Брат и Брат 2 - Балабанов Алексей Октябринович

– Ногами тормози, а не головой, козел! – Сухой водитель лет шестидесяти с изрезанным морщинами лицом, пригнувшись, нервно вел разбитое дребезжащее такси, то и дело ударяя по отходящему солнцезащитному козырьку. – Наплодили уродов – сначала машину купят, потом права, а то, что надо ездить уметь… Куда! Придурок!.. С твоими мозгами на катке нужно ездить!.. Кретины, где они только деньги берут? Тоже покупают, наверное. – Он в очередной раз ударил по козырьку. – Страна козлов и баранов! В прокладках и памперсах! Голова, чтобы жевать! А последние люди от голода умирают… Голосуешь за худого, через год смотришь – сидит кабан в телевизоре, морда – что жопа, и еще меня учит, как жить, гад…

Данила молчал, с интересом поглядывая на необычного водителя.

– Где на Таганке?

– На площадь, а там я покажу.

– Адрес! Покажу…

– Я не помню…

– Не помню… – Водитель нервно ударил по козырьку. – Записывать надо, если дырка в голове. Писать-то умеешь?! – вдруг заорал он. – А то попроси кого-нибудь, мне покажешь, я прочту. В нашем поколении дебилов меньше было…

– Вон за тем домом направо.

– «За тем домом»! Это Театр на Таганке! За тем домом… Бежать надо отсюда! Бежать! Ну что ты ерзаешь, корова! Ты красный от зеленого отличаешь?! – заорал он на нерешительную женщину. – Зеленый – иди, красный – стой! Были же люди как люди, и вдруг все сразу стали кретины… Парадокс…

Когда подъехали к дому, было 17.50.

– Погуди, а… – попросил Данила.

– Это когда на пароходе поплывешь. С вас шестьдесят шесть рублей.

Доставая деньги, Данила краем глаза заметил, как из подъезда вышел парень в кожаной куртке с поднятым воротником и быстро свернул за угол. Что-то екнуло внутри. Данила протянул пятьдесят и две десятки.

– Подожди пять минут, я за товарищем зайду, – попросил он, выходя.

– Таких придурков даже бабы не ждут.

Машина сорвалась с места. Из-за угла выехала красная «пятерка».

Дверь у Кости не захлопывалась и поэтому была не заперта.

Костя лежал на пороге комнаты, одетый для выхода. Одна пуля пробила грудь, другая, контрольная, вошла в голову.

Данила подошел к телефону и набрал 02.

– Убийство. Прохоровский проезд четыре, квартира двенадцать. Убит Громов Константин. Обнаружил Данила Багров. Жду здесь. Записали? – Он повесил трубку, снял у Кости с пояса мобильный и набрал Илью:

– Илья, Костю убили. На трубку не звони. Сиди в музее. Все.

Данила нагнулся, сунул руку в карман Костиного пиджака, достал бумажник и вынул деньги, оставив тридцать рублей. Из внутреннего кармана достал записную книжку и открыл на Г. Громова не было. На М тоже не было. Открыл на Б. Первая запись была: «Брат Чикаго – (847) 869 52 44д».

Данила сел на пол и стал ждать.

Поезд прибыл на Ленинградский вокзал. Витя вышел из вагона и не спеша направился к главному зданию.

– Такси! Такси! Такси недорого, – звучало со всех сторон.

– Куда едем? – спросил бойкий мужской голос.

– В Москву, – сказал Витя и прошел мимо.

На площади между вокзалами он купил в ларьке пиво и огляделся. Сразу подошел наряд и проверил документы. Был солнечный день. Витя прогулялся по бульварам, прошел по Тверской и вышел к зданию с надписью: «Глобус-Банк». Здесь он подошел к охраннику, достал бумажку и показал ему имя. Тот что-то ответил, Витя покачал головой и пошел. Другой охранник наблюдал эту сцену на мониторе. Магнитофон записывал.

Данила сидел на полу в длинной четырехместной камере изолятора временного содержания и курил. Одно место занято не было. На двухъярусных нарах друг против друга расположились двое явных уголовников. Один постарше, несмотря на осеннюю погоду, сидел в майке.

Тело было покрыто многочисленными татуировками.

Второй, худой и помоложе, был в куртке. Он встал, подошел к параше и справил нужду.

– Дай закурить, – обратился он к Даниле на обратном пути.

Данила протянул ему пачку. Тот достал сигарету и отдал пачку старшему. Старший тоже достал сигарету и положил пачку в карман.

Данила молча курил.

– Эй, чушкарь, прикурить дай, – сказал старший, обращаясь к Даниле.

Тот не отреагировал.

– Эй ты, парашник! Ты что, не слышал, что тебе старший сказал?! – крикнул худой.

Данила поднялся, достал из кармана спички, подошел и коротко ударил старшего в нос. И сразу же – худого, стоявшего слева, ребром ладони по горлу. Худой захрипел и упал. Старший попытался вскочить, но Данила ударил в живот, и он согнулся.

Данила забрал сигареты и вернулся на место.

– Итак, вы говорите, что собирались в институт поступать, – сказал молодой следователь в костюме. – Приехали осмотреться, про подготовительные курсы узнать. Не знали, что надо регистрироваться. Так?

– Ты же читаешь. – Данила курил.

– Задержались из-за программы «Взгляд»? Это подтвердил Илья Сетевой. А вот таксиста по вашему описанию мы не нашли… Может быть, не было таксиста? А?..

Данила промолчал.

– Так что я имею право задержать вас еще на трое суток, до выяснения обстоятельств.

– А тебе надо?

– Ты за что задержанных избил?

– За дело. Плеер верни, – устало сказал Данила.

На выходе из ИВС его ждал Илья. Они молча поздоровались, вышли на проезжую часть и стали ловить машину. Они заехали в несколько мест, где Илья спрашивал информационные диски ФСБ и Налоговой полиции. Он вставлял их в свой портативный компьютер и проверял. Чаще диски возвращал, и они ехали дальше. Потом Данила заехал домой и забрал из тайника последние деньги.

В музее они припали к компьютеру. Илья набрал «Глобус-Банк» и получил информацию об учредителях, счетах и председателе правления Белкине Валентине Эдгаровиче.

Вставив диск ФСБ и набрав «Белкин Валентин Эдгарович», Илья получил информацию о возрасте, домашнем адресе, телефоне и составе семьи Валентина, включая место работы жены и место учебы сына.

– Пушки надо достать, – сказал Данила, глядя на экран монитора.

Илья внимательно посмотрел на него и набрал номер:

– Фашист? Это Илья. Нам трофеи нужны. Хорошо…

Дверь открыл молодой высокий парень с худым лицом. На нем была черная эсэсовская куртка.

– Хайль Гитлер, – сказал он.

– Привет, – сказал Илья.

– А это кто? – спросил парень, кивая на Данилу.

– Свой, – просто сказал Илья.

– «Свой своему поневоле брат» – народная фашистская поговорка. – Хозяин отступил, пропуская их в дом.

– Фашист, – он протянул руку.

– Данила.

Парень закрыл дверь.

– Немец? – спросил Данила.

– Русский, – ответил парень.

– У меня вообще-то на войне дед погиб, – вдруг сказал Данила.

– Бывает, – сказал парень. И добавил:

– Чай или сразу в арсенал?

В подвале стояли ящики. На верстаках лежали детали разобранного оружия. По стенам были развешаны автоматы, на полу стоял пулемет.

– Что могу предложить, господа: два МП-40 в отличном состоянии. Отстреляно. Полный боекомплект. Четыре вальтера и один парабеллум. Двенадцать противотанковых гранат. Бывают осечки. Где-то пятьдесят на пятьдесят. Фауст-патрон в сборе. Извините, не проверял. Это из импортного. Отечественное: четыре ППШ, пулемет Дегтярева, всего один ТТ (быстро разбирают). Ну, винтовки Мосина, думаю, вас не заинтересуют… Да, наган есть, но дает осечки. Ударный механизм поизносился. Время, господа, время… Данила уже держал в руках МП-40. Он присоединил магазин и отвел затвор.