Лев Константинов - Удар мечом (с иллюстрациями)
«Выполнить приказ отказываюсь. После засады на кладбище меня подозревают. Не исключено, что об этом знают чекисты. В таких условиях ликвидация инструктора райкома вызовет обыск, а возможно, и арест. Я окончательно попаду под подозрение.
Зоряна».Песня Мыколы Максиса
Мария ходила по близким и дальним селам, хуторам. Не так часто, чтобы особенно привлекать внимание, но и не редко. От села к селу дорога. А есть еще и тропинки. Они вертятся по озими вокруг прудов, вьются по закраинам лесов. Тропинки протаптывали проворные девчата, быстроногая детвора. У каждого крестьянина в окрестных селах родственники, сватья, кумовья. Этими ниточками связаны между собой селянские хаты крепко, хотя степень родства помнят только старые бабки. Недаром шутят: от родственника к родственнику всю Украину пройти можно. Отсюда и тропинки.
Учительницу в окрестных селах знали. Оттуда ходили в зеленогайскую школу ребятишки — одна она на этот дальний угол района. Встречали девушку приветливо. Усаживали за стол, ставили парное молоко, вслух удивлялись: такая молодая, а уже других учит. Мария рассказывала: «Ваш Петрусь очень старательный хлопчик…» Потом доставала толстую тетрадь, начинала расспрашивать сама, не знает ли кто старых песен народных, пословиц, поговорок? Хозяева помоложе задумчиво чесали затылки: «Как-то не прислушивались…» Потом кто-нибудь обязательно вспоминал, что в соседней хате живет дед Панас, много он на веку всего перевидал и байки рассказывать горазд. Торжественно приводили деда. Тот, гордый всеобщим вниманием, охотно и щедро извлекал из памяти одну сказку за другой.
Смеются все дедовым байкам. Удивляются, что учительница так старательно, слово в слово, записывает их в тетрадь. Снисходительно улыбаются мужики: мало ли какие причуды у образованных! Им не вскакивать до рассвета, не спешить на поле…
Идет учительница от одного гостеприимного дома к другому. Все больше и больше записей у нее в тетради. Песен, народных дум, сказаний. Поздно возвращается домой. А то и вовсе заночует в дальнем хуторе, если уроки на следующий день позволяют. Привыкли люди к тому, что Мария Григорьевна за хорошей песней десятки километров пройдет. Комсомольцы предупреждают: «Мария, осторожнее, охотится за такими, как ты, Стафийчук». Мария улыбается, вежливо отвечает: «Пока все обходится и дальше обойдется».
Однажды встретил ее Нечай. Поздоровались. Мария первой протянула руку, пожурила:
— Не заходишь, хлопче, в гости, совсем забыл…
— Боюсь: приду и не уйду, — неловко отшутился Нечай.
Поинтересовался инструктор райкома комсомола, что за песни и сказки собирает учительница. Протянула Мария тетрадь. Иван прочитал: «Когда-то в стародавние времена ездил один мужик на панских лошадях с фурами всюду — пану деньги зарабатывал. Немало всяких чудес этот человек повидал…»
— Все ли, что собрано в тетрадке, относится к таким древним временам?
Учительница обидчиво поджала губы.
— Это фольклор, золотая нить языка нашего.
Нечай упрямо наклонил голову, глянул исподлобья. Привычка такая у комсомольского инструктора: смотреть на тех, кто ему не нравится, строговато, сдвинув брови на переносицу.
— Знаю я цену народной мудрости, мать эти песни пела, бабка эти байки сказывала. Но сейчас и другое поют в наших селах.
И неожиданно тихо запел:
Ой, фашисты чи бандеры —
Одна сатанына.
Ой, колы б их та забрала
Лыхая годына!
Голос у парня звонкий, чуть хрипловатый, застуженный ветрами, а хозяину послушный. Посерьезнел вдруг Иван:
— А вот эту молодежь особенно любит:
Бандеривськи ботокуды,
Що вы наробылы?
Комсомольця молодого
Безневынно вбылы.
Буйный витер ваши кости
Погани розвие,
А забуты комсомольця
Нихто не посмие.
Вот какие песни сегодня поют! И хоть написаны они недавно — это тоже фольклор: в них гнев и ненависть народа! Знаете, кто автор, — например, той, которую я пел?
Мария Григорьевна качнула головой, она торопливо, пристроив тетрадь на колено, записывала.
— Сложил ее комсомолец Мыкола Максис, волынчук. Восемнадцать лет было хлопцу, когда встретил свою смерть. А посвятил песню Мыкола двум комсомолкам, зверски замученным бандеровцами. Погиб хлопец от бандитской пули, а песня его борется…
Знал бы Нечай, откуда идет учительница — по-другому бы разговаривал. Была Мария на лесном хуторе, что затерялся в такой чащобе — и пройти трудно. В 1935 году появился в этих местах новый человек, Тарас Скиба. За большие деньги купил кусок леса. Батрацкие руки вырубили деревья, выкорчевали пни, кустарник, и эти же руки подняли землю, бросили в нее зерно, поставили дом-крепость и огородили его тыном выше человеческого роста. Редко ходит хозяин дома Тарас в соседние села. Растет у Тараса Скибы дочь-красавица. Вдвоем живут они на хуторе, мать девушки умерла еще в войну, как-то внезапно и тихо.
Когда Мария подошла к дому Скибы, казалось, все подворье вымерло. Только псы-цепняки остервенело прыгали на забор. Наконец вышел хозяин. Хмуро осмотрел девушку, спросил, чего надо.
— Мне бы воды напиться, парит очень, — просительно проговорила Мария.
Скиба молча указал на колодец с притороченным к цепи ведром. Мария пила студеную воду, чувствуя на себе пристальный взгляд хозяина. Тот не уходил, что-то выжидая. Мария выпрямилась и спросила:
— Не знаете ли присказок народных?
— Кое-что знаю, — ответил неприветливо Скиба. — Ну вот хотя бы эту: «Ты лошадь поил?» — «Поил». — Скиба задумался, потом проворчал: — А дальше забыл. Может, вы помните?
— Вроде бы помню: «А чего ж у нее морда сухая?» — «До воды не достала».
Обмен паролями состоялся. Хозяина будто подменили.
— Проходьте в комнаты, — гостеприимно пригласил он.
В светлице вымытый до желтизны пол, герань на окнах, огромный фикус в кадке, занявший угол, патефон на тумбочке, прикрытый кисейной накидкой, иконы в вышитых рушниках, сулея самогонки на столе. За столом — трое.
— Слава героям! — сказала Зоряна.
— Героям слава! — откликнулись те, за столом.
Приказано взять живым
Фининспектор, приехавший вместе с Нечаем, оказался веселым, общительным парнем. Он недолюбливал акты и налоговые ведомости — просидел над ними вечер в сельсовете и на этом закончил ревизию. Но покидать Зеленый Гай не торопился. Перезнакомился с хлопцами, девчатами. Был он человеком начитанным, рассказывал о больших городах, где ему довелось побывать. Однажды заговорили о том, кто кем станет, когда наладится жизнь, окрепнет колхоз.
— Поеду я в Киев, выучусь на инженера, — размечтался Лесь.
— А чего? — поддержали его хлопцы. — У тебя к машинам талант.
— Заканчивай школу да подавайся в институт механизации сельского хозяйства, — посоветовал фининспектор. — Вернешься потом в село, будешь механиком.
— Мало у нас машин. На весь колхоз одна…
— Потому что колхоз небольшой. Вот вступят в него все селяне — на широкие поля много машин понадобится…
— К этому дело идет, — согласились хлопцы. — Давно б колхоз окреп, если б не бандеры проклятые…
Желтоватыми огоньками рдеют в темноте цигарки. Неторопливо идет разговор. Девчата тихо-тихо запели песню, хлопцы заслушались. Хороший вечер, тихий, и песня для души радость.
— Славный у тебя голосок, — похвалил фининспектор Надийку. — А ты кем станешь, дивчино?
— Учительницей… как Мария Григорьевна…
— Кстати, что-то ее сегодня не видно, — поинтересовался Нечай. — Не случилось ли чего?
Надийка ревниво передернула плечиком, сказала очень равнодушно, так равнодушно, что все на это обратили внимание:
— Ушла учительница в Долиновку. Говорила, там один старый много песен знает. Может, и заночевала где…
Нечай и фининспектор незаметно переглянулись. Посидели еще, поговорили. А когда луна выкатилась из-за дальнего леса, Нечай шепнул стоявшему рядом с ним Лесю:
— Тревога… Сбор «ястребков» с оружием через час у старой вербы около пруда. Передай другим. И чтобы тихо…
Фининспектор первым встал с дубков. — Пора, хлопцы. Завтра опять за акты с утра садиться.
— И нам пора, — откликнулся Лесь.
А через час Иван Нечай представлял «фининспектора» комсомольцам истребительного отряда: «Лейтенант Василь Малеванный».
Лейтенант рассказал, что по полученным сведениям в старой мельнице находится контактный пункт националистов. Днем к мельнице никто не ходит — проверили. Значит, ночью… Задача «ястребков» — перехватить связника. Брать живым.
Лейтенант проверил оружие, распределил посты, договорился о сигналах. Комсомольцы по двое исчезали в темноте, кольцом охватывали мельницу, перекрывали засадами оба конца гребли. Василь с Нечаем забрались под куст верболоза у самого водяного колеса. Поодаль укрылись Лесь и Надийка. Девушка уверенно держала раздобытый Нечаем в райотделе милиции кавалерийский карабин — слишком велика обычная трехлинейка для девичьих рук.
