Борис Цеханович - Хлеб с порохом
Алушаев тоже что-то рассказывал, сбиваясь с одного на другое, и счастливо улыбался; даже сейчас, по прошествии десяти минут, он выглядел взбудораженным, дико поблескивали широко открытые глаза.
– Алушаев, ты-то как посередине поля оказался? – остановил я его сбивчивый рассказ.
Сержант замолчал, собираясь с мыслями, потом засмеялся:
– Мы еще когда вперед пошли, я заметил, что из зеленки в сторону третьего взвода глубокая канава отходит. Показать я не успел замполиту с техником, прошли ее уже, но в голове она как-то отложилась. А когда начали отходить, я оказался у нее, когда прикрывал отход замполита и техника. Что-то задержался сам с отходом, пришлось мне нырять в канаву и по ней уходить в сторону третьего взвода. Боевики меня здесь и потеряли. А потом я выскочил и побежал в вашу сторону, товарищ майор, думал, что боевики меня не заметят. Но все, слава богу, обошлось. А пулеметчика мы все-таки завалили.
Обмениваясь впечатлениями, мы пошли к себе, и тут я вспомнил, как меня сильно дернуло за одежду во время боя.
– Алексей Иванович, погляди сзади меня, а то когда меня пулеметной очередью накрыло, что-то сильно дернуло.
Пока замполит осматривал одежду, я прислушивался к своим ощущениям, боясь почувствовать боль от раны, но из-за спины послышался радостно-удивленный возглас:
– Борис Геннадьевич, да вы в рубашке родились, две дырки в одежде, но тело не задето, смотрите. – Я повернул голову и посмотрел вниз, Кирьянов засунул в дырки пальцы и весело шевелил ими. – Борис Геннадьевич, это надо обмыть.
…Остаток ночи прошел нормально, в пять часов меня сменил Кирьянов, а без десяти семь меня разбудили. Сонно поглядывая на часы, я ждал, а рядом сидели солдаты и офицеры: тоже ждали, будет ли «здороваться» пулеметчик или он действительно убит. Минутная стрелка перевалила на восьмой час, а пулеметной очереди все не было. В пятнадцать минут восьмого я констатировал:
– Наверно, вы его все-таки завалили. Сегодня воскресенье, так что, Алексей Иванович, наградные завтра готовь из того расчета, как мы определили.
Все оживились, а я снова завалился спать. Ночь не принесла особого беспокойства. В пять утра меня, как обычно, сменил Кирьянов, а я завалился спать, планируя встать часов в десять. Но поспал немного, и около семи часов, как от толчка, проснулся. Тело было расслаблено, веки словно налиты свинцом, спать хотелось жутко, но мозг четко фиксировал все происходящее вокруг меня. А вокруг меня было все спокойно: я чуть приоткрыл глаза и сквозь ресницы разглядел Карпука и Кирьянова, которые сидели на своих кроватях. Алексей Иванович чистил подствольник, а Игорь попивал кофе. Я опять смежил веки и попытался заснуть. Но ничего не получилось, и я лежал, не шевелясь, слушая тихий разговор моих подчиненных. Уже почти проваливаясь в сон, услышал, как над землянкой, посвистывая, пролетела стайка пуль, и через какое-то мгновение донеслась пулеметная очередь. Потом еще раз, как бы подтверждая, еще одна стайка пуль и опять ровная строчка пулемета. Сон сняло как рукой. Я затаился. Послышался шепот Кирьянова:
– Елки-палки, Игорь, посмотри, командир спит?
Несколько секунд молчания, в течение которых Карпук разглядывал меня:
– Спит комбат.
– Игорь, давай, пока он спит, подымем взводы и попытаемся накрыть гада.
Послышался шум, подчиненные выскочили на улицу, заревел БРДМ, и звук двигателя удалился за зеленку. Такой же шум раздался и во втором взводе. Через десять минут на передке затрещали пулеметы, послышались звуки пусков ракет и глухие далекие разрывы, которые продолжались в течение сорока минут. А вскоре появились и мои подчиненные, сели молча на кровать и стали наблюдать, как я подшиваю свежий подворотничок.
– Чего там у вас за война была? – как ни в чем не бывало задал я вопрос.
– Да так, – уклонился от ответа Кирьянов. Я же дальше не стал развивать эту скользкую для моих подчиненных тему.
Так, в молчании, прошло несколько минут, да и долго ждать не пришлось. Над землянкой опять пронеслась стайка пуль и звук пулеметной очереди, как бы говоря – живой я, живой.
Я засмеялся:
– Что, плакали ваши медали? А говорили – убили, товарищ майор, убили…
Карпук и Кирьянов удрученно, почти синхронно выругались.
– Мы думали, что пока вы спите, может быть, его завалим, а не получилось…
* * *Наступил день, когда в полк приехала комиссия округа. Командир приказал всем находиться в подразделениях и ждать приезда окружников, а вечером всем командирам быть на совещании. Несколько дней тому назад замполит полка подполковник Крупин предложил сдать ему для обобщения жалобы и просьбы. Я же ничего не стал сдавать, а опросил своих офицеров и решил напрямую, на совещании, доложить начальнику штаба округа наболевшие вопросы.
В десять часов утра ко мне в землянку заглянул скучающий командир танкового батальона. Дела были все переделаны, и я выставил на стол трехлитровую банку «Анапы» и закуску, а в разгар посиделок ко мне приехал из штаба майор Халимов и попросил показать, где можно разместить командно-наблюдательный пункт полка на время наступления. Мы вышли в расположение второго взвода. Надо сказать, что духи в этот день вели себя нервно. Стреляли по поводу и без повода. Обстрелы из минометов сменялись на обстрелы из более крупных калибров. Те, в свою очередь, оканчивались массированным обстрелом какого-нибудь участка обороны из стрелкового оружия. И эта карусель тянулась с самого утра. Вот и сейчас, только мы вышли и стали показывать Ренату места возможного размещения КНП, как нас сразу же обстреляли из автоматов и пулеметов. Причем впечатление было такое, как будто боевики продвинулись вперед и стреляли с расстояния в триста метров. Мы благополучно добежали до землянки второго взвода и здесь переждали обстрел, после чего скрытно переместились ко мне. Но даже и здесь изредка пролетали пули: то в одном месте, то в другом на землю падали срезанные пулями ветки или слышались редкие, но сильные щелчки пуль о бетонный желоб. Ренат, разгоряченный беготней, весело ругал начальника штаба полка за то, что тот послал его выбирать КНП полка.
– Боря, где я его выберу? Как? Пусть сам едет и выбирает.
Мы с Толиком стояли и посмеивались, а когда запал у Халимова закончился и он умолк, я пригласил его к себе в гости. Выставил на стол еще одну банку холодной «Анапы», старшина накрыл прекрасный стол, и застолье покатилось своим ходом. Как-то незаметно три литра вина закончились, и на столе, так же незаметно, появилась еще одна банка. Халимов, заинтересовавшись моими богатыми продовольственными запасами, решил сготовить из них что-нибудь восточное. Довольный, он сидел около раскаленной печки, где уже аппетитно шкварчала сковородка, куда старшина с Чудиновым по указанию Рената разбивали яйца, кромсали колбасу, помидоры и черт его знает что. Мы с Толиком веселились, глядя на эту суету, и периодически прикладывались к кружкам. Атмосфера в землянке царила веселая и беззаботная. Но в этот прекрасный момент начался очередной минометный обстрел, причем падали мины вперемешку: 82-мм со 120-миллиметровыми минами. Первый залп лег недолетный. Опытное ухо уловило, что он разорвался, слава богу, не в расположении второго взвода. Второй залп перелетел метров на сто через мое расположение и взорвался в поле. Халимов насторожился и в напряженной позе замер у печки, уставившись взглядом куда-то в угол. Старшина с Чудиновым отошли от входа в глубину землянки и уселись на дрова в углу, сжавшись в ожидании очередного залпа. Мы же с командиром батальона весело и бестолково закричали, пытаясь привлечь внимание майора Халимова, одновременно разливая вино по кружкам:
– Ренат, вилка: минус-плюс были, сейчас по нам долбанут. Давай быстрей к столу, мы еще успеем выпить, пока нас не накрыло.
Мы подняли свои кружки и кружку Халимова, но Ренату уже было не до нас, он дико посмотрел на наши бестолково поглупевшие лица, схватил автомат и выскочил из землянки. И тут нас накрыли. Кругом загрохотали разрывы, даже в землянке был слышен противный визг осколков. Одна из мин с оглушительным грохотом разорвалась в нескольких метрах от входа в землянку. Плащ-накидку, заменяющую дверь, мотануло взрывной волной, несколько осколков залетели в помещение, но никого не задели. В течение нескольких секунд земля ходила ходуном от разрывов, и так же внезапно все оборвалось. Мы сидели оглушенные и не верили тому, что все закончилось благополучно. Вся закуска была засыпана всяческим мусором, залетевшим от разрыва мины у входа, в кружках тоже было полно мусора, насыпавшегося с потолка. Я выплеснул из кружки вино и налил чистого вина себе и Мосейчуку. Молча стукнулись кружками.
– Чудинов, сходи и посмотри, что осталось от майора, – будничным тоном приказал я солдату, поднялся: – Давай, Толя, выпьем за майора Халимова. Хороший был мужик, царство ему небесное. Остался бы в землянке – сейчас бы подымал вместе с нами кружку.
