Клайв Касслер - Сахара
– Ну-ну, да вы у нас просто железная леди, доктор Рохас.
– Мне сказали, что я буду жить.
– Но какое-то время не сможете страстно предаваться сексу, – поддразнил ее Питт.
Пемброк-Смит скроил комичную физиономию.
– Вот бы оказаться рядом, когда она поправится.
Но Ева уже не отреагировала на эту шутку. Он еще не кончил говорить, как она вновь потеряла сознание.
Питт и Пемброк-Смит переглянулись, и на их лицах не было и тени улыбки. Капитан кивнул на автоматический пистолет, пристегнутый у Питта под мышкой.
– В самом конце, – сказал он спокойно, – окажешь ей эту услугу?
Питт серьезно кивнул:
– Я позабочусь о ней.
Подошел Левант, мрачный и усталый. Он знал, что его закаленные бойцы могут терпеть долго и вытерпеть многое. Но новое бремя – наблюдать, как страдают женщины и дети, – потрясало его стойкий профессиональный дух. Он просто не мог смотреть, как страдают мирные люди и его любимая тактическая команда, обреченная на гибель. Его охватил самый настоящий жуткий страх, когда прекратилась бомбардировка, и он мог лишь беспомощно наблюдать, как ободренные зрелищем разбитого форта малийцы спешат устроить резню.
По его подсчетам, против них было брошено от тысячи до полутора тысяч солдат. Число же оставшихся под его началом боеспособных мужчин и женщин сократилось до двадцати девяти, включая Питта. Да еще приходилось считаться с четырьмя танками. Он не мог и представить, как долго смогут они продержаться. Час, может быть, два, но вряд ли дольше. Но они будут сражаться, в этом нет сомнения. Странно, но бомбардировка в чем-то сработала на них: большинство камней обрушившихся стен упали наружу, затрудняя атакующим войскам подход, заставляя их карабкаться по булыжникам.
– Капрал Вадилински докладывает, что малийцы выстроились в боевой порядок и двигаются к нам, – сообщил он Пемброк-Смиту. – Атака неизбежна. Расширьте выход к лестнице и проинструктируйте ваших людей, чтобы выбирались наружу и занимали позиции сразу же, как прекратится стрельба.
– Слушаюсь, полковник.
Левант обернулся к Питту:
– Ну, мистер Питт, полагаю, настало время опробовать ваше изобретение.
Питт встал и вытянулся.
– Если только его не разнесло вдребезги.
– Когда я несколько минут назад осматривал окрестности, ваша катапульта стояла в целости и сохранности под прикрытием оставшегося куска стены.
– Значит, больше не пить мне текилы.
– Ну, пока все не так круто, я надеюсь.
Питт посмотрел в глаза Леванту:
– Вы не будете возражать, если я спрошу, что вы ответили на требования Казима сдаться?
– Тот же самый ответ, что мы, французы, дали при Ватерлоо, – merde.
– Иными словами, дерьмо, – перевел Пемброк-Смит.
Левант улыбнулся:
– В общем, мы любезно отказались.
Питт вздохнул:
– Вот уж не думал, что сын миссис Питт закончит свои дни, как Дэви Крокетт и Джим Боуи при Аламо.
– И не забудьте о нашей малочисленности и превосходстве врага в вооружении, – напомнил Левант. – Должен сказать также, что вариант остаться в живых представляется мне далеко не лучшим в сложившейся ситуации.
Тишина наступила так внезапно, словно на подземный арсенал сверху набросили ватное одеяло. Все замерли и уставились в потолок, словно могли видеть через три метра камня и песка.
Прятавшиеся и обстреливаемые в течение шести часов бойцы тактической команды – те из них, кто был еще в состоянии сражаться, – отбросили в сторону камень, прикрывавший вход, выбрались в жару и палящее солнце и рассредоточились среди руин. Форт почти невозможно было узнать. Он походил на склад, над которым поработала бригада подрывников. Черный дым поднимался от транспортеров и развалин строений. Пули свистели и отлетали рикошетом среди груд камней, как обезумевшие осы.
Бойцы тактической команды ООН были потными от жары, грязными, голодными и смертельно уставшими, но у них напрочь отсутствовал страх, и они были злее черта, готовые сразиться хоть со всеми малийцами сразу. Сдержанные и вежливые в повседневной жизни, в битве с врагом они преображались в настоящих берсерков. Занимая оборонительные позиции, бойцы мысленно клялись, что будут драться до последнего и нападающие дорого заплатят за их жизни.
– По моей команде открываем прицельный огонь, – приказал Левант по радио в своем шлеме.
* * *Боевой план Казима был до смешного прост: танки прорываются через разбитые ворота в северной стене, а пехота наваливается со всех сторон. В бой он бросил всех имеющихся в его распоряжении людей – тысячу четыреста семьдесят человек. В резерве не осталось никого.
– Мне нужна полная победа, – объявил Казим своим офицерам. – Никаких полумер. В плен никого не брать, раненых коммандос ООН добивать на месте.
– Никаких пленных? – с удивлением переспросил полковник Чейк. – Благоразумно ли это, мой генерал?
– А вас тут что-то смущает, мой старый друг?
– Когда международная общественность узнает, что мы казнили целый отряд войск ООН, против нас могут быть приняты серьезные контрмеры.
Казим поднялся:
– Я не собираюсь поощрять безнаказанные вторжения через наши границы. И мир скоро узнает, что с малийцами нельзя обращаться как с каким-то сбродом.
– Я согласен с генералом, – поддакнул Йерли. – Враги вашей страны должны быть уничтожены.
Казим уже не мог сдерживать внутреннего волнения. До этого ему еще не доводилось водить войска в бой: ведь его стремительное продвижение к власти было результатом коварных интриг, и до этого он лишь отдавал приказы другим, если требовалось убить какого-нибудь оппозиционера. Теперь же Казим представлялся себе великим воином, призванным покарать неверных чужестранцев.
– Приказываю выступать, – высокопарно произнес он. – Это исторический момент. Мы вступаем в бой с врагом.
* * *Малийские войска бежали по пустыне в классическом, как в учебнике, порядке атаки: припасть к земле, чтобы прикрыть огнем другие ряды наступающих, а затем перебежать вперед самим. Первая волна отборных войск, не встречая ответного огня, открыла стрельбу за двести метров до форта. Идущие перед ними танки не стали расходиться веером, а двигались эшелоном.
Питт решил попытаться остановить последний из них. С помощью пяти коммандос он разобрал пружинный лук и перетащил его на открытое место. В древности осадные орудия натягивали с помощью ворота и талей. В модели же Питта вилы подъемника можно было наклонять так, что зубцы выгибали рессорные пружины лука в горизонтальную линию. В то время как одну продырявленную бочку с дизельным топливом погрузили на пружинный лук, пять других, составляющих весь боезапас Питта, поставили рядом.
– Ну, давай, детка, – пробормотал Дирк, когда стартер провернул скрипящее устройство подъемника. – Не время сейчас капризничать.
В карбюраторе что-то зачихало, запыхтели выхлопные газы, и мотор заурчал на холостом ходу.
Еще ранее в предрассветной тьме Левант выходил из форта, чтобы воткнуть в песок вешки в качестве отметки огневых рубежей по всему периметру. Подпускать атакующих на расстояние, когда обороняющиеся могли видеть белки их глаз, означало бы верную смерть – слишком велико было численное преимущество малийцев, чтобы вступать с ними в рукопашную схватку. Левант установил вешки на расстоянии семидесяти пяти метров.
Теперь, когда тактическая команда ожидала приказа открыть огонь, все взгляды были устремлены на Питта. Если танки не остановить, нападающим малийцам придется лишь безо всяких хлопот добивать раненых.
Питт вынул нож и сделал отметку вертикальной наводки в том месте, где изгиб рессор встречался с пусковой планкой, чтобы определять зависимость дальности полета от натяжения. Затем он забрался на балки основания устройства и вновь поглядел на танки.
– В какой вы целитесь? – спросил Левант.
Питт указал на слегка отставший танк в конце колонны:
– Я думаю начать с последнего, а потом перенесу огонь на остальные.
– Чтобы в передовых танках не сразу узнали, что делается сзади, – вслух прокомментировал Левант. – Ну что ж, будем надеяться, это сработает.
Палящая солнечная жара пронизывала бронированные корпуса танков. Более чем уверенные в том, что не столкнутся в форте ни с чем опасным, разве что с мертвыми телами, малийцы вели танки с открытыми люками, расстреливая снарядами остатки крепостной стены форта.
Когда Питт уже почти мог различить черты лица водителя переднего танка, он поджег факел и поднес его к топливу, разлитому на верхней крышке продырявленной бочки. Пламя вспыхнуло мгновенно. Затем Питт воткнул факел в песок и дернул за веревку, освобождающую спуск, сделанный им из дверного замка. Тугая нейлоновая веревка и трос, сдерживающий пружины, хлопнули, освобождаясь, и рессоры грузовика рывком распрямились.
Пылающая бочка с дизельным топливом взлетела над разрушенной стеной, подобно сверкающему метеору, и, воспарив высоко над задним танком, ударилась на значительном расстоянии от него, прежде чем взорваться.
