Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась
Войска плотным кольцом обложили Грозный, перекрыли блокпостами подъезды к нему, а обходные пути контролируют огнем – стреляют по всему, что движется. О штурме города никто не говорит. По данным разведки, боевиков в городе много, убежища они оборудовали надежные. В южном направлении при входе в Аргунское ущелье установили артиллерийские батареи, разместили подразделения боевых вертолетов. Корректируя огонь по полученным разведданным, с земли и с воздуха вся эта стреляющая техника вот уже несколько дней перепахивает обустроенные позиции боевиков. После освобождения Шали и Аргуна, как только войска двинулись дальше, в Веденское ущелье, на эти селения напали масхадовские отряды, и выбить их оттуда было нелегко. Боевики атаковали село Алхазурово. Был подбит БТР внутренних войск. Самое деятельное участие в освобождении населенных пунктов от боевиков принимают бойцы чеченского ополчения Бислана Гантамирова. Генерал Шаманов не дает прогнозов и не называет никаких сроков, но заявил: «Мы достанем и ястребов, и овечек».
Николай сошел с трапа самолета и остановился. На него с любопытством смотрели стоявшие небольшой группой военные. Он начал злиться.
– Коля! – неожиданно услышал он. – Сынок!
Повернувшись, увидел мать. Она шла с вытянутыми вперед руками, как слепая.
– Мама! – Он бросился к ней и ткнулся лицом ей в грудь. – Мама, – прошептал он.
– Сыночек, – ласково гладя его по волосам, говорила Клавдия Петровна. – Миленький мой, Коленька.
Стоявшие вокруг военные не проронили ни слова. Сейчас для Николая Морозова, сержанта ВДВ, не было главнее и нужнее человека, чем мама.
– Сын! – Не стесняясь слез, Михаил шагнул к вошедшему в гостиничный номер Александру. Тоня, увидев сына, замерла.
– Вы поговорите, – улыбаясь, кивнул вошедший вместе с Сашей майор, – а через часик я зайду.
Михаил обнял сына. Его рука задела раненое плечо, но Александр не показал виду. Через плечо отца он смотрел на мать.
– К матери подойди, – опомнился Михаил.
– Мама! – Сын бросился к Тоне. Встав на колени, взял ее руки и стал целовать.
– Сынок! – Антонина громко заплакала.
– Ну вот, – проворчал Михаил. – Я уж думал, выплакала все, день и ночь слезы лила. Живой сын! – Он облегченно вздохнул.
– А сам-то! – Мокрыми от слез глазами мать смотрела на Александра. – Сашка, Господи, живой ведь, Господи! – Она прижала его голову к груди и сквозь слезы улыбнулась.
– А где же Иров-то? – спросил Михаил. – Нам сказали, что вы вроде как вместе. Он живой?
– Живой. В госпитале, у него спина порезана.
– Господи! – ахнула мать, увидев обрубок пальца на руке сына. Побледнев, стала заваливаться назад. Сашка удержал ее:
– Мама!
– Что это? – испугался Михаил.
– Осколком оторвало, – соврал сын.
Тоня, открыв глаза, вздохнула и крепко прижала к себе Александра.
– Все хорошо! – Юрий гладил руку сидящей на краю кровати и не отрывающей от него глаз Татьяны. – Жив я и здоров. Только вот спина чуть-чуть. Но сказали, дня через три домой отпустят.
Возле Тани, положив руку ей на плечи, стоял бледный, похудевший Виктор.
– Папа, – сказал Юрий, – чеченцы, которые нас освободили, говорят, что какие-то русские наводку дали. Ты что, посылал кого-то?
– Друг Михаила Жукова с товарищами поехал. Все бывшие десантники. Но прошло уже почти полтора месяца, и ничего от них нет. Может, погибли?
– Сыночек ты мой миленький, – прошептала Татьяна, – Юрочка. Господи, – словно не веря своим глазам, Татьяна, подняв руку, осторожно дотронулась до подбородка сына, – живой! А раны все заживут, мы тебя вылечим, сынок.
– Да, – зло сказал Борис, – хорошее убежище мы нашли!
Рядом взрывом взметнуло землю, снег, камни. Он прикрыл собой завизжавшую Машу. Денис, стоя у заложенного мешками с песком окна, бил короткими очередями по бегущим к зданию боевикам. Малика, переждав взрыв, вскочила и, вскинув винтовку, выстрелила. Бабич привстал и подмигнул бледной и испуганной девочке:
– Все хорошо. Представь, что это Новый год и салют.
В стену над ним ударили несколько пуль. На девочку и Бабича посыпалась кирпичная пыль.
– Ты вот здесь ляг. – Борис подвинул Машу к мешкам с песком. – И не вставай. Мы здесь.
Вскочив, полоснул из автомата в окно, отпрыгнул к другому. Около него вжикнула пуля. Он присел. Денис под окном менял рожок. Рядом со зданием ухнули два взрыва. В окна влетели куски грязи и мелкие камни. В оголенную балку впился осколок.
К концу ночи они подошли к какому-то небольшому селению. Увидели кирпичное здание с разрушенной крышей. Вошли. Утомленные дорогой, уложив Машу, легли сами и уснули. Проснулись от выстрелов и бросились к окнам. В селении шел бой, трещали очереди, бухали гранатометы. Изредка щелкали винтовочные выстрелы. Минут через десять заработала артиллерия. Они увидели бегущих к зданию боевиков и встретили их выстрелами. Из селения по отходившим боевикам тоже стреляли. Снаряды били по окраине, именно туда, где находилось здание, как понял Борис, бывшего Дома культуры. Рядом снова грохнул взрыв.
– Твою мать! – заорал Бабич. – Пришибут, артиллеристы хреновы! Нашли мишень!
– За духами идет кто-то! – крикнул стрелявший в окно Денис.
– Нам пора сваливать! – Борис, увидев бегущего к зданию бородача, короткой очередью свалил его.
Малика, выстрелив, бросилась к перепуганной девочке.
– Маша, – встревоженно спросила она, – что с тобой?
Девочка непрерывно икала. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.
– Маша, – Малика испугалась, – что с тобой? Борис, девочке плохо…
– Калмык! – крикнул Борис. – Уходим!
– Прикрою, – отозвался Денис. – Иди…
– Против ракет и снарядов держаться будешь? – заорал Бабич. Прыгнув к Маше, подхватил ее. – Валим! – Он бросился к выходу.
И тут совсем рядом ударил взрыв. Потолок рухнул. Стена, посередине как бы вдавленная чем-то тяжелым, завалилась.
– Денис! – отчаянно закричала Малика.
Пыль заполнила помещение. Малика услышала крик девочки. Бросилась вперед и упала. Снова раздался взрыв, и здание обвалилось. Бабич в отчаянном прыжке, прижимая к груди визжащую Машу, выпрыгнул в окно. Коснувшись ногами земли, упал на спину. На какое-то мгновение потерял сознание. Но тут же, тряхнув головой, открыл глаза. За покосившимся забором раздавались приближающиеся выстрелы. Он бросил взгляд на здание. До половины разрушенное, окутанное клубами пыли, оно медленно заволакивалось дымом.
– Калмык!.. – выдохнул Борис.
Вскочив, подхватил девочку, бросился вправо, уходя от выстрелов. Услышал гортанный крик. На бегу, удерживая Машу, ударил очередью. Кричавший что-то бородач, получив две пули в бок, упал. Маша отчаянно крикнула. Повернувшись в другую сторону, Борис увидел троих боевиков. Упал. И тут совсем рядом раздался взрыв. Бабич закрыл девочку собой. По его спине чувствительно застучали комья мерзлой земли.
– Спасибо, боги войны, – увидев в метре от себя окровавленный обрубок ноги, прошептал Бабич.
– Больно, – пропищала придавленная им Маша.
«Дубоголовый! – мысленно обругал он себя. – Связался черт с младенцем». Морщась от боли в спине, поднял девочку. Стрельба, сместившись вправо, отдалялась. Борис посмотрел на дымящееся здание. Вздохнув, порывисто прижал девочку к себе. Она пискнула.
– Пойдем! – Подняв автомат, он быстро пошел в сторону.
Чеченец в российском камуфляже, прижав приклад снайперской винтовки, медленно вдавливал спусковой крючок. Потом опустил винтовку и вздохнул.
– Чего вздыхаешь, Султан? – спросил подошедший к нему коренастый чеченец с автоматом. – Хорошо мы им дали. Человек двенадцать там. И артиллеристы помогли.
– Там, – Султан махнул левой рукой вперед, – кто-то с девочкой уходит. Хотел его снять, но она так доверчиво его за руку держит. Не стал.
– Правильно, – кивнул подошедший, – может, сдаваться идет. С дочерью. Мы не они, в детей не стреляем.
– А сколько наших детей погибают или становятся калеками из-за бомбежек и артиллерийских ударов! – Султан снова выдохнул. – И самое страшное, что народ принимает федералов как врагов. Да и нас многие называют предателями.
– Прекрати! – резко бросил второй. – Не мы это начали. А что не стрелял – кто знает, кто он такой. Тем более с ребенком. Пошли.
Приподнявшись на руках, Малика вздохнула.
– Денис, – позвала она. С трудом встала. Чихнув, протерла от пыли глаза. Осмотрелась. Стен почти не было. Кругом – обломки кирпича, земля, перемешанная со снегом. Откуда-то выбивался дым. – Денис! – снова позвала Малика. Осторожно ступая, пошла к тому месту, где в последний раз видела Калмыкова. – Денис, – вздохнула она. – Борис, Маша! – Остановившись, прислушалась. Тяжело вздохнула. Всмотрелась в дома. Заметила торчавший ствол автомата. Шагнула вперед и наступила на лежавший ребром обломок кирпича. Упала. Снова встала и подошла к автомату. Присев, взялась за него и потащила. Он не поддавался. Малика начала отгребать обломки кирпичей, перемешанные с грязью. Увидела сжимавшую рукоятку автомата руку. – Денис! – Она стала быстро, в кровь раздирая пальцы, разбирать завал. – Денис! – снова, как бы надеясь услышать ответ, громче позвала Малика.
