Андрей Дышев - Закон волка
Перевалив через Караул-Обу, я спустился на песчаный пляж, бежать по которому было уже невозможно — увязали ноги. Попутно я искупался, не снимая с себя одежды, но, пока дошел до мыса, трусы и майка высохли, и на них снова проступили пятна соли.
Ай-Фока — треугольная скала, вонзающаяся острым углом в море, как раскроечный нож в ткань. Сразу за ней начиналась обширная бухта, на берегу которой раскинулся поселок Морское, Уже много лет напоминающий грандиозную новостройку — среди кипарисов, словно соперничая с ними в стройности, торчали стволы башенных кранов, бульдозеры стачивали пологие прибрежные склоны, придавая им вид ступеней, едва ли не треть пляжа была завалена бетонными опорами, стенами с дверными проемами, но все же гостиничные корпуса росли медленно, словно полярные хилые деревца, и поселок, как и много лет назад, все так же задыхался от цементной пыли, от грязи, изобилия грузовых машин, автокранов и бетономешалок.
По другую сторону мыса, откуда я пришел, сочно-зелеными пятнами выделялись виноградные плантации и контрастно царили тишина дикого пляжа и буйство красок не загаженной цивилизацией природы.
Я ходил по отшлифованным ветрами и волнами камням, отыскивая место, где яхта могла бы причалить к мысу. Со стороны дикого пляжа это сделать было невозможно — большие и мелкие подводные камни уходили от основания мыса далеко в море. Со стороны Морского я нашел единственное место, где было достаточно глубоко и где без особого риска «Ассоль» могла причалить к скале даже при небольшой волне.
«Жаль, что на воде не остается следов», — подумал я, глядя на поселок, корпуса гостиниц и причал, дрожащие в знойном мареве. У причала двигались фигурки людей, с протяжным скрипом работала лебедка, опуская на воду водные велосипеды и лодки. Я вытер вспотевшее лицо майкой, подвязал ее к поясу и пошел к причалу.
Несколько мужчин, спрятавшись от полуденного солнца, сидели в тени моторной лодки, подвешенной на тросах. Один из них черпал ложкой окрошку из литровой банки, зажатой между ног, трое играли в карты, используя вместо стола большой аккумулятор. Когда я к ним приблизился, тот, который ел, буркнул, не поднимая головы:
— У нас обеденный перерыв.
Я объяснил, что лодки и водные велосипеды меня не интересуют. Картежники приостановили игру, с любопытством глядя на меня.
— А что ж тебя интересует? — спросил тот, который ел. Он еще активнее заработал ложкой, словно опасался, что я отберу у него банку.
— Позавчера на Диком острове убили женщину, — сказал я и сделал паузу.
— Слышали, — обронил один из мужчин и стал тусовать колоду. — А ты из милиции, что ли?
— Из частного сыскного агентства.
— А-а, — протянул он. — Ну, как частный сыск работает? Нашел убийцу?
— А это смотря сколько ему заплатят, — вставил второй. — Если хорошо — за день преступление раскроет. Похуже — за неделю. А не заплатят — значит, милиция отдуваться будет… Правильно я говорю, господин частный детектив?
У мужиков было настроение потрепаться.
— Это дело я веду бесплатно, — признался я.
— Это чего ж так?
— Меня самого подозревают в убийстве. Мужики одновременно повернули головы в мою сторону. Даже тот, что махал ложкой, на мгновение замер.
— Ну, ты даешь! — искренне удивился один из сидящих за столом-аккумулятором. — Если уже сыщиков подозревают, то что о простых людях говорить?
— Как же тебя угораздило? — поинтересовался второй.
— Случайно оказался на Диком острове в тот день, — ответил я и, чтобы не вовлечь мужиков в долгие разговоры, добавил: — Теперь, значит, сам ищу свидетелей и следы преступника.
— А какие ж мы свидетели? — отозвался третий, внимательно изучая выпавшие ему карты и расставляя их в нужном порядке.
— И тем более не преступники, — добавил второй.
— Это точно… Так какой у нас козырь? Черви? А мы с десяточки пойдем!..
— Позавчера днем к этому мысу яхта причаливала. Может, кто-нибудь из вас ее видел? — спросил я без особой надежды получить ответ.
Мужики, казалось, были увлечены картами и не расслышали меня.
— Яхта — это дело, конечно, хорошее, — пробормотал один из игроков, с щелчком ударяя картой о поверхность «стола». — А мы твою десяточку валетом!
— А еще десяточка? — И снова щелчок.
— А мы ее козырной шестерочкой…
— Шестерочкой? Отлично! Есть у меня и шестерочки…
Я начинал терять терпение и уже сделал шаг в сторону, чтобы сойти с причала, как один из мужиков сказал:
— Ты погоди, парень! Видел я позавчера яхту. Без парусов, моторная, так?.. Подошла на малом ходу к мысу, постояла пяток минут, отчалила и скрылась за мысом. Больше ничего не видел.
— Ну, Гринь, теперь тебя затаскают по судам, — пошутил другой мужик, сгребая карты со «стола».
— А что мне суды? Что видел — о том и говорю.
— Может, заметили, как кто-то поднимался на борт или сходил на берег?
— Не видел. Отсюда не разглядишь— Далеко.
— В котором часу это было?
— А как сейчас, около двенадцати. Обедал я. Я спросил наудачу:
— А незадолго до того, как появилась яхта, не проходила ли здесь женщина в черном костюме и в туфлях?
— В костюме и туфлях? — переспросил мужик и усмехнулся. — Нет, браток, женщин в туфлях я тут никогда не видел. Здесь в основном в купальниках ходят.
— Иногда и без купальников, — добавил другой, кидая карту.
— А вот со стороны мыса, как и ты, дед пришел. Минут пятнадцать спустя, как яхта отвалила. Прикурил у меня трубку с таким, знаешь, мундштуком, как крючок у вешалки, и пошел в поселок.
— Дед?! — невольно воскликнул я. — В тельняшке и военных брюках?
— В тельняшке, да, — кивнул мужик. — А вот брюк не помню.
— Седой, с боцманской бородкой? Внешность такая колоритная, как у старого пирата?
— Что-то вроде того.
— Это Караев, — вслух подумал я. — Капитан той яхты.
— Как же яхта могла без капитана уйти? — с сомнением спросил мужик.
Я не ответил и, не попрощавшись, думая над тем, что услышал, побрел в поселок, на автостанцию. Выходит, Караев не плавал на Дикий остров. Яхтой управлял кто-то другой. Но не сама же Милосердова вела «Ассоль»?
Я представил себе женщину в строгом деловом костюме, туфлях-шпильках, стоящую в рулевой рубке и вращающую из стороны в сторону штурвал.
— Бред! — сказал я сам себе и сплюнул под ноги.
9
Я хотел пойти с судакского автовокзала пешком и по пути заглянуть на рынок, но на повороте меня обогнал желтый милицейский «уазик» и резко затормозил, подняв облако пыли. Я уже был готов увидеть выскакивающих из пылевого облака омоновцев в масках и бронежилетах, но все ограничилось лишь физиономией Кныша, выглянувшего из открывшейся двери.
— Подвезти? — спросил он.
— Дурной знак, — ответил я, нехотя подходя к машине.
— Сегодня пока предлагаю, — со свойственным ему черным юмором сказал Кныш, — а завтра, быть может, силой посажу.
Я без особого энтузиазма влез в машину. Володя сидел за рулем, больше никого в «уазике» не было.
— Как идет следствие? — спросил я, когда мы тронулись и понеслись по центральной улице вниз.
— Неважно, — ответил Кныш и поморщился, словно проглотил горькую пилюлю. — Допрашивали работников этой шарашкиной конторы — все только плечами пожимают. Никто не знает, где Милосердова хранила деньги вкладчиков. Такое ощущение, что она их сожрала перед смертью!
Кныш нервничал и делал слишком резкие движения, отчего машина юлила по дороге, как горнолыжник на трассе слалома. Чтобы не припечататься носом к лобовому стеклу, мне приходилось крепко держаться за сиденье обеими руками.
— Видишь, что творится? — кивнул он на перекресток и притормозил.
Толпа людей заполнила тротуар и проезжую часть улицы. Машины, осторожно протискивающиеся сквозь заслон митингующих, протяжно сигналили. Стволы деревьев и угол близлежащего дома были обклеены плакатами с грозными надписями, ругательствами и восклицательными знаками. Несколько немолодых женщин, увидев милицейскую машину, кинулись прямо под колеса. Кныш выругался, остановил машину и приоткрыл дверцу.
— Это кто там в изоляторе отдохнуть хочет? — рявкнул он.
— Верните наши деньги! — крикнула одна из женщин и стала хлопать ладонью по стеклу.
— Сейчас! Разбежались, — ответил Кныш и на всякий случай захлопнул дверцу. — Я, что ли, заставлял их вкладывать деньги в это «Милосердие»? — пожал он плечами и стал нервно стучать кулаком по кнопке сигнала, но митингующие не реагировали.
— Почему они здесь собрались? — спросил я.
— А здесь филиал «Милосердия» и пункт продажи акций, — ответил Кныш и с удивлением спросил: — А ты разве не вкладчик?
— Было бы что вкладывать…
— Да я бы тоже сюда не сунулся, — махнул рукой Кныш, — да моя дура заставила. Иди, говорит, купи акций, так все делают. Купил!
