Сергей Самаров - Стон земли
– Встать! – резко повторил Лончаков.
Рука не остановилась, продолжая перебирать пальцами по одеялу, и тогда короткая автоматная очередь разорвала подушку, из которой в разные стороны полетели куски поролона. Рука отдернулась, но не от испуга, просто реакция сработала. Человек снова ухмыльнулся, но вставать упрямо не желал. Он демонстративно потряс руками, показывая, что там ничего нет, потом положил их на табуретку и… мелочь и карты тут же полетели в бойцов группы захвата, а сама табуретка, развернувшись, полетела в обратную сторону, выбив стекло в окне. Человек легко вскочил на подоконник, словно намеренно подставляя спину под автоматные стволы, и замер в ожидании выстрелов. Он понимал, что его должны застрелить, и был готов к этому. К его удивлению, выстрелы не раздались. Но и на улицу он выпрыгивать не стал, сразу все поняв, а демонстративно повернулся лицом к ворвавшимся в комнату бойцам и процедил:
– Ждут внизу. Обложили, волки позорные, или как вас еще называть… И не стреляете… Это я понимаю. Когда бежать человеку некуда, что в него стрелять? И то хорошо. А вы попробуйте меня руками взять. Слабо рискнуть и ближе подойти?
– Отчего же слабо? – спокойно ответил Лончаков. – Я могу тебя и с подоконника в окно выбросить. Как щенка… Продемонстрировать?
Он догадался, на что надеялся бандит. Тот хотел, чтобы бойцы подошли к подоконнику, тогда они окажутся в окружении трех других бандитов, а в ближнем бою автомат даже как дубину использовать трудно. Но капитан такие последствия предвидел и показал пальцем на одного из них, определяя очередность:
– Вы трое – по одному выходите в коридор. Первый, пошел…
– Мы просто соседи, – стал объяснять бандит. – Нас позвали в карты поиграть, вот и зашли по-соседски. Мы из соседнего номера. Я из соседнего номера. А это друг мой. Я к нему в гости приехал. Он здесь, в Магадане, живет.
Парень был явно не якут, и второй тоже мало на якута походил, хотя оба были не русскими, скорее азиаты или татары. И оба казались напуганными. Третий, сохраняя полное спокойствие, шагнул к двери, обгоняя говорившего и подставляя руки под наручники.
– Разберемся, кто к кому, откуда и по какому случаю приехал, – сказал, входя в комнату, майор Лохматый. – Ведите их в машину.
Едва вывели за дверь всю троицу картежников, как парень на подоконнике оскалился, изображая улыбку, и поманил капитана Лончакова пальцем, приглашая приблизиться. Капитан долго не раздумывал, передал автомат стоящему рядом бойцу, начал было снимать «разгрузку» и бронежилет, отвлекая этим внимание от своего замысла, но до конца ничего так и не снял, только «липучки» с одного плеча сорвал и тут же, разбежавшись в четыре шага, высоко подпрыгнул, ударив ногой парня в живот чуть ниже пояса так, что тот вылетел на улицу вместе с оконной рамой.
Сам капитан с трудом удержал равновесие, приземлившись на вторую ногу и зацепившись каблуком ударной ноги за подоконник. Но, чтобы его действия выглядели красивыми в глазах подчиненных, которых он сам же и тренировал, Лончаков и этот эпизод обернул в свою пользу, совершив ловкий кувырок через голову, после которого инерция поступательного движения сама поставила правильно сгруппировавшееся тело на ноги.
Супротивников, подоспевший в момент, когда бандит вылетал в окно, обойдя сбоку капитана Лончакова, выглянул на улицу и громко крикнул:
– Скрутили козленка…
В ответ послышался долгий мат-перемат бандита. А Лончаков вытащил из-под одной подушки пистолет-пулемет «Скорпион», из-под второй – точно такой же пистолет-пулемет, но за рукоятку руками не взялся, чтобы не стереть отпечатки пальцев, а вынес оружие за сложно выгнутый и сложенный так, что из него только короткий ствол выглядывал, приклад из толстого круглого металлического профиля.
Захват был произведен успешно. И даже более успешно, чем ожидалось. Вполне резонно предположить, что удалось взять сразу обоих бандитов. А кто такие двое других, предстояло еще выяснить. Просто так отпускать людей, общавшихся с бандитами, нельзя, их предстояло допросить и проверить по картотеке, и не по местной, а по всероссийской. Профессиональный нюх, который вырабатывается только с годами, заставлял майора Лохматого не торопиться с освобождением вроде бы посторонних людей.
А с улицы сквозь выбитое стекло в номер гостиницы метель наметала снег. И делала это так активно, что за минуту на подоконнике образовался небольшой сугроб.
– Василий Иванович, – распорядился майор, – позвони, вызови следственную группу. Обыск в этом номере, да и в соседнем тоже. Там можно дверь не выбивать, ключ у парней возьмите. Откуда ты, сосед? – спросил он парня, который с ним объяснялся.
– Из Татарии. Из Казани…
– То-то я смотрю, говор не местный…
Теперь метель донесла в окно не только сухой шелест жесткого и колючего снега, но и звуки сирены – к зданию гостиницы подъезжала «Скорая помощь».
– Я так понимаю, твоему «крестнику» вызвали, – обратился майор к капитану Лончакову.
– Ему бесполезно вызывать. У него, скорее всего, разрыв мочевого пузыря. Боли, наверное, страшные. К утру, наверное, умрет. Я хотел выше ударить, но в бронежилете прыгать тяжело. А он высоко стоял, не достал, – оправдываясь, ответил капитан.
– А к кому тогда «Скорая»? – удивился Лохматый.
– Дежурная администраторша себе вызвала, – объяснил старший лейтенант Супротивников. – У нее гипертонический криз.
– Сейчас у всей страны криз, – заметил капитан, – криз уважения к законам. Это гораздо острее, чем гипертонический криз, и более опасно…
Из-за метели долго добирались до здания управления областного ФСБ. Улицы заметало все сильнее и сильнее. И если на вершинах магаданских сопок снег не задерживался, сметаемый ветром, приближающимся к штормовому, то между сопками, в низинах, снегоуборочная техника просто не успевала справиться с массированной атакой природы. Тем не менее добрались. Задержанных растолкали по разным камерам, чтобы не могли сговориться о даче показаний. Благо пустых камер в подвальном помещении здания хватало. По большому счету, следовало дождаться и возвращения следственной бригады, проводящей обыски в номерах частной гостиницы, однако нетерпение майора Лохматого было слишком сильно, и он решил начать без них. Ничто не помешает тех же самых задержанных вытащить на «беседу» вторично, если того потребуют обстоятельства.
Первым на допрос привели Волоху, скрученного под окном после не слишком удачного приземления в глубокий сугроб, который бандит умудрился пробить головой почти до земли. Привели его под руки два конвоира и, не очень заботясь о светских приличиях, как мешок, бросили на шаткий стул перед столом майора Лохматого. Сам Волоха идти, кажется, не мог, подгибал под себя ноги и держался за живот. Но опера предполагали, что бандит не лукавит и не симулирует, хотя и с таким поведением задержанных они время от времени сталкивались. Но, видимо, капитан Лончаков был прав в своем диагнозе. Однако врача задержанный не требовал, хотя все же попытался предъявить, с его точки зрения, обоснованные претензии:
– Без адвоката говорить не буду. Не надейтесь.
Оперов своим предупреждением наивный Волоха не особо напугал, заставил только улыбнуться и переглянуться.
– Исходя из оперативной обстановки, – спокойно, и даже слегка позевывая, сообщил майор Лохматый, – мы имеем право допрашивать тебя без адвоката. Если доживешь до завтра, в чем я сомневаюсь, может быть, после обеда повезем тебя в суд, чтобы оформить арест. Там тебе и адвоката выделят. Бесплатного. А мы где тебе найдем его в вечернее время? Даже если пожелаешь золотым песком расплачиваться, никто в метель не поедет адвоката искать. Пешком идти тоже дураков нет.
– Не буду говорить без адвоката, – тем не менее уперся Волоха, скрипя зубами то ли от злости, то ли от боли в животе.
Право Волохи на боль майор Лохматый признавал, сам видел, какой силы удар он получил. А вот права на адвоката признавать не хотел, пока это лишь навредило бы следствию. Адвокаты имеют привычку соваться в дела, которые видеть не должны. А если уж они происходят при них, то должны глаза закрывать, для них самих так лучше. Но такие адвокаты постепенно переводятся, они теперь скандалов ищут, поскольку скандалы приносят им дивиденды в виде новых заказов.
Развивая события по отработанному и давно используемому сценарию, старший лейтенант Супротивников кивком головы дал знак одному из конвоиров, и тот, стоя за спиной сидящего Волохи, привычным движением ноги выбил ножку стула. Этот сломанный стул специально держали для допросов настырных людей, не желающих проявлять приличествующую случаю откровенность и добросердечность. Волоха ахнул, упал и застонал. Конвоир тут же собрал стул, и кулаком вбил шипы в пазы, чтобы он еще какое-то время продержался. После этого Волоху снова подняли и бросили на стул. Но теперь, испытав дополнительную боль после падения, он сидел неуверенно, почти висел задом над стулом, что создавало ему дополнительные неудобства, изнуряющие и склоняющие к откровенности. Лишь бы быстрее закончили допрос!
