Дэвид Моррелл - Рэмбо 2
Обиды на нее не было. В конце концов это он уехал от нее. Одно время его даже считали погибшим. Трудно после этого рассчитывать, что девушка тебя дождется.
Но если быть до конца откровенным, он испытывал необъяснимое облегчение.
Брак отныне для него стал невозможен.
Дети? Исключено.
После всего, что он пережил на войне, секс перестал его интересовать. Сама мысль о сближении с другим человеком претила ему. Нет, ему не просто не хотелось связывать себя чувствами. Даже тело его противилось сближению: он покрывался липким потом, желудок сводило спазмами.
И вовсе не потому, что он стал импотентом. Ничего подобного. Иной раз он видел сны, которые возбуждали его, как и прежде, но сам предпочитал справляться с этим своим состоянием.
Общение с женщиной он для себя исключил.
Когда ты так близок с другим человеком, ты становишься незащищенным, ранимым.
Теряешь контроль над собой.
И еще, как ни предохраняйся, всегда есть опасность зачатия.
Он не позволит себе иметь ребенка в этом мире насилия и жестокости. В мире, где войны и лагеря для пленных стали уделом многих. Его уделом.
Отводя рукой тяжелые ветви, он снова обдумывал ее вопрос. Так значит ли что-нибудь для него то, что с ним идет женщина?
Нет.
15
Сквозь просвет в лесной чаще они вышли к обрывистому берегу неширокой, но довольно извилистой, грязной реки. На его карте эта река называется Ка.
Он бросил взгляд вдаль.
— Как мы отсюда будем добираться на север? Помня о ее просьбе, он говорил по-английски.
Я договорилась… — она помедлила, подыскивая слова, — нас перевезут на лодке. — Ее глаза тревожно заблестели. — Другие маршруты небезопасны. Боюсь, когда мы прибудем на место, вы не найдете того, что вам нужно.
— Откуда вам это известно?
Она с огорчением покачала головой.
Два месяца тому назад я была в этом лагере. Он пуст. И уже давно. Рэмбо помрачнел.
Какой смысл посылать нас в пустой лагерь?
— Может быть, солдаты вернулись туда уже после того, как я побывала в тех местах?
— Ну, конечно, и пленных с собой привели.
Она жестом указала ему туда, где река поворачивала влево.
Пойдемте, нас ждут.
16
Еще издалека он услышал их голоса. В глубине бухты, скрытой подступавшими к самой воде деревьями, прилепилась бамбуковая хижина, кое-как прикрытая сверху листами рифленого железа. На деревянном помосте, повисшем над водой, ссорились два вьетнамца, выхватывая друг у друга бутылку. Вид у обоих был — закачаешься. Пьяные, измазанные в речной грязи. Одного украшали серьги и замусоленная ковбойская шляпа, другого — патронная лента, надетая поверх смокинга с закатанными рукавами.
Подойдя поближе, Рэмбо различил этикетку на бутылке.
«Будвейзер».
Коу по-вьетнамски крикнула им:
— Поехали!
Оба резко обернулись, не заметив, что вожделенная бутылка выскользнула из рук и скатилась в воду.
Они схватились за оружие и угрожающе прицелились.
Один из них все-таки узнал Коу сквозь пьяный угар и что-то сказал товарищу. Тот фыркнул.
Они опустили автоматы, и Рэмбо с облегчением вздохнул.
Вид у этих ребят не очень надежный, — по-английски шепнул Рэмбо своей спутнице.
А что вы хотите? Это же контрабандисты. Перевозчики опиума.
И она постаралась придать своему голосу более уверенный оттенок:
— Но для нас безопаснее плыть с ними. Ни один патруль нас не заметит, это уж точно.
— Как раз патрули меня сейчас волнуют меньше всего, — ответил он.
Рядом с хижиной покачивался на воде сампан[1] с надстроенной кабинкой из оцинкованного железа. Вьетнамец, который помахал им из лодки, имел еще более несуразный вид, чем те, кого они видели до сих пор. Несколько рядов дешевых бус украшали грудь, на одну руку надето сразу трое часов. За поясом грязных американских джинсов торчал пистолет с инкрустированной жемчугом рукояткой. Спутанные сальные волосы развевал ветер.
Человек осклабился в улыбке.
Рэмбо тихо сказал девушке:
— Говори со мной только по-английски.
Коу скользнула по его лицу удивленным взглядом. Она по-восточному низко поклонилась подошедшему к ним вьетнамцу и произнесла по-английски:
— Знакомьтесь, это капитан Тронг Кин. Рэмбо тоже отвесил поклон.
Кин улыбнулся еще шире, безобразно обнажая десны, и сказал на ломаном английском: Все пойдем в одной лодке.
Благодарю за помощь, — обратился к нему Рэмбо.
— Сильно рад помогать.
Кин не сводил любопытного взгляда с колчана, висевшего на спине у Рэмбо.
Вы хорошо говорите на нашем языке, — счел нужным польстить ему Рэмбо.
— А вы по-нашему говорите? — внезапно спросил тот по-вьетнамски.
Рэмбо, притворившись, что не понял, вопросительно посмотрел на девушку.
Кин быстро спросил по-вьетнамски:
— Он не понимает?
Она отрицательно покачала головой. Улыбка сбежала с лица контрабандиста.
— Деньги с собой?
Она протянула ему пачку американских долларов. Кин алчно пересчитал деньги и сощурился.
— Половина сейчас, половина — после.
— Такого уговора не было.
Коу в упор посмотрела на него. Кин поджал губы и отошел в сторону.
— Отдать швартовы! — крикнул он своим людям.
Те засуетились, отвязывая канат и спьяну налетая друг на друга. Один потерял равновесие и чуть не свалился в воду под непристойные насмешки окружающих.
Кин жестом пригласил их в лодку, снова расплываясь в улыбке.
Рэмбо без особого воодушевления ступил на палубу следом за Коу.
17
Вьетнамка со сморщенным лицом крепче прижала к себе ребенка и отодвинулась назад, когда Рэмбо, согнувшись, забрался под навес. В прокуренной кабинке, заваленной всяким хламом, шагу нельзя было ступить. Повсюду валялись банки из-под кока-колы, кипы старых журналов, покрытых плесенью, спущенные автомобильные шины. В углу стоял поломанный телевизор. Какого черта таскать за собой всю эту рухлядь?
От пристального взгляда Рэмбо не укрылись приклады винтовок и дробовиков, видневшиеся за горами безобидного скарба.
В кабину, где и без того было не передохнуть, ввалилась троица контрабандистов. Один, едва держась на ногах, попытался сделать глоток из бутылки «Джимми Бим виски», но бутылка выскользнула и упала на палубу. Женщина, на коленях которой спал ребенок, раскурила длинную глиняную трубку, и Рэмбо почувствовал сладковатый, одуряющий запах опиума.
Лодка накренилась, отходя от берега, ритмично застрекотал двигатель.
На пороге показался Кин.
Облизнув слюнявые губы, он по-английски обратился к Рэмбо:
— Выпить хочешь? Рэмбо покачал головой.
Плохо дело, — засмеялся Кин, — нет, ничего. Мне больше достанется.
Чертыхнувшись, он подобрал бутылку.
Поспите здесь, — сказала Коу на ухо Рэмбо. — Пока все спокойно.
— Интересно, где здесь можно лечь? — поинтересовался Рэмбо, окидывая взглядом тесную, забитую старьем кабинку. — А если на патрули нарвемся, тогда как?
— Видали мы их! Не дрейфь, парень. Кин пальцем поманил к себе Рэмбо.
Он отомкнул пыльный деревянный рундук, наслаждаясь произведенным эффектом, словно ребенок, хвастающий своими новогодними подарками.
Рэмбо заглянул внутрь.
Гордость коллекции — малогабаритная реактивная установка РПГ-7 советского производства.
В глазах контрабандиста появился угрожающий блеск.
— Понял теперь? С патрулями у нас не будет проблем. Какие могут быть проблемы? — ответил Рэмбо.
ЧАСТЬ IV
1
Траутмэн вышел из помещения и взглянул на небо. Солнце уже склонялось к закату. Лишь теперь Траутмэн почувствовал, как устали от напряжения глаза. Перед этим он несколько часов безрезультатно продежурил у молчавшей радиостанции, потом долго мерял шагами ангар.
Ждать. Ему оставалось только ждать.
И молить судьбу.
Он все еще продолжал надеяться. После той аварии с парашютом ни один человек не смог бы уцелеть. Кроме Рэмбо.
Но тогда какого черта он не выходит на связь? Никогда еще он не желал от всей души, чтобы рация оказалась неисправной. Дай Бог, чтобы она сломалась. Дай Бог, чтобы он молчал только поэтому.
К нему подошел Мэрдок.
— Есть что-нибудь? — спросил его Траутмэн. Мэрдок покачал головой.
Не по мне это, — начал Траутмэн.
— О чем это вы?
Да не могу я отсиживаться в кустах. Полечу сегодня за ним вместе с пилотами.
— Не вижу необходимости.
Может, вы и не видите, но иначе я не могу.
В таком случае я вам запрещаю.
На каком основании? — вскинулся Траутмэн.
— Риск слишком велик. Полет будет опасный, всякое может случиться. Не хватало только офицеру вашего ранга лезть под пули. Вы в свое время достаточно понюхали пороху и имеете полное право не рисковать собой. Как мне собой распоряжаться — мое дело.
