему склону, как, вообще-то, и должны атаковать. Тогда бы мы полтора часа, до прилета «Грачей», едва ли сумели бы продержаться – их раза в три больше было, рыл двести, не меньше!.. А они шли какими-то узкими полосами метров в 5–6 шириной, чуть ли не в колонну!.. В четыре колонны по склону поднимались, придурки!
– Вот! – Прапорщик поднял указательный палец. – А я уж подумал, что мне показалось!
– Что показалось? – не понял Каха.
– А ты подумай, земляк!.. Почему они шли не цепью, а вот такими колоннами? Что им мешало? Или, может, чего они боялись?
И тут Кабарда вскинул вверх взгляд:
– Я баран! Правильно, Зураб! Ты догадался, а я – тупой баран!.. Здесь минное поле! Их минное поле! И они шли по склону на плато строго по своим проходам! Так?
– Правильно!.. А теперь давай-ка, дружище, подумаем, что нам теперь делать… Раз уж мы на это минное поле влезли по незнанию и совершенно случайно не подорвались… Как думаешь, Кабарда? Чем нам сейчас с тобой лучше всего заняться, пока «духи» молчат?..
– Слушай, Зураб… А ведь они только пока молчат… А может статься, что уже опять собираются на наше плато лезть?..
– Скорее всего… – согласился прапорщик.
– Вот если бы нам еще пару десятков «монок», чтобы эти проходы перекрыть! Только нет их, бля! Мы с тобой последние забрали…
– Можно «растяги» поставить, Каха… – как-то странно улыбнулся прапорщик, словно ждал от своего земляка какого-то решения.
– «Растяжки» – это, конечно, хорошо… Но мины-то лучше! – сказал Каха задумчиво. – Мы с тобой, Зураб, все равно уже влипли по самые яйца, чтобы выбраться обратно, нам придется много мин обезвредить…
