Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати
Доктор Вулворд достал коробку сигар.
– Это кубинские. Никто не делает лучших сигар, чем коммунисты с острова Свободы. Думаю, что данное обстоятельство вызывает у госдепартамента такое же недовольство, как и факт существования режима Кастро. – С этими словами Скотт подвинул коробку ко мне. – Угощайтесь.
Я счел благоразумным отказаться. С моей профессией и так ходишь под Богом, к чему укорачивать жизнь еще и вредными привычками. Впрочем, моим отказом Вулворд нисколько не огорчился. Глубоко затянувшись, он выпустил колечко дыма, затем другое. Табак действительно был ароматным.
Решив, что наступил подходящий момент для того, чтобы напомнить о Ковчеге, я спросил:
– Доктор, какая же из версий об исчезновении золотого сундука кажется вам наиболее предпочтительной?
Вулворд сделал удивленное лицо.
– А разве он не был похищен Менеликом?
У меня появилось ощущение, что я ступаю по минному полю. Я почувствовал, что его удивление было притворным.
– Артур Кейс, который порекомендовал мне обратиться к вам, не уверен в том, что именно Менелик украл Ковчег, – осторожно заметил я. – Мне интересны любые версии, которые существуют. Даже самые невероятные.
Вулворд пытливо посмотрел на меня.
– В историю с Менеликом не очень хочется верить? Чтобы осталась надежда на существование Ковчега? – Он приблизил ко мне свое лицо почти вплотную и понизил голос. – Вы не похожи на человека, отправляющегося в погоню за горизонтом. Хотите, чтобы оставался хоть малейший шанс?
– Просто пытаюсь выяснить, каким образом тридцать три века назад люди могли изготовить могущественную машину.
– Машину для решения специальных задач, – подхватил Скотт. – И не лишенную погрешностей. Но сейчас я вас сражу наповал.
Я подтвердил, что аудитория уже у его ног и диктофон включен.
– Ковчег был построен спустя несколько месяцев после того, как Моисей вывел своих людей из египетского плена, – с воодушевлением начал Скотт. – Сам период плена был растянут во времени – четыреста тридцать лет. Вы, разумеется, не были в Национальном музее Каира?
– Нет. Пока еще нет.
– Один из его верхних этажей полностью отведен под выставку вещей, извлеченных из могилы Тутанхамона. Он управлял Египтом с 1352 по 1342 год до н.э. За столетие до Моисея! И среди вещей короля Тута можно обнаружить с дюжину ковчегоподобных сундуков. Некоторые – с приделанными поручнями для переноски, другие – без них. Но и те и другие исключительно похожи на Ковчег Завета.
– Вот это да! – Не удержался я от восклицания. – За каким из этих сундуков я теперь буду охотиться?
Вулворд достал папку из ящика стола. Внутри оказались большие цветные фотографии великолепного качества.
На снимках были изображены четыре позолоченных Ковчега! Четыре великолепных могильных сундука, имевших прямоугольную форму и вставлявшихся одни в другой по принципу русской матрешки. На фотографии самого большого Ковчега я разобрал пометки, сделанные карандашом. Длина – 5 метров, ширина – 3,30, высота – 2,73. Размеры самого маленького из сундуков, покрытого золотом, тоже казались внушительными. Длина – 2,75 м, ширина и высота – 1,5 метра. Меня особенно впечатлили изображения двух богинь в женском обличий, изображенных на боковых стенках и дверях. Широко раскинув в стороны руки-крылья, они оберегали Ковчег. В них чувствовалась холодная жестокость и спокойное могущество.
Трудно было избавиться от ощущения уникальной схожести Ковчега Завета и больших ковчегов из гробницы Тутанхамона. Тот, кто задумывал строительство ветхозаветного Ковчега, был, очевидно, знаком с контейнерами царя Тута.
И эти крылья богинь, подобных херувимам. Херувимам смерти! Телохранителям Тута, расположенным лицом друг к другу. Наружные стенки Ковчегов украшали рельефные изображения богов и различные символы.
– Что означают эти иероглифы? – я с трудом оторвал взгляд от фотографий и взглянул на Вулворда.
– Отрывки из «Книги мертвых». Каждый из ковчегов имел символическое значение. Самый большой – с двойной выгнутой крышкой – обозначал горизонт, второй и третий – дворцы Южного и Северного Египта Внутренний, четвертый, олицетворял дворец фараона…
– И все вместе они похожи на Ковчег, о котором говорится в Библии, как две капли воды, – прервал я моего собеседника.
– За исключением деталей. Например, отсутствие шестов для переноски.
– Золото настоящее?
– Это позолота. Но общий вес золота, обнаруженного в могиле Тута – тысяча двести килограмм. В захоронении рядового правителя Египта!
– Какие же сокровища и клады должны были находиться в гробницах таких знаменитостей, как Рамсес К или Хуфу! – воскликнул я.
– Тутанхамон – всего лишь один из трех десятков фараонов, захороненных в Долине царей. Но единственный, кого не потревожили грабители. – Вулворд не заметил, как докурил сигару. Спохватившись, он тщательно размял ее в пепельнице с надписью «Мальборо» и немедленно закурил следующую. – Остальных царей хоронили в таких же ковчегах. Но их следы мы уже никогда не отыщем.
Он снова подошел к своему рабочему столу, вынул из другого ящика вторую точно такую же папку и открыл ее. Я увидел одну-единственную фотографию. У входа в гробницу лежала черная статуя животного – волка или собаки с длинными ушами.
Изваянная из дерева и окрашенная смолой, настороженная фигура, вытянув передние лапы, распростерлась на… позолоченной ковчегообразной подставке, стоявшей на носилках. Изящное льняное покрывало, подвязанное под шеей, закутывало туловище животного.
– Анубис, – пояснил Скотт. – Бог-шакал, возглавлявший все похоронные обряды. Обеспечивал посмертный покой усопшему.
– А богини, изображенные на ковчегах фараона?
– Исида и Нефтида.
– Если допустить, что Моисей мог почерпнуть знания технологии строительства Ковчега у египетских фараонов, то многое становится на свои места! – воскликнул я.
Вулворд уже подошел к книжному шкафу, занимавшему всю стену его кабинета. Открыв дверцу, он стал искать какую-то книгу, вынимая по очереди томики на одной из полок и внимательно пролистывая их. Несколько минут его попытки были безуспешными, отчего он огорченно наморщил лоб. Наконец он нашел то, что искал в шестой или седьмой просмотренной книжке, и вернулся ко мне.
Вулворд показал мне страничку, на которой была нарисована красивая ваза. Вернее, две. На одной – увенчанные коронами змеи с крыльями, а на другой – изображения змей, обвившихся вокруг жезла.
Скотт пояснил:
– Та самая змея, которая в руках Моисея превратилась сначала в жезл, а потом снова в змею. Сама ваза – из Шумера.
– Шумер… Шумер… – пробормотал я, тщетно пытаясь вспомнить что-то смутно знакомое, но давно и безнадежно забытое.
Взгляд Вулворда затуманился.
– Все наиболее значимые достижения Древнего Египта имели место в период между третьей и четвертой династиями – с две тысячи девятисотого года по две тысячи трехсотый годы до нашей эры. И здесь – потрясающая загадка. Перед самым началом третьей династии, лет за четыреста-пятьсот до нее, в Египте внезапно появляются: письменность, арифметика, медицина, астрономия и весь комплекс религиозных знаний с бесчисленными богами. Мы не можем найти никаких свидетельств эволюции любой из этих сфер знаний, никакого упоминания в древних манускриптах об их предыдущем существовании. Сооружены ведь были грандиозные, великолепные памятники – взять хотя бы те же пирамиды. Их начали строить внезапно, также без малейших признаков эволюции от простого к сложному, от маленькой пирамидки-усыпальницы до чудовищной по своим размерам «горы Бога». Все чудесные изменения в Египте происходят мгновенно. Все равно, как если бы вы, Стив, легли вечером спать, а утром встали и обнаружили, что перенеслись во времени! Кропотливые и мучительные изменения произошли в Египте буквально за ночь! Период перехода от примитивного к развитому обществу не может быть столь незначительным. Он должен занимать временной промежуток в тысячи лет. Или другой пример. У египтян не было даже малейших признаков письма. Внезапно появляются иероглифы в великолепном состоянии. И тоже без следов развития от простого стиля к сложному. – Вулворд в очередной раз пыхнул сигарой и торжествующе посмотрел на меня. Взгляд его прояснился. – Объяснение может быть таким: Египет неожиданно получил огромное культурное наследство. Ускорение из другой цивилизации древнего мира. Будто пересел с велосипеда на гоночный автомобиль.
Наш разговор был неожиданно прерван посыльным из пиццерии. Он принес две аккуратно упакованные коробки, из которых доносился вкусный запах горячего теста. У меня сразу засосало под ложечкой.
Вулворд извлек из коробка огромные пиццы с морскими продуктами. Я с трудом представлял себе, как вдвоем можно управиться со столь обильным ланчем. Но пицца оказалась превосходной. Запивая ее черным кофе, я с большим аппетитом уплетал аккуратно нарезанные ломти, продолжая разговаривать с Вулвордом, который, подкрепившись, словно ощутил прилив новых сил.
