Владимир Митрофанов - Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков
Потом она позвонила Валере, сказала твердо:
— Ты, кажется, предлагал мне замуж? Я согласна!
Валера тут же примчался с огромным букетом роз — штук, наверно, в пятьдесят, или даже больше. Сам весь сиял. Поехали к нему на Крестовский. Ася, наконец, надела кольцо. Отметили помолвку пока что вдвоем. Выпили вина, и так получилось, что переспали. Матери Ася так и сказала, позвонив ей уже в одиннадцать вечера:
— Я останусь у Валеры.
Та даже не нашлась, что и сказать, только промычала что-то невнятное. Потом Ася выключила телефон. Легли, начали целоваться, потом Валера закинул на нее свою холодную волосатую ногу. Обратного пути не было: Рубикон был перейден. Мелькнула мысль: «Что я делаю!» Оба кончили почти одновременно.
Потом Валера лежал рядом потный, довольный, почесывался, спросил вдруг:
— Фамилию будешь менять?
— Еще не решила.
Утром поехала домой. Сразу появилось много дел.
А Ванечка вернулся на следующий день только в девять вечера, принял душ, выпил чаю.
Потом ему стало скучно, и в десять часов он не удержался, позвонил Асе:
— Как дела?
— Мне некогда с тобой разговаривать! — скороговоркой сказала Ася и отключилась.
Ванечка обиделся, сказал себе, что больше звонить ей сегодня не будет.
Однако через полчаса Ася позвонила сама:
— Я была в ванной. Ну, что у тебя нового?
— А ты чего сейчас делаешь?
— Лежу в кровати, смотрю телевизор. У меня тут есть ко-о-шечка, пушистая-препушистая… Зю-зю-зю-зю… Чего звонил-то?
— Просто так… Соскучился.
— А куда сам пропал?
— Работал. Посылали в область. Далеко. Связи не было.
— И чего там делали?
— Да ничего интересного. Все одно и то же. Когда увидимся?
— А я с родителями завтра уезжаю, — после некоторой паузы ответила Ася.
— Куда это? — перепугался Ванечка.
Снова возникла пауза.
— В Турцию, — соврала Ася.
— Когда вернешься?
Еще пауза.
— Через две недели.
— Ага…
— Тебя проводить?
— Не надо.
— Ага…
Еще немного поговорили ни о чем. Потом Ванечка бросил телефон, лег, заложив руки за голову и уставившись в потолок. Что-то было не так. Ванечка расстроился, ему хотелось спать рядом с Асей, он загрустил, но тут же и уснул, обняв подушку. Запах Асиных волос на ней пусть совсем чуть-чуть, но все еще оставался.
У Аси после той ночи на Крестовском появилось внутри и никак не проходило какое-то странное ощущение и только три недели, уже на Кипре, она поняла, что беременна.
Три дня спустя после Асиного отъезда уже довольно поздно сыщики возвращались к стоянке машины мимо какого-то кафе. Глянувший туда случайно через стекло витрины Кот буквально остолбенел: его дражайшая и обожаемая Валентина сидела там за столиком для двоих и, улыбаясь, разговаривала с каким-то молодым человеком. Они пили красное вино, чокались бокалами, что-то говорили друг другу. Валентина то и дело хохотала, закидывая голову назад, сверкая белыми зубами. Она выглядела очень счастливой.
— Ты чего? — удивился Ванечка, сразу не увидевший эту парочку. Потом, наконец, и он рассмотрел. — Ну и что? — только и нашелся сказать. Парень ему был не знаком.
— Это тот самый. Вадик Косарев, сука ебучая! — словно откашлялся Кот.
И тут Ванечка, наконец, понял, о ком он.
— Может, случайно?
— С кем угодно, но только не с ним! Она же должна это понимать! — затрясся Кот. Он уже словно бредил в лихорадке.
— И что будешь делать?
Сам Ванечка совершенно не представлял, что можно сделать в такой ситуации. Разве что ворваться, поскандалить, побить посуду и самого Вадика Косарева. Или же просто уйти и уже потом разбираться дома.
Кот вдруг заметался:
— Сделаем так: будто бы ты случайно тут оказался, подойдешь к ней и поздороваешься. Она ведь точно знает, что ты мне об этом расскажешь. Просмотрим на ее реакцию. Мне-то она говорила, что сегодня поедет ночевать к родителям.
Ванечка так и поступил: взял в баре стакан сока, проходя мимо столика, сказал «Привет, Валентина!» Между тем он с интересом рассмотрел Вадика Косарева, у которого она, как утверждал Кот, когда-то отсасывала. Вадик выглядел очень даже неплохо — уж ничуть не хуже Кота — можно даже сказать, гораздо лучше. Валентина была возбуждена, лихорадочно весела, раскраснелась. Тщательный макияж, маникюр, прическа, платье, туфли на высоких шпильках — все говорило, что встреча эта вовсе не случайна, и девушка к ней долго готовилась.
Валентина что-то оживленно говорившая, узнав Ванечку, мгновенно вспыхнула лицом — буквально запунцовела и замолчала. Потом что-то хотела сказать, но не нашлась. Веселье ее тут же погасло, словно в костер плеснули ведро воды.
— Ладно, не буду вам мешать, — пробормотал Ванечка, чувствовавший себя очень неудобно. — Пока!
Он вышел из кафе, подошел к Коту, который непрерывно затягиваясь сигаретой и выдувая дым, метался из стороны в сторону, как тигр в клетке. Кот тут же кинулся к Ванечке:
— Ну что?
— Да ничего. Как ты сказал, так я и сделал. Просто поздоровался.
— А она?
И тут на Ванечкином мобильнике раздался телефонный вызов. Ванечка посмотрел на дисплей: там обозначилось имя вызывавшего абонента: «ВалентК». Он показал эту надпись напряженно ждущему Коту.
— Отвечать?
— Давай! — побледнел Кот. — Только включи громкую связь.
Ванечка нажал кнопку. Раздался искаженный динамиком Валентинин голос:
— Ванечка? Слушай, пока не говори Андрею, что видел меня. Пожалуйста! Ладно? Я сама ему завтра все расскажу.
Кот побелел, что-то зашептал, начал жестикулировать, чуть не задел прохожего.
— На, сами разбирайтесь! — рассердившийся Ванечка сунул трубку ему в лицо.
Кот, брызгая слюной, заорал туда:
— Я тут! Только не говори: «Это не то, что ты думаешь»!
Тут Кот застыл, опустил голову, как-то сдулся, ссутулился, потом протянул трубку Ванечке.
— Чего? — не понял Ванечка.
— Сразу отключилась. Все.
— Пойдешь туда?
— Нет, — Кот замотал головой: — Поехали отсюда!
Долго молчал в машине, потом проскрипел, не глядя на Ванечку:
— Побудешь у меня дома, когда она будет вещи забирать? Там целая куча ее барахла скопилась. Пусть, нахер, завтра же все забирает! А ее тигра ебаного выкину нахуй в окно!
Речь тут шла о большой мягкой игрушке, которую Валентина любила подкладывать себе под голову, когда они на диване смотрели кино.
Ванечка не согласился:
— Сами разбирайтесь: заберет и захлопнет дверь, или положит ключи в почтовый ящик, чтобы вам не встречаться. А то она думает, что это я ее сдал!
— А если бы ты ее один встретил, ты бы мне об этом рассказал?
— Конечно же, нет! — ответил, почти не раздумывая, Ванечка.
— Я так и думал! — без обиды отреагировал Кот. — Сука ты, а не матрос! Интересно, что бы она мне соврала? Эх, надо было бы так и сделать: послушать, что бы она мне соврала завтра. Как думаешь, прочему она опять ушла к нему?
— Я-то откуда знаю!
— Ты прав. Этого никогда не узнаешь и не поймешь. Женская душа — потемки! А я ведь чувствовал в последнее время, что что-то не так.
— Что чувствовал? — заинтересовался Ванечка. Ася тоже как-то перед отъездом странно темнила, вела себя странно.
— Мелочи. Типа последнее время начала говорить, что болит голова, устала, сегодня не хочу, на прогулке перестала брать меня за руку, а если я брал, то давала с неохотой.
Кот что-то еще хотел сказать, но вдруг застыл с открытым ртом, уставившись в пустоту. Сзади засигналили: светофор давно переключился на «зеленый». Кот пришел в себя и включил передачу. Ванечка с некоторой опаской промямлил:
— Знаешь, что в таких делах помогает? Приехать домой и наебениться в сраку!
Кот на это ничего не ответил. Всю остальную дорогу ехали молча.
Когда приехали на Пять Углов, было уже начало первого ночи. Кот, ссутулясь, пошел в темную арку своего двора, а Ванечка пересел за руль и поехал к себе. За Котом он приехал на следующий день в одиннадцать утра. Дверь в квартиру была не заперта.
На диване, развалясь, сидел мрачный, отекший Кот. От него за три метра разило перегаром. Ванька потянул носом, посоветовал:
— Жвачку хоть возьми-ка, на, зажуй, а то тебя Петрович с говном съест!
— Я простуженный, лечился! — шмыгнув носом, сказал Кот. Волосы у него торчали во все стороны, глаза были красные. Поднялся он со стоном.
— Все болит, нахер…
Его шатало.
В тот день ездили по делам в Отрадное. На этот раз за рулем был Ванечка. Дорога была разбита, к тому же из-за аварии попали в пробку.
Кот всю дорогу нудел:
— Ссать хочу — щас лопну!
— Опять? Что ты такой ссыкун? — рассердился Ванечка. — Ссы в бутылку или в ботинок.
— Хули ж — все почки отбиты!
Однако все же остановился на обочине в месте потемнее.
