Чингиз Абдуллаев - Лучше быть святым
Ковальчук, с отличием окончивший аспирантуру в Москве, был блестящим ученым и работал в группе с момента защиты своей кандидатской диссертации. Его математический выверенный анализ событий всегда бывал безупречен и очень практически нацелен, помогая группе безусловно исполнять любое поручение. Если Билюнас был больше практиком, анализирующим события по фактам, на месте происшествия, то Ковальчук был гениальным теоретиком, умело пользующимся данными своих коллег и каждый раз выстраивающий безупречную вероятностную линию поведения индивидуумов в той или иной ситуации. Иногда, опираясь на логический анализ возникшей, ситуации Ковальчук даже предупреждал об опасности и наиболее уязвимых моментах операции.
В группе «Октава» все функции между сотрудниками были заранее распределены. Теймураз Сулакаури и Павел Коршунов были «таранами», исполнителями непосредственных силовых акций. Паулис Билюнас и Кямал Меджидов считались «снайперами», т. е. офицерами, предназначенными для непосредственного воздействия на объект, без силовых методов устрашения. Олег Ковальчук и Игорь Подшивалов были аналитиками, при этом первый давал заключение, тогда как второй планировал многие операции, в том числе связанные с микробиологией. Конечно, все они были специалистами широкого профиля и при необходимости каждый мог заменить другого. Билюнас помогал в анализе материалов, а Суслова при необходимости даже подключалась к «таранам», но как правило сотрудников использовали в соответствии с их профилем.
Получив теперь срочный вызов полковника Подшивалова, Олег Ковальчук понял, что произошло нечто исключительное, как тогда, в августе девяносто первого.
Из истории гипотез Гипотеза № 2В тот день утром 18 августа Председатель КГБ СССР В. Крючков читал предложенную ему накануне справку. Подробный анализ ситуации в стране, агентурные данные — из республик, из других стран. Все сводилось к одном выводу — Президент СССР М. Горбачев уже не пользуется доверием народа и западных политиков. Его кредит Доверия полностью исчерпан. И это было самое основное, что пытался отыскать в этих сообщениях Председатель КГБ.
Теперь предстояло принимать решение. В одиннадцать утра он наконец сообщил своим заместителям, что в стране будет введен режим чрезвычайного положения. Заместители поддержали его единогласно. Тут же один из них — генерал Лебедев — получил длинный список лиц, нейтрализация которых предусматривалась с момента введения «ЧП» в стране. Другой заместитель задержался в кабинеты Крючкова, когда все уже вышли.
* * *К тому времени группа «О», извещенная заранее, уже два дня находилась на конспиративной квартире. 18 августа утром раздался звонок. Трубку снял сам Меджидов.
— Мы начинаем, — послышалось в трубке, — ваша задача нейтрализовать объект № 1 как можно быстрее. Имя в конверте, — и трубку повесили.
Меджидов достал из кармана пиджака небольшой конверт и вскрыл его. Там была только одна фамилия — «Ельцин», Он повернулся к своим сотрудникам. За столом сидели шесть офицеров, шесть коммунистов, лучшие профессионалы, собранные в его группу из всего Советского Союза. Предстояло принимать решение.
— Они приказали выехать на место и «нейтрализовать» объект-тихо выговорил Меджидов.
— Мы едем немедленно, — встал нетерпеливый Теймураз.
— Сядь, — так же тихо сказал Меджидов, — объект Борис Ельцин, Президент Российской Федерации.
— Мы должны его ликвидировать? — прямо спросил Билюнас.
— Видимо, да, как получится.
— Он законно избранный Президент, — почему-то сказал Павел Коршунов, посмотрев в окно.
— Ценное замечание, — сердито произнес Меджидов, — «Альфа» сегодня ночью выезжает в Архангельское. Ельцин прибывает в Москву вечером, из Казахстана.
— Пусть «Альфа» и берет его прямо в аэропорту, — предложил Подшивалов.
— Не получится, — покачал головой Меджидов, — им никак нельзя. Будет шум, стрельба, много крови. Мы с Олегом Митрофановичем уже прокручивали ситуацию. И пришли к выводу, что «Октава», в случае получения такого приказа, подходит лучше всех. «Альфа» — это слон в посудной лавке. Когда берут дворцы или освобождают заложников, она необходима. А когда нужно кого-то тихо убрать, она никак не подходит. Это можем сделать только мы. Незаметно, тихо, без лишнего шума и силовых действий. Лена может передать ему лично в руки письмо, пропитанное ядом. Полковник Подшивалов может при личной встрече распылить наркотик перед своим уходом. Павел может убрать его в кабинете. Мы же знаем где он сидит в Белом Доме. Можно даже незаметно войти в его кабинет и оставить нашу «колючку». Кроме него никто в кресло Президента не садится. Мы проверяли. Но нужно ли это делать, вот в чем вопрос. Я не уверен.
«Колючкой» они называли специальную иглу с введенным наркотиком, парализующим работу мышц. Смерть наступала обычно через день-два, и все выглядело, как обычный сердечный приступ.
— Я тоже, — уверенно сказал Билюнас.
— И я, — тихо подал голос Коршунов.
— Что будем делать? — впервые в жизни немного растерялся Меджидов.
— Товарищ генерал, — впервые официально обратился к нему Теймураз, — мы вообще не имеем никакого права голоса. Здесь сидят трое граждан России, пусть они решают сами. Я ведь не прошу их убирать нашего мерзавца Гамсахурдиа в Грузии. Пусть они скажут все сами.
Подшивалов молчал, глядя на свои руки.
Коршунов не сказал более ни слова, только пожал плечами.
Вдруг закричала Лена: — Вы все сошли с ума! Что вы здесь обсуждаете? Да разве можно на такое пойти. Нас ведь все проклянут. Разве такое может быть?
Она пришла в группу в восемьдесят восьмом, после начала горбачевской перестройки и еще верила в какие-то идеалы добра и порядочности. Суслова не знала, что те же самые офицеры, ее товарищи, в период правления Андропова убирали людей и внутри страны, в том числе из высшего советского руководства, выдавая это за самоубийство. Но тогда в стране была другая ситуация.
— Хватит обсуждать, — приказал Меджидов, — приказ есть приказ. Мы все военные офицеры, кстати, дававшие присягу. Кто не хочет, пусть уходит.
— Кямал Алиевич, — подал голос Ковальчук, — мне кажется, что нашей группе не следует поручать это задание. Мы не сможем его квалифицированно выполнить. Вы же можете позвонить и объяснить, ситуация — нештатная. Минус один.
Это означало, что группа не готова к выполнению задачи. Такое случилось впервые. Все понимали, как трудно будет сделать такой шаг Меджидову, и все молчали. После этого их вполне могли расформировать.
— Значит, минус один, — тяжело проговорил Меджидов. Через два часа Меджидов, нарушая все законы конспирации, позвонил по одному из телефонов. Заместитель Председателя КГБ выслушал его молча, не сказав ни слова. Просто повесил трубку.
В этот момент группа «Альфа» уже выехала в Архангельское, к даче Президента РСФСР. Группа «Бетта» Московского управления КГБ готовилась выехать в центр города. И Председатель КГБ СССР вдруг с огромным удивлением узнал, что группа «О» не совсем готова выполнить данный ей приказ. Это был шок, от которого Крючков не оправится никогда. Самая элитарная группа, любимое детище его бывшего шефа — Юрия Андропова — оказалась ненадежной в такой момент. В пять утра другая группа «Альфа» получит личный приказ Председателя КГБ СССР снять наблюдение. Группа «Бетта», уже сосредоточенная в доме им. Ф. Дзержинского, так и не выйдет на задание.
Последняя попытка будет сделана на следующий день, когда отборное подразделение снайперов займет свои позиции на крыше гостиницы «Мир», расположенной против Белого Дома. Но пустить их в дело уже никто не решится. Спустя три года Президент России напишет: «спецподразделение КГБ СССР „Альфа“ отказалось идти на штурм Белого Дома». На самом деле «Альфа» такого приказа не получала. А получив, в августе 1991 года, выполнила бы безусловно.
V
Меджидов спал тем обычным сном, который отличает профессиональных разведчиков. Он слышал любой шум и незаметный, почти неслышный скрип открываемой двери он успел услышать и проснуться. Дверь приоткрылась еще больше и в комнату вошел чужой. Он сразу понял, что это чужой, по тому, как тот осмотрелся. Затем решительно шагнул к его кровати. В руках у него был носовой платок. Меджидов понял, что убивать его будут бесшумно, с учетом последних достижений медицины, имитируя сердечный приступ.
— На что они рассчитывают, действуя так нагло, — в который раз подумал Меджидов, стараясь не выдавать своего волнения. Вошедший был уже близко, когда Меджидов, резко подняв ногу, вдруг нанес болезненный удар в пах. Пришелец согнулся от боли, но не закричал. Меджидов вскочил и двумя руками нанес еще один удар по затылку скривившегося от боли убийцы. Тот упал и как-то неловко дернулся.
