Илья Деревянко - Ночная стража
По-кошачьи ступая, куратор покинул помещение, где происходил «разбор полетов». А я, натянув обязательную «собровку», отправился по галереям в казарму. Как упоминалось ранее, в мои обязанности входила передача специфических навыков своим подчиненным. Разумеется, не в полном объеме! Согласно боевому расписанию нашей пятерки, главным действующим лицом в предстоящих акциях являлся ваш покорный слуга. Остальные работали в обеспечении и в прикрытии. Проще говоря – на подхвате. Отсюда и урезанная программа обучения. Бóльшего им не требовалось. (Да и не смог бы я так натаскивать, как наш уютный толстячок-терминатор. – Д.К.)
Останавливаться на занятиях с группой не буду (долго рассказывать). Скажу лишь одно – необходимый для них объем знаний они постепенно усвоили. И к концу подготовительной тридцатидневки были готовы к выполнению первого задания…
…Экзамен по остановке и запуску собственного сердца я сдал с отметкой «хорошо». Но в подробности вдаваться не стану. Как-то не возникает желания!.. А последнее испытание (или экзамен) состоялось(ся) 11 декабря 2008 года – в день моих похорон на Вараньковском кладбище. (По приказу дяди Миши я присутствовал на них от начала до конца в качестве «призрака во плоти».)
– Ваша задача не быть замеченным никем из участников траурной церемонии, – пояснил куратор на кратком инструктаже. – За вами будут тайно наблюдать агенты высшего руководства. Оно, то есть руководство, хочет окончательно убедиться в том, что благодаря нашим занятиям вы стали «человеком-невидимкой»… образно выражаясь.
– Зачем предупреждаете? – поинтересовался я.
– Во избежание неприятных эксцессов, – толстяк протер слезящиеся от недосыпа глаза. – Вы наверняка почуете за собой слежку, и хоть тех агентов вычислить практически невозможно, но… гхе, гм… Мало ли как оно там… В общем, если вы их все же засечете – не надо никого ликвидировать. Это свои! Ну-у-у, собственно все. Теперь подкрепитесь да в путь! Я же вздремну с вашего позволения. Ночка выдалась не из легких. – Дядя Миша завозился на диване, устраиваясь поудобнее. (Инструктаж проходил в его кабинете, описанном в четвертой главе.) Одновременно он нажал кнопку «лентяйки», открывая кратчайший проход к казарме.
Вернувшись в наш подземный «пансионат», я позавтракал вместе с подчиненными. Велел им отдыхать до часа дня. Затем обедать и снова отдыхать вплоть до моего возвращения. А сам оделся по-зимнему, вышел из подземелья в город, общественным транспортом направился на кладбище и… сразу же ощутил на себе чье-то пристальное внимание. «Ладно, глазейте пока, – мысленно разрешил я. – Выполняйте приказ Нелюбина (то бишь Сыча). Оторвусь от вас после похорон…»
На кладбище я прибыл за полчаса до начала церемонии, осмотрелся, прогулялся средь могил, подкрался к своей, вырытой (благополучно миновав линию оцепления).
Выбрал несколько удобных мест для наблюдения и засек-таки парочку «супертоптунов»[27]. Пассивный радиомаяк я обнаружил еще на базе, когда собирался в дорогу. (Одна из пуговиц на пальто оказалась чуть-чуть новее других). А дальше… дальше вы знаете. Прощальные речи, воинские почести, сумрачные лица друзей из той, прошлой жизни…
Происходящее я воспринимал довольно равнодушно. Словно вправду умер. Искренняя скорбь когда-то близких людей не вызывала особых эмоций. «Я сам пережил гибель многих боевых друзей. Переживут и они. Служба у нас такая», – отрешенно мелькало в голове. Лишь когда гроб стали опускать в яму, ваш покорный слуга немного оживился. Дело в том, что внутри цинкового ящика находилась моя небольшая скульптура, вылепленная из пластита, утыканная болтами, гайками и снабженная хитроумным взрывателем, срабатывающим при поднятии крышки. Друзья тревожить мой прах не станут. Зато враги – вполне возможно! Сатанисты, к примеру, любят глумиться над останками. Или «оборотни» из Конторы решат проверить – действительно тут похоронен полковник Корсаков?! Или… да пес с ними! Так или иначе любых гробокопателей ожидает пренеприятный сюрприз (скульптура весит, как и я, свыше ста килограммов). Ба-абах получится офигенный!..
Потом могилу засыпали землей и заботливо укрыли свежий холмик венками из живых цветов. Сухо протрещал последний салют, после чего большинство сослуживцев удалились. У временного деревянного креста остались Середа, Логачев и Ерохин. Я слушал их печальный разговор с небольшого расстояния. Логачева с Ерохиным я по-прежнему воспринимал отстраненно… (Умер так умер. Чего уж там!) А вот слезы в глазах Середы на миг обожгли мое окаменелое сердце. Почему? Не могу понять!!! (Васильич, кстати, тоже плакал). И я с трудом удержался, чтобы не выскочить навстречу Игорю. Порыв, впрочем, быстро прошел… Ваш покорный слуга вновь успокоился и выслушал заключительную часть беседы, как подобает уважающему себя мертвецу. То есть спокойно, без эмоций. Только отметил мысленно. «Легенду начальство придумало хорошую, правдоподобную. В той ситуации я именно так и поступил бы… А вот насчет ночного отпевания в церкви Нелюбин соврал наглым образом. С честным видом, небось! Хотя… куда ему было деваться?! Достоверность требует жертв»…
Поминки продолжались недолго. Не более пятнадцати минут. Проводив прощальным взглядом понурые, удрученные фигуры трех ближайших соратников в прошлой жизни, я выждал некоторое время. Нахально, на виду у «засеченных» топтунов выкурил сигарету. (Окурок, естественно, не выбросил, а спрятал в полупустую пачку. – Д.К.) С наслаждением оторвал пуговицу-«маяк». (Что, съели?!) Выскользнул из укрытия. Демонстративно возложил маяк на собственную могилу и ничтоже сумняшеся обрубил нелюбинские «хвосты». Удостоверились в квалификации и хватит. Пора честь знать…
Незаметно покинув Вараньковское, я немного прогулялся по окрестным проходным дворам. (Кладбище находилось в черте города, посреди жилого массива.) Окончательно убедился в отсутствии слежки, поймал частника и отправился пообедать в то самое кафе, где на днях отрезал уши носатому хаму. Заняв столик в углу, рядом с выходом из кухни, я заказал тройную порцию шашлыка и в процессе его поглощения послушал пересуды поваров и официанток о недавнем происшествии. А также узнал дальнейшую судьбу господина Абдулаева. По первому пункту (если отбросить охи, ахи и прочую галиматью) – все до единого сходились во мнении, что без вмешательства сверхъестественных сил тогда не обошлось. По второму – от ужаса и страшного позора Навруз Алиевич повредился в рассудке. И в настоящее время пребывал в психиатрической лечебнице, в палате для буйных. «Поделом собаке», – холодно подумал я, выходя из кафе на оживленную улицу. Побродив с полчаса по городу, я наведался к себе на квартиру. Забрал из тайника в стене пачку денег, отложенную на черный день. Повторно отрубил «хвосты» (коих у моего дома хватало с избытком), вновь поймал частника и проехал к одному из зданий фонда академика Глюкозова, откуда нам предстояло изъять Фуфела (для последующего допроса и уничтожения). Сойдя за пару кварталов, я пешком приблизился к объекту и провел его тщательную рекогносцировку. На всякий, знаете ли, пожарный. (В период подготовки операции наша группа досконально изучила этот старинный, недавно отреставрированный особнячок.) Предосторожность оказалась не лишней. Я обнаружил некоторые изменения в системе охраны, мысленно похвалил себя за предусмотрительность и, наконец, вернулся на базу…
– Экзамен вы сдали на пять с плюсом! – улыбнулся при встрече дядя Миша. – Уйти от агентов Шефа – это, скажу вам, высший пилотаж! Кстати, позвольте полюбопытствовать, чем вы занимались вне их поля зрения?!
Я вкратце объяснил.
– Так я и предполагал! – услышав о рекогносцировке, довольно покивал куратор. – Вы, Феникс, молодец. Думаю, сработаемся. А сейчас – ужинайте, отдыхайте. Вам надо быть в хорошей форме…
…Взглянув на часы, я лениво потянулся (заснуть так и не удалось). Поднялся с кровати, снарядился должным образом и пошел к подчиненным, дожидавшимся меня в столовой. До начала выдвижения к объекту оставалось десять минут. По дороге я проанализировал свое внутреннее состояние. Сердце бьется, словно механическое. Ни волнения, ни каких-либо эмоций, хотя… нет, вру! Глубоко-глубоко внутри присутствует ярко выраженный охотничий азарт. Ага! Значит, кое-что от прежнего Корсакова во мне все-таки осталось!..
Глава 6
«…Родился в Одессе 12 декабря 1968 года. Отец, Фуфел Валерий Алексеевич, – зубной техник. Мать, Фуфел (в девичестве Эрлих) Наина Марковна, – торговка мясом на Привозе… В школе учился плохо, не вылезал из двоек и лишь благодаря крупной взятке[28] директору смог закончить десятилетку с троечным аттестатом… От службы в армии уклонился и опять-таки за взятку получил «белый билет»… Еще со школьных времен промышлял мелкими грабежами, нападая на учащихся младших классов или на дряхлых старух. Однако благодаря толстому кошельку отца к уголовной ответственности ни разу не привлекался. Одновременно с грабежами усердно осваивал мастерство наперсточника. И к девятнадцати годам достиг немалых успехов в этой сфере мошенничества… В 1988 году (после смерти отца) перебрался в Н-ск. Там спустя год Фуфел сумел втереться в доверие к некоему Геворкяну Артуру Альбертовичу, промышлявшему перепродажей краденого в особо крупных размерах. По оперативным данным, Фуфел оказывал Геворкяну и ряду его влиятельных друзей услуги интимного характера, а именно – во время различных торжеств делал им минет, сидя под праздничным столом… В 1995 году один из них (небезызвестный Ненемецкий Борис Ефимович) помог Фуфелу стать главой коммерческого банка «Зигзаг»… Примерно в то же время Фуфел (неизвестно с чьей подачи) вступил в сатанистскую секту «Черный туман», созданную на средства западных спецслужб… В период дефолта 1998 года банк «Зигзаг» лопнул, а сам Фуфел К.В., присвоив деньги вкладчиков, уехал на несколько лет за границу… Уголовное дело против него не возбуждалось, чему, несомненно, поспособствовал Б.Е. Ненемецкий и другие влиятельные члены Союза Прозападных Сил, с которыми Фуфел успел близко познакомиться, сидя под столом у Геворкяна. (А затем у нового покровителя Ненемецкого, тоже любившего подобные развлечения…) О заграничном периоде жизни Фуфела практически ничего не известно, кроме того, что его связи с натовскими спецслужбами (в первую очередь с ЦРУ) существенно окрепли. Об этом свидетельствует и тот факт, что, вернувшись в Россию в начале 2005 года, он сразу стал одним из старших жрецов сатанистской секты «Амадеус». (Секта «Черный туман» к тому времени распалась…) В настоящее время Фуфел занимается крупными биржевыми спекуляциями, совмещая данное занятие с активной сектантской деятельностью… По сведениям, полученным на наркодопросе члена секты «Амадеус» среднего звена по прозвищу Оракул (он же Писюлькин Герман Мартынович), К.В. Фуфел (сектантское прозвище Оберон) отличается патологической жестокостью. А также любит насиловать до смерти грудных детей обоих полов. Их для него похищают (или покупают у мамаш-алкоголичек) доверенные телохранители, без которых Фуфел шага никуда не ступит. Всего таковых пять штук (личные дела прилагаются)… Господин Фуфел поддерживает тесные отношения с фондом имени академика Глюкозова. Дает деньги на организацию выставок «продвинутых» художников (богохульно-порнографического толка), скупает их мазню и в связи с вышеизложенным слывет меценатом. В фонде его буквально на руках носят и регулярно устраивают в честь Фуфела различные торжества (им же оплаченные)… Слабые стороны «объекта» – чрезвычайно самовлюблен, тщеславен, горделив, обожает всеобщее поклонение и теряет от него голову, забывая об осторожности. В связи с чем он наиболее уязвим на одном из вышеупомянутых торжеств…»
