Александр Тамоников - Старая добрая война
— Не заводись, Дим. Вот станешь большим начальником, тогда и наведешь порядок по своему разумению. Хотя к этому времени и войны все закончатся.
— Ага, жди!
— Что, не закончатся?
— И войны не закончатся, и я большим начальником не стану. Вот думаю перевестись на Украину. Все же родина, и полегче там. Устроюсь в какой-нибудь районный военкомат комиссаром и буду в почете. В райцентрах военкомы большие люди. И «бабки», кстати, делают неплохие.
— А усидишь в военкомате, Дим? С твоим-то характером?
— А я и сидеть не буду. Работают пусть заместители и сотрудники по штату. Начальнику положено руководить ими.
— Не уверен, что на такое «хлебное» место где-то ждут не дождутся старшего лейтенанта Шрамко. На эти места, Дим, другие люди в очереди стоят. И на Украине, и у нас, да и везде.
— Ну, тогда пойду в армию. Ее, по сути, и нет на Украине. Земляк звонил недавно, как раз перед выходом на пост, говорил, что попал служить в Севастополь, в какую-то часть материального обеспечения. Майорская должность, а личного состава пять солдат да три прапора. Так он в своей части организовал автомойку. Прикидываешь? И клиентов полно, потому как оборудование армейское, правда, со списанных катеров славных Военно-морских сил Украины позаимствованное, но эффективней и надежней гражданского. Потом боксы, строить ничего не надо. Вода под боком. В общем, развернулся, сейчас думает расширяться, покрасочный цех сделать.
— И командование ему позволяет самоуправствовать?
— А кому он нужен? Есть часть на бумаге, личный состав. Чем-то занимается, неважно чем, даже одного бойца дежурным по КПП выставляют, и все! А скорее всего, Тарас отстегивает своему непосредственному командованию украинские «тугрики».
— А по-моему, брешет твой Тарас.
— Может, и брешет, но все одно, службу на Украине и здесь, в России, не сравнить, — пожал плечами Шрамко.
— Затоскуешь там, Дим.
— Затоскую — женюсь.
— Во как. А без тоски не женишься?
— А зачем, пока молодой? Лет до тридцати погуляю, а дальше видно будет. На хрена мне такая обуза — жена, ребенок, неустройство личной жизни, семейная общага, писк детишек. Нет, Валера, уволь, это пока не для меня. Это для Ромы Середина. Тот со своей Алиной и в шалаше был бы счастлив и детей нянчил бы, сопли им утирал.
— Так почему он не женится?
— Потому, что погибла его Алина, три года назад. Автокатастрофа. А Рома, кроме нее, ни на кого больше смотреть не хочет.
— Понятно, а я-то думал, чего он, как отшельник, все на базе да на базе, с парнями к дамам в Барди не ездит? А тут вон оно что. Но это пройдет.
— За три года не прошло.
— Три года, Дима, в таких случаях — не срок. Все равно отойдет. Встретит хорошую женщину, согреет та его, он и отойдет.
— Дай-то бог.
— Ладно, пойду и я со своими посплю.
— А обед?
— И обед, и ужин — все вместе, в отсеке после подъема в 21.00.
— Предупредить дневального, чтобы поднял?
— Не надо. Сам подниму. А у меня сон как компьютерная программа. Просыпаюсь, когда надо, даже если до выхода полтора часа.
— Ну, ладно. Давай отдыхай, камикадзе.
— Эх, Дима, мы все тут камикадзе. Думаешь, от Мадраса легко отделаться? Как бы не так. «Духи» пыхнут анашой и навалятся двумя сотнями, притупив страх. А двести хорошо вооруженных и подготовленных боевиков — это серьезно.
— Может, и мне послать бойца в Марты?
— Зачем? — не понял командир разведгруппы.
— За анашой. Тоже забьем «косяки», благо папиросы на складе еще остались, и пыхнем всем взводом. И не в оборону, а в наступление…
— Балбес ты, Дима!
— Иди, не теряй времени.
— Давай!
— Спокойного сна!
Проводив разведчика, Шрамко поднялся на смотровую площадку и, поднеся к глазам бинокль, метр за метром стал ощупывать «зеленку». Лес стоял сплошной высокой стеной в окантовке кустарника. Красиво, черт возьми, подумал Дмитрий, только и снежный барс красив, но не дай бог, встретиться с ним на одной тропе. Так и «зеленка», что за кустами и деревьями. Та же видимая красота, а среди красоты бородатые рожи наемников, торчащие ножи, чтобы резать ненавистных русских на проклятом посту. Ну, да черт с ними, с «духами». Похоже, в «зеленке» никого нет, ни одного движения в кустах, ни птиц, поднимающихся при шевелении чужого для леса человека.
Шрамко перевел бинокль на перевал. Долго смотрел, ведя оптику с северо-востока строго на восток. Он видел входы в ущелье, где тоже все тихо и спокойно. А что глубже? На это и должен дать ответ Валера Козин. Отчаянный парень, для него разведка — обычная работа, а ведь будет на каждом шагу рисковать жизнью. Столкнется с «духами», и придется принимать бой, который закончится быстро, ровно тогда, когда опустеют магазины автоматов, винтовок, пистолетов, закончатся ленты в пулемете. И тогда… тогда остается одно, достать из кармана гранату, помолиться, если хватит времени, выдернуть кольцо предохранительной чеки, прижав гранату к сердцу. К еще бьющемуся, здоровому сердцу и разжать пальцы, когда «духи», торжествуя, встанут полукругом возле поверженного врага.
— Черт! — тряхнул головой Шрамко. — Что за мысли? Все будет нормально. И вообще, так ли надо было посылать шестерых парней в неизвестность? Ну, объявились «духи». Ну, пошли бы живой волной. У взвода достаточно огневой мощи, чтобы сбить их пыл. Тридцатимиллиметровые орудия БМП-2, спаренные с ними пулеметы ПКТ с трех позиций в первые же минуты ополовинили бы банду. К тому же и танк имеется. Тот тоже порвал бы на куски не один десяток «духов», да и сам взвод на позициях, в окопах, за блоками стен, на этой смотровой площадке. А там и помощь подошла бы. Артиллерия работала бы по наводке. Нет, напрасно комбат решил провести разведку в такое мутное время, когда может произойти все что угодно. Ладно, нечего загоняться, как говорится, чему быть, того не миновать. — Настроение Шрамко заметно упало, и с тревогой в сердце он вернулся в командный отсек.
— Товарищ старший лейтенант, на связь выходил начальник штаба батальона, — доложил сержант Вдовушкин.
— Что ты ответил, где я?
— На смотровой площадке. Спросил — вызвать? Начальник штаба сказал, нет, к нам пошли саперы с бронетранспортером сопровождения.
— Давно вышли с базы?
— Ориентировочное время прибытия к нам — 22.20.
— Понятно.
— Вызвать начальника штаба?
— На хрена?
— Сами с ним поговорите?
— О чем, Костя? О том, что к нам пошли саперы с БТРом сопровождения и ориентировочно в 22.30 должны прибыть на пост? Так я это уже знаю.
— Не в 22.30, а в 22.20, — уточнил сержант.
— А что, это так важно, на десять минут раньше или на десять минут позже подойдут саперы?
— Не могу знать, товарищ старший лейтенант! — пожал плечами Вдовушкин.
— Тогда молчи, если не спрашивают. Понял?
— Так точно. — И сержант уткнулся в радиостанцию.
Шрамко посмотрел на часы и прилег на топчан. У него было полчаса на отдых.
— А как насчет ужина, товарищ старший лейтенант? — спросил связист.
— Поужинаем вместе с разведчиками, ты повара предупредил?
— Никак нет, вы ничего не приказывали.
— Дурдом. Бегом к повару, чтобы в 21.00 был ужин для разведчиков и для нас с тобой.
— Но Сутанов не успеет.
— Ты перегрелся в этом бункере? — рывком поднялся с топчана Шрамко.
— Никак нет!
— Тогда пулей к повару и предупреди, не будет ужина в назначенное время, я время перенесу, а в котле прикажу сварить его самого. Пищу подать в сектор отдыха!
Сержант, ухмыльнувшись, скрылся в коридоре. Вскоре он вернулся:
— Все в порядке, товарищ старший лейтенант, ужин в 21.00.
— Остальные?
— Поужинали по распорядку.
В 21.00 в сектор вошел командир разведвзвода:
— Привет всем!
— Давно не виделись, — ответил Шрамко. — Отдохнули?
— Нормалек.
— Ужин?
— Давай!
Поужинали вместе, за исключением связиста, тот взял свою пайку в командный отсек, так как не мог оставить радиостанцию без присмотра.
После ужина офицеры вновь поднялись на смотровую площадку.
Козин на этот раз лишь бегло осмотрел «зеленку» и перевал, больше времени уделил тропе, по которой группе следовало выйти с поста.
— Нормалек! — опустив бинокль, довольно проговорил он. — Одно место будет видно с перевала, но там мы сеть применим. За селение уйдем, а дальше проще.
— Может, задымить местность?
— Задымить? Это можно, но не спецсредствами.
— А чем же? — удивился Шрамко.
— Я видел у танкового капонира три покрышки от грузовика.
— Есть! Давно хотели откатить в ближайший овраг, да все как-то недосуг было. Кто-то забывал, кто-то на них внимания не обращал. Я тоже, честно говоря, собирался, да руки не доходили.
— Так прекрасно, Дима! — воскликнул разведчик. — Если применить спецсредства, зарядить с БМП или танка, то вероятных наблюдателей это встревожит. Если же бойцы подожгут покрышки, что хорошо будет видно через оптику и из «зеленки», и с перевала, то данная процедура не вызовет подозрений. Бойцы поста решили сжечь мусор, обычное явление. Почему вечером? Это уже дело защитников поста, когда что делать.
