Ярослав Дробязко - Читер
В этот момент мутант на операционном столе сильно дернулся, очевидно, реагируя на хирургические манипуляции, издав протяжное хрипение. Даже сквозь задымленный целлофан Валера сумел разглядеть, как конвульсивно взметнулась к верху черная когтистая лапа. Это пробудило у всех присутствующих нешуточный испуг.
Собеседник кандидата резко поднес к губам микрофон гарнитуры зажатой в правой руке:
— Увеличьте дозу тиопентала! Следить за рефлексами!
Петрович, слегка напуганный увиденным, решил, что он уже достаточно проконтролировал ход чрезвычайно важной работы и поэтому решил оставить научных деятелей.
— Хорошо. Работайте. Посмотрим, что вы сможете наработать, — сказал он, оборачиваясь к выходу.
Ученые озабоченные проявившейся активностью подопытного, принялись усердно исправлять ситуацию, даже не обращая внимания на уход своего работодателя.
Первый респаун
Ветер подхватил с переполненного мусорного бака скомканную газету и понес ее прочь вдоль серых стен панельного многоэтажного дома, утонувшего в ночи. В большинстве окон было темно, но на одном из верхних этажей в окне, затянутом шторами, горел свет. Из форточки доносились крики семейной ссоры.
На кухне возле окна за столом в белой майке и спортивных штанах сидел Андрей. Перед ним была разложена груда бумаг и стояла начатая чашка кофе. За его спиной в цветастом халате и намотанным на голову полотенцем стояла Аня. Она так громко кричала на него, что создавалось впечатление, что из ее глотки рвутся наружу несколько голосов сразу.
— Скажи! Скажи! Сколько мне нужно еще терпеть все это? Падла, ты кровь с меня пьешь! Мало того, что ты ничего не зарабатываешь, как другие нормальные люди, так ты мне еще и спать решил не давать!
— Замолчи. Замолчи! Дай мне сделать работу!
— Работу? А на работе ты, чем был занят? С друзьями водку попивал! Что думал, жвачкой все зажуешь, и я не почувствую! А!
Она демонстративно достала из кухонной навесной полки маленькую бутылочку с успокоительными каплями и, держа их в руке перед ним, выпалила:
— Вот! Вот! Посмотри — до чего ты меня довел! Видишь! Видишь!
Он поднялся из-за стола и громко ответил:
— Зачем ты опять этот скандал среди ночи устраиваешь! Ты всех разбудишь! Шла бы спать!
— Сволочь, ты не смей на меня тон повышать! — Анна погрозила ему кулаком, выпучив глаза, — я сама знаю, что мне делать нужно! Не указывай мне! А то нашел, кому указания давать….
Дверь на кухню была распахнута. Свет падал на линолеум в коридоре и отражался в нем невнятными бликами. Напротив кухни была дверь в большую комнату. Она тоже была открыта. Там было сумрачно, и только свет с работающего LCD телевизора голубыми отблесками играл на стенах и мебели комнаты. Казалось, что мягкие игрушки, стоящие на полках мебели, тоже смотрят или просто вслушиваются в телевизор. Блики голубого света забавным калейдоскопом играли в их пластмассовых глазках. Самым внимательным к телевизору был, дико улыбающийся, „злой клоун“.
Диван был укрыт постельным бельем — Аня лежа смотрела телевизор, до того как пошла на кухню — ругать мужа. А на экране, помигивая, бегала паутина помех. Из динамиков доносилось монотонное шипение. В комнате благодаря этому было как-то спокойно и уютно, даже не смотря на доносившиеся с кухни крики семейной ссоры.
В экране мигало всеми цветами и бегало с бешеной скоростью бесконечное множество точек. Не возможно было найти какую либо закономерность в их появлении и исчезновении. Казалось, это была какая-то кипящая каша, не похожая ни на что другое существующее в природе. Но вот пару точек в центре экрана замерло. Далее их стало больше и их количество неуклонно возрастало. Там где это началось, с экрана начал расти бугорок. Чуть дальше еще два. Вскоре их уже торчало пять штук из телевизора. Еще три появились в другом конце экрана и тоже устремлялись в пространство квартиры, контрастируя над телевизионной гладью. Первые „отростки“ вылезли настолько, что можно было понять — это была — рука! Она ухватилась за рамку телевизора. Появившаяся с другой стороны — сделала то же самое. Затем из экрана начало „вырастать“ лицо. Оно имело нормальный вид, кроме одного момента — глазницы были заполнены светящимися телевизионными помехами, так словно глаза остались в экране.
— Иди работать на стройку! Куда-нибудь где больше платят! Мне все равно, — махая руками и вертя головой, кричала Аня вставшему перед ней из-за стола мужу.
— И почему! Почему, когда я женился на тебе — ты была совсем другой?! Что изменилось!? Да, ты оглянись — мы достаточно неплохо живем! — разразился Андрей, сжимая кулаки.
— Что? Неплохо?…. Как это „неплохо“, — причем супруга сделала иронический акцент на слове „неплохо“, — И это в то время как Ирочка с девятнадцатого этажа со своим мужем ездят отдыхать на Кипр! А ты даже в пределах страны не способен мне организовать отдых! А Леночке, какую муж машину подарил!.. Увольняйся! Увольняйся, к чертовой матери!!! Увольняйся от туда!!! — супруга указала мужу на чернеющие на фоне звездной ночи очертания труб завода за окном.
Но вместо ответа Анна увидела в его глазах нарастающий испуг. Ане показалось, что наконец-то она добилась того, чего хотела — раздавить в муже всю гордость и заставить ради нее вывернуться наизнанку. Но чувство самодовольства так и не успело постигнуть ее, так как в следующий момент Андрей схватил ее за воротник халата и потянул на себя, а другой рукой потянулся за ножом на столе.
— Ай! Что ты делаешь? — успела вскрикнуть Аня.
Но, развернувшись, она заметила идущую на кухню мужскую фигуру в коридоре. Глазницы у него светились как два маленьких телевизора. Он вошел в проем кухонной двери.
„О, Боже! Этого не может быть!“ — подумала она.
Чувства страха молниями начали взрывать ее мысли. Перед ней был покойный Павел. То есть с виду это был тот самый Павел, только постарше. На нем была темно-красная безрукавка и черные штаны, — но его лицо! Оно было спокойно, как камень, но от вида мигающих телевизионными помехами глаз у нее поползли мурашки по коже. Все это продолжалось не больше секунды. Аня успела сделать только один единственный вдох.
Андрей, схватив нож, замахнулся на не прошеного гостя. Но получил мощный удар ногой в живот. Аня, даже не успела понять, что произошло, как ее муж врезался в стол, выронив нож. Тот со звоном упал на пол. Компанию ему составила чашка с недопитым кофе. Андрей распластался на столе. В этот момент Аня громко закричала. Но ее крик прервал сильный удар в челюсть. Она шлепнулась на дверцу холодильника, но кроссовок, одетый на ногу Паши, уже летел за ней вдогонку. Глухой удар пришелся ей чуть ниже правой груди. Аня громко захрипела. С ее головы слетело полотенце, выпотрошив волосы. Пришелец уже замахивался, что бы сделать удар кулаком, но в этот момент Андрей оторвался от стола и кинулся на помощь жене.
— Оставь ее! — проорал он.
Но Павел словно предвидел этот ход. Его замах рукой перешел в раскрутку корпуса, и Андрей получил удар пяткой опять по животу. От чего он, крича, согнулся. Затем его резко разогнуло от удара кулака снизу вверх. После этого Андрей упал на пол и сразу же получил удар ногой в корпус. Он схватился за то место, куда был нанесен последний удар. Андрей походил на рыбу выкинутую волной на берег.
— Помогите! Помогите! Кто-нибудь! А-А-А! — послышался за Пашиной спиной безнадежный крик Анны.
Павел развернулся к ней лицом. Его мигающие телевизионными помехами глаза смотрели прямо на нее. Ей казалось — за этими глазами скрывается какая-то огромная пустота. За это время Аня сползла по дверце холодильника на пол. Женщина тяжело дышала.
Она опять громко закричала, но в этот момент в дверях появился маленький силуэт в ночной рубашке. Это была Анина двухлетняя дочь. Павел зловеще медленно и без всяких эмоций повернул голову в сторону ребенка. Девочка с интересом разглядывала людей на кухне, засовывая в рот мизинец. Аня увидев, это перестала кричать.
— Нет. Не надо. Пожалуйста! Прошу тебя, — взмолилась женщина, по ее лицу тот час же потекли слезы.
Павел застыл совсем недвижимо. Казалось, он стал как зловещая фотография, только его глаза по-прежнему кипели электронно-лучевой кашей.
За Пашиной спиной хлопнула дверь. В этот же миг его глаза приобрели темно-карий „человеческий“ вид.
Паша оказался среди унылых очертаний лестничной клетки, освещаемых лампами дневного света.
Павел побежал вперед — вниз по лестничной клетке. Пролеты и этажи стремительно проносились мимо, сопровождая его потертыми поручнями перил.
Все ближе и ближе становился первый этаж с дверью на улицу. Он рвался к ней все быстрее и быстрее. За этой дверью его ждал большой мир. Мир, с которым Павел с нетерпением ждал встречи.
