Александр Тамоников - Милицейский спецназ
Кузьмичев, убедившись, что местные бандиты собираются вернуться в город через пост, удовлетворенно крякнул:
– Отлично! Ну, давай, Фома, познакомимся лично!
Фомин-младший не ожидал, что его могут тормознуть на посту, поэтому на отмашку сержанта ГАИ, приказывающую водителю остановиться, не обратил никакого внимания, напротив, увеличив скорость, включил левый поворот, намереваясь, пройдя по кругу, ехать в Горинск.
Неожиданно на середину дороги вышел другой милиционер, и ствол его автомата был направлен на «десятку» сына главы администрации. Вооруженная фигура быстро приближалась и не имела, судя по всему, ни малейшего намерения уходить в сторону. Фоме ничего не осталось делать, как резко затормозить. «Девятка» едва не въехала в задний бампер новенькой «десятки».
Фомин-младший высунулся из окна, проорав:
– Какого черта, инспектор? Под колеса захотел?
Офицер кивнул Губину:
– Сержант, проверь второй автомобиль!
Сам же направился к «десятке».
Подойдя представился:
– Старший лейтенант Кузьмичев. Прошу сдать машину к зданию поста.
Фомин полупьяным взглядом окинул инспектора, переспросив:
– Кузьмичев?
– Так точно, господин Фомин! Вы удивлены?
– Нет!
– Тогда машину к посту, быстро!
Фома, грязно выругавшись, резко подрулил к посту, остановившись в нескольких сантиметрах от бордюра, вышел из «десятки», с силой хлопнув дверкой:
– Чего тебе надо, Кузьмичев?
– Прошу общаться на «вы» к представителю власти.
Фома рассмеялся:
– Чего? Представителю власти? Это кто здесь представитель власти? Что-то я такого не наблюдаю.
Кузьмичев не обратил внимания на реплику Фомина.
– Документы!
Фомин вновь переспросил, на этот раз без смеха:
– Чего? Документы? Может, еще чего? Ты что, старлей, не видишь, с кем разговариваешь? Ты же знаешь, кто я? Борзеешь, инспектор.
На скулах Кузьмичева заиграли желваки. При желании бывший десантник-разведчик мог одним ударом заставить молодого наглеца надолго замолчать, но сделать этого не имел права.
Он посмотрел на подонка, проговорив:
– Я вижу, КТО передо мной! Необразованная, невоспитанная, наглая и пьяная личность. Добавлю, пьяная личность за рулем! Так что еще раз говорю вам, господин Фомин, документы к досмотру!
Фомин усмехнулся. Зло, угрожающе.
– Вот ты как, старший лейтенант? Что ж, в таком случае скажу, что права и все бумаги на тачку забыл дома, по одному известному тебе адресу. Можем проехать туда.
– Папой прикрываешься, сопляк?
– Ты слова-то подбирай, инспектор! Короче, или ты отваливаешь от меня, или я звоню кому следует. Не хочешь сам отпустить, будь уверен, тебя заставят сделать это!
Кузьмичев отрицательно покачал головой:
– Сомневаюсь.
И тут же подозвал к себе Андрея Торина:
– Рядовой, ко мне!
Работавший первый год в милиции крепкий парень подошел к начальнику:
– Слушаю вас, товарищ старший лейтенант!
Офицер указал на Фому:
– Узнаешь гражданина?
– Конечно! Кто ж сынка главы администрации не знает?
– Осмотри салон «десятки», принадлежащей Фомину. На предмет наличия или отсутствия документов, удостоверяющих право собственности данного гражданина на автомобиль, а также удостоверения, разрешающего управление транспортным средством.
Фомин процедил:
– Это обыск. Какое ты имеешь право, инспектор, досматривать мою машину?
Кузьмичев, подтвердив приказ Торину, приблизился к Фоме.
– Я не только осмотрю ваш автомобиль, господин Фомин, но также и «девятку» с людьми, вас сопровождающую. А после этого вы будете доставлены в районную больницу для проведения обследования на наличие в организме алкоголя. И в завершение нашей сегодняшней встречи будет составлен протокол о вашем недопустимо оскорбительном поведении при общении с находящимися при исполнении служебных обязанностей сотрудниками милиции, который, будьте уверены, ляжет на стол районному судье. А если надо, то и областному. Ясно вам, Александр Сергеевич?
Фома вновь сплюнул на асфальт.
– Дурак ты, старлей!
Взгляд Кузьмичева словно прожег бандита. Но и на этот раз офицер сдержался. Он не имел права физически воздействовать на ублюдка, оскорбляющего его, не проявляя при этом никаких признаков прямой агрессии. Дернись Фома на Кузьмичева, тогда другое дело. А так… Инспектор, указав на плевок, проговорил:
– Вытри!
– Что?
– Плевок вытри! Не дома! Здесь территория поста дорожно-патрульной службы.
Фомин скривил физиономию:
– Может, еще что сделать? Ботинки тебе почистить? Шел бы ты, инспектор!
Кузьмичев схватил молодого наглеца за рубашку, процедив:
– Сказал, вытри! Или сейчас мордой отшлифуешь асфальт.
Фомин, нервно ухмыльнувшись, растер полуботинком плевок.
В это время из салона показался Торин.
Кузьмичев спросил:
– Ну, что, Андрей?
– Есть и права, и паспорт транспортного средства. В бардачке лежали.
– Хорошо, дай-ка их мне!
Рядовой передал старшему лейтенанту документы Фомина. Кузьмичев обратился к Губину:
– Что у тебя, сержант?
– Компания во главе с неким Быковым, пьяна в стельку.
– Водитель тоже?
– Все пьяны!
– Хорошо!
Начальник наряда включил рацию:
– Пост вызывает Первого!
– Первый слушает вас!
– Старший лейтенант Кузьмичев. У меня тут два пьяных водителя и группа агрессивно настроенных, также пьяных, молодых людей. Все наши местные. Прошу прислать наряд для сопровождения их на экспертизу и для дальнейшего определения по назначению!
– Понял тебя, Кузьмич. Высылаю группу.
– Жду! Конец связи.
Фомин сощурился:
– Ну, Кузьмичев, ну, мусор, считай, что занозу в задницу ты получил приличную. Отдай права!
– Разбежался! Забудь о них.
– Да? Ты сам завтра мне их домой привезешь!
– Посмотрим.
Дежурная оперативная группа прибыла на пост в считаные минуты. Их командир, капитан, узнав сына главы администрации, отвел Кузьмичева чуть в сторону:
– Кузьмич, уверен, что поступаешь правильно? Согласен, что этих козлов надо наказать, но не вмешается ли Фомин-старший? Он дурак еще тот!
– Коля! Выполняй свою работу.
– Я-то выполню. Но как бы тебе не досталось.
– За меня не беспокойся.
– Смотри!
И, обернувшись к своим бойцам, капитан приказал:
– Внимание, молодняк проверить на наличие оружия и грузить в мусоровоз. Быстро! Кто дернется, обрабатывать в жестком режиме! Начали.
Оперативники уложили компанию Фомина, с главарем во главе, на асфальт, профессионально и достаточно бесцеремонно произвели обыск. Затем перепачканных молодцов затолкали в клетку, вмонтированную в специальную «Газель». Капитан козырнул Кузьмичеву, и оперативная группа отбыла от поста. Старший инспектор, отдав команду загнать автомобили Фомина и Быкова на штрафную площадку, закурил. Кузьмич был удовлетворен, хотя и понимал, что завтра день ему выдастся сложный. Папенька однозначно вступится за сыночка. И все шишки посыплются на него, старшего лейтенанта Кузьмичева. Ну и пусть! Главное, он показал этому наглому хозяину жизни, что его власть среди отморозков – пшик, пыль! Как бы то ни было и чем бы ни закончился этот конфликт, урон авторитету Фомы нанесен солидный.
Прибыла смена. Наступило время сдавать пост.
Кузьмичев поднялся в верхнее помещение. Надо было заполнить журнал передачи дежурства и составить рапорт о всех произошедших за смену происшествиях.
Прапорщик Пахов, прибывший менять Кузьмичева, сразу же поднялся в дежурку.
Кузьмичев корпел над журналом.
Пахов присел напротив старшего лейтенанта, закурил.
– Да, Вова, шумиху ты поднял знатную!
Владимир поднял глаза на прапорщика:
– Ты уже в курсе, Дима?
– В курсе! Оперативный доложил обстановку. И, между прочим, весьма хреновую для тебя обстановку.
Кузьмичев ответил спокойно:
– Ничего, Димыч, прорвемся.
– Мне бы твою уверенность!
– Не волнуйся. Все будет нормально. Так, рапорт написал, журнал заполнил, принимай дежурство, да отвалю я. Сдам оружие – и на боковую. Что-то устал сегодня.
– Завтра не так устанешь!
– До завтра дожить еще надо.
Пахов приблизился к другу:
– Вот-вот, Вова, в самую точку ты попал. До завтра еще дожить надо!
– Нам ли, Дима, кого-то бояться? Лично я свое давно отбоялся. Теперь пусть другие меня остерегаются. Такие, как Фома со своими шакалами. Вот так-то, прапорщик. Ставь подпись!
Пахов расписался в приеме дежурства.
Кузьмичев с Губиным и Ториным на «Волге» отправились в райотдел милиции, сдать оружие.
Домой старший лейтенант прибыл без четверти девять вечера. Наскоро поужинал, поинтересовался здоровьем Анны Ивановны и, сославшись на недомогание, ушел в спальню, устроенную в зале за фанерной перегородкой. Через полчаса Кузьмич спал сном человека, достойно, по совести, выполнившего свою работу.
