Сергей Зверев - Сотворение мира
– Я смотрю, очень много здесь неразорвавшихся снарядов и брошенной бронетехники, – заметил Локис, глядя на ржавые скелеты танков, машин и бронетранспортеров.
– Это что! Часть города до сих пор заминирована. Вот там, видите? До недавнего обстрела уже работал частично восстановленный винзавод, и он уже давал первые декалитры портвейна, – показал капитан в сторону производства. – Того самого знаменитого «Агдама».
– Товарищ капитан, а чем тут народ в основном занимается? – спросил Онищенко.
– Основное занятие местных – виноградарство, садоводство, а также продажа кирпичей, труб и сантехники «секонд-хенд» из разрушенных зданий.
– И что – выгодное дельце?
– Есть захочешь – еще и не тем займешься…
Естественно, миротворцы в городе не остались без внимания. Традиционно российские военные вызывали у армян положительные чувства. Вот и сейчас десантники встретили радушный прием. Их угощали лавашом, вином, сыром. Кое с кем удалось познакомиться. Люди вспоминали войну, говорили о сегодняшнем.
– Почему жив остался? Скольких сам убил? Не помню, не считал, – говорил пригласивший их «всего на пять минут» в свой уютный дворик Карен Тамракян. – Только один раз руки на себя хотел наложить. Из соседнего окопа встал парень – на меня «калаш» навел. Выстрелил я первым. Мелькнуло в голове – что-то рожа знакомая. Вечером, когда покойников подсчитывали, понял – товарищ детства это, Муса. На каникулах вместе отдыхали, с одного дерева рвали шелковицу… Выходит, я лучшего друга убил. Но если бы не я его, то он бы меня? И только потому, что я армянин, а он – азербайджанец?
– М-да, – неопределенно произнес Локис, – выбор, конечно, небольшой.
– И вот бывает же, направили меня на новый блокпост, – продолжал Карен, – напротив азербайджанцы стояли. И у них командир – брат Мусы. Тут уж я решил – пойти, повиниться. Пусть убьет, думаю, заслужил. Сказал ему: «Виноват я, Рашид, погубил Мусу». А он просто ответил, и очень правильно: «Ну так что же – война, брат». Ненавижу я войну.
– А вообще, народ в Арцахе воевать умеет, – вставил его сосед, – всегда так было. Еще в царской армии нашим всегда оказывали особое уважение – ведь отсюда вышло много генералов.
– Неужели? – переспросил Локис. – Так уж и много?
– Правду говорю! Даже знаменитых маршалов трое, – загибал пальцы агдамец, – вот так!
– Хотя, конечно, были и смешные моменты, – вспоминал Карен, – знаменитый армянский юмор остается таким и на войне. Вот был у нас случай: на одном участке фронта с вертолета рассыпали муку…
– Зачем?!
– Стратегия, – хитро улыбнулся армянин, – противник подумал, что это химическое оружие, и отступил. Ну, представьте себе: разве можно вообразить, что это мука? На другом участке к ишаку привязали аккумулятор, присоединили автомобильные фары, засыпали в зад красного перца, и ночью ишак побежал на вражеские позиции. Азербайджанцы подумали, что это новое чудо-оружие, открыли обстрел. Так были выявлены огневые позиции.
– Ха-ха-ха! – рассмеялись миротворцы. – Изобретатели!
Разговаривая с людьми, десантники убеждались, что большинство из них желает мира. Возвращаясь назад, вблизи нейтральной полосы, уже на азербайджанской территории, десантники случайно познакомились с Аббасовым. С Локисом Фазиль быстро нашел общий язык. Как оказалось, в молодости азербайджанец служил срочную в родной для сержанта Балашихе. Это обстоятельство также немало способствовало симпатии к россиянам. Зная о задачах миротворцев, Фазиль «выдвинул свою кандидатуру».
– Ведь я же бывший участковый! – напомнил он. – Ребята, если вам кто-то может оказаться здесь полезным, так это именно я. Вам же без проводника не обойтись.
– Обойдемся, – проворчал Каширин, – лезут тут всякие…
К счастью, Фазиль не услышал этих пренебрежительных фраз.
– Мне ведь здесь каждый уголок известен как свои пять пальцев, – расписывал он свое знание местности.
– Так уж и каждый… – засомневался Зубов.
– Мамой клянусь! – гулко ударил себя кулаком в грудь азербайджанец. – И на этой, и на армянской стороне. Еще тогда стежки-дорожки изучил, а сейчас – и подавно. Хотя видите, как оно получается: раньше сторона-то была азербайджанской, и дом мой был там, а теперь…
– Ну, политики касаться не будем, – сказал Локис во избежание уже слышанных высказываний «и тех и других».
– Так ведь я ничего такого и не говорю, – вздохнул Аббасов, – но вы можете на меня рассчитывать.
– И сколько это будет стоить? – снова вклинился старшина.
– Хотите обидеть, да? – покачал головой Фазиль. – Думаете, если кавказец, то, значит, продажный, за копейку удавится? Слышал я такое, знаю.
– Да никто тебя и не думает обидеть, – попытался успокоить его Локис, инстинктивно чувствуя в нем хорошего человека, – мы поняли.
– Раз такое дело, то ваша помощь, уважаемый…
– Фазиль, – напомнил азербайджанец.
– …уважаемый Фазиль, нам очень пригодится. Будем очень признательными, и будем сотрудничать, – обнадежил его Огольцов.
Он был рад, что им подвернулся полезный человек. Карта картой, а без знающего, толкового проводника действия миротворцев были бы здорово осложнены.
– Правда, я «там» уже давно не был, – продолжал Аббасов, – оно и понятно. Сейчас что азербайджанцу, что армянину оказаться на другой стороне чревато. Эх, вот если бы хоть из иллюминатора вертолета посмотреть на родной Агдам!
– Увидишь, – успокоил его Локис, – раз будем сотрудничать, то и увидишь, и побываешь.
Они распрощались, и Аббасов отправился восвояси, ведя рядом с собой ослика, нагруженного большой вязанкой хвороста.
– Вот видите, – глубокомысленно заключил Огольцов, глядя в спину уходившему азербайджанцу, – главное в таких случаях завязать хорошие отношения с местными. Если ты решишь эту проблему, то половина дела уже сделана. Ладно, ребята, я надеюсь, что за завтра работу вы закончите.
– Так точно, товарищ капитан, – ответил Локис.
Огольцов принялся разговаривать с кем-то по телефону, а бойцы покуривали, собравшись в кружок.
– Хороший человек, сразу видно, – произнес Онищенко.
– Это ты об азербайджанце? – уставился на него Зубов.
– Ну да…
– Чего? Хороший? – окрысился Каширин. – И ты поверил в эти его россказни о помощи и прочую чушь?
– А что такое? – пожал плечами Локис. – Человек дело говорит. Сразу видно: ему вся эта катавасия и вражда осточертела по самое не могу. Вот он и готов помогать нам.
– Да он тебя продаст, как только ему это будет выгодно, – ухмыльнулся старшина. – Развесили уши!
Локис и Онищенко переглянулись. Каширин вызывал у них не самые приятные чувства и каждый раз открывался с новой стороны. К сожалению, пока ничего приятного из этих наблюдений не следовало.
Глава 7
На улице Агдама шумел народ. Несколько десятков вооруженных мужчин выглядели весьма решительно. Незнакомому с ситуацией человеку могло показаться, что речь идет о военной акции. Но на самом деле все объяснялось поисками пропавшего Роберта Карапетяна.
– Куда он мог уйти? – задал уже долго и многократно варьировавшийся вопрос один из поисковиков. – Надо же обозначить, хотя бы в общем, район поисков.
– Дети видели его на старой дороге. Вот туда и надо направляться. А дальше уже видно будет, – отвечал ему высокий здоровяк.
– Еще неизвестно, сам ли он туда пошел, – повысил голос наголо бритый агдамец. – Какого черта ему лезть в горы? Это ж не пятилетний пацан, должен понимать, что сейчас в горах не место для прогулок.
Агдамцы шумели. Версии высказывались самые разные. Среди толпы находился и брат заведующей детдомом – Гурген. Сестра уже успела поговорить с ним. Гурген знал Роберта, и его исчезновение взволновало федаина.
– Для нас делом чести должно стать отыскание пацана, – заявил он, – я приложу все силы, чтобы вернуть Роберта.
В начале улицы показалась машина. Поисковики приумолкли и теперь пялились на подъезжавшее авто.
– Чей это, интересно, «Опель»? – поинтересовался кто-то.
– А ты что, разве не узнаешь? – ответил стоявший рядом агдамец. – Это же Сурен.
Мужчины, прервав на время дискуссии, уставились на подъезжавший автомобиль. Помощник Авакяна не заставил себя ждать. После того как машина, подняв клуб пыли, остановилась в каком-то полуметре от собравшихся, он выбрался из салона. Его глаза с хитрым прищуром глядели на разношерстную толпу.
– Ну что, митингуете? – обвел он взглядом горожан. – Ваши крики на другом конце города слышны. Можно подумать, война началась.
– Нечего тут митинговать, – ответил за всех Гурген Параджанян, – мальчика искать собрались.
– Какие идеи имеются? – У Хачатряна был вид человека, желавшего сказать что-то очень важное.
– В горы мальчишка ушел, чего тут сказать, – заявил седоусый ополченец. – Хотя люди разное говорят. В общем, версий много.
