Александр Тамоников - Специальная команда
— Немедленно развяжите нас с дочерью, иначе вообще никакого разговора не будет!
Тамара вся дрожала от негодования. Она так и не поняла, с кем имеет дело!
— Ты, овца драная, считаешь, что можешь диктовать свои условия? — спросил мужчина, стоявший у стула. — Арнольд, тебе не кажется, что этих сучек надо научить соответствующим манерам поведения?
— Согласен с тобой, Крюгер! Небольшой урок преподнести матери не помешает!
Мужчина, которого Арнольд назвал Крюгером, подошел к Тамаре и с размаху влепил ей сильную пощечину. Настолько сильную, что женщина опрокинулась на пол вместе со стулом.
Рядом издала неясный звук Ольга, она тоже пришла в себя.
— А-а! И ты, малолетка, очухалась? — повернул к ней свою перекошенную звериным оскалом физиономию Крюгер. — Ты что-то вякнула? Повторишь?
Он сорвал с губ Ольги скотч, причинив ей резкую боль.
— Ну? Что ты там промычала, телка недоеная?
Оля закричала:
— Мама!
— Ах, вот оно что? А ну заткнись, тварь!
И с разворота Крюгер ребром ладони нанес ей боковой удар прямо в губы, разбив их и сломав передние зубы. Боль и хлынувшая изо рта кровь заставила девочку замолчать.
Крюгер вплотную приблизил к ней свою рожу:
— Ну что, телочка-малолеточка, будешь еще пищать? Или мне язычок тебе подрезать? А? Отвечай, сука!
Ольга заплакала, ничего не ответив извергу. На пол потекли ручейки крови, смешанные со слезами.
— Не смейте бить дочь, нелюди! — подала голос Тамара, которую сильная пощечина ненадолго лишила сознания.
И тут же получила такой же, как и дочь, коварный удар. Но уже носком блестящего полуботинка. Захлебнувшись кровью, она затихла. Крюгер знал, как и куда бить. В прошлом он служил в милиции и в свое время вел допросы с пристрастием. За что и отсидел пять лет в спецзоне.
Крюгер отошел от пленниц, подняв стул с Тамарой, подошел к столику, достал из сумки бутылку водки, открыл и стал пить прямо из горлышка. Сделав несколько глотков, вытер ладонью рот и опустился в кресло.
Респектабельный мужчина, Арнольд, с наигранным сожалением обратился к матери:
— Видите, Тамара, вы не захотели отвечать на вопросы, стали диктовать свои условия, и вот чем это кончилось. Итак, мы будем с вами беседовать? Или же вы предпочитаете мирной беседе общение с моим жестоким другом, которому, как я смотрю, не терпится преподать вам второй урок?
— Что вы хотите узнать? — с трудом выговаривая слова, спросила Тамара.
— Вот это другое дело! Вопрос первый: вы знаете, где работает ваш муж? — спросил Лисицын.
— Да!
— Прекрасно! И где же?
— В каком-то бардачном заведении, где полно проституток и отморозков!
— Вот как? Это он так охарактеризовал место своей работы? — с удивлением взглянув на Крюгера, спросил Арнольд.
— Это я так назвала это место!
— Вы были там?
— Нет!
— Так позвольте узнать, почему вы назвали такими похабными словами вполне современное, молодежное и легальное заведение?
— Потому что так оно и есть!
— Ты, мразь, оставь свои оценки при себе, — вступил в разговор Крюгер, — и отвечай, как назвал место своей работы твой долбаный супруг?
— Молодежный развлекательный центр.
— Вот видите, — продолжил разговор Арнольд. — Именно, Молодежный развлекательный центр! Вот вы, Оля, неужели у нас ни разу не были?
Девочка, плача, отрицательно покачала головой.
— Напрасно! Папа, наверное, не пускал! Я угадал?
— Нет! — с трудом ответила девочка и разрыдалась, уставившись в пол, где образовалась лужица из ее слез, смешанных с кровью. Никто и никогда в жизни еще не бил Ольгу.
— Ты лжешь, девонька! Тебя на дискотеку папа не пускал! Он у нас такой положительный, не правда ли?
Ольга промолчала. Что явно не понравилось Арнольду.
— Крюгер! Ты посмотри, какая невоспитанная девочка? Со старшими не желает разговаривать, врет! Ты что-то ей с головой сделал? Или Оля притворяется?
— А мы сейчас это проверим, босс!
— Не надо ее трогать, прошу вас! — проговорила Тамара. — Задавайте вопросы мне, я что знаю, то скажу.
— А мать поумнее?! Хорошо! Не трогай пока малолетку, друг мой, — остановил поднявшегося с кресла палача Арнольд. — Тамара, что рассказывал вам о своей работе Николай?
— Ничего особенного! Он даже о своей военной службе говорил с неохотой. Просто раньше, пока не работал в центре, он был другим. А за последний месяц изменился.
— Каким же образом?
— Стал более скрытным, задумчивым, даже агрессивным. Кричал на меня и на дочь. Ее вообще по вечерам не выпускал из дома. Я его спрашивала, почему он так себя ведет? Николай отвечал: «Посмотрела бы ты, как забавляются такие вот подростки, как наша Ольга, в гадюшнике, где мне приходится работать».
— Ах он, сука неблагодарная! — возмутился Крюгер. — Мы ему, значит, работу дали, бабки платим, козлу, а он нас за гадюшник держит?
— Так вы и есть руководители этого центра?
— Я предупреждал, Тамара, — повысил голос Арнольд, — на ваши вопросы ответы вы получили, теперь вопросы задаю я!
Крюгер тут же предложил:
— Проучить, босс?
— Подожди! А что ваш муж говорил о наркотиках? — неожиданно спросил Арнольд, пристально глядя на Тамару.
— О наркотиках? Ничего. А что…
— Советую говорить правду, — прервал ее Арнольд.
— Ничего, клянусь вам! Про пьянство и блядство, прости меня, дочь, говорил. Про то, что девочек малолетних из провинции в рабынях для утехи держат, тоже говорил. Но про наркотики ничего и никогда!
— Про девочек-рабынь, значит, трепал языком?
— Господи, может, я что-то путаю, мне больно говорить! Все тело затекло, развяжите хоть руки.
— Обойдешься, — рявкнул Крюгер, — босс, она все врет! На ее роже написано, что врет, муженька выгораживает! Не мог майор жене своей не сказать, коль в ментовку заяву кинул. Не мог не посоветоваться!
— Я говорю правду! — в отчаянии крикнула Тамара.
— Вот это мы сейчас проверим! Босс, разреши, а?
Арнольд налил в фужер остатки коньяка и, глядя, как при свете керосиновой лампы переливается всеми цветами радуги напиток богов, сказал:
— Тамара, даю вам пять минут! Хорошенько подумайте и вспомните, что именно вам говорил муж о наркотиках и с кем вы беседовали на эту тему. Советую вам сознаться, иначе вас ждет то, чего врагу не пожелаешь! Этот мужчина, — он указал на Крюгера, — из девочки Оли на ваших глазах сделает женщину. Причем в крайне извращенной форме! Немногие переживают такое! Думайте! Время пошло!
— Да вы с ума сошли! Вы маньяки! Сколько можно повторять, не говорил Николай о наркотиках, не говорил!
— Все! Мне надоела бестолковость этой сучки! Начинай, друг мой, она сама сделала выбор!
— Не смейте! — только и успела выкрикнуть Тамара, как подскочивший Крюгер вновь заклеил ей рот.
Затем резко развернул стул в сторону дивана:
— Так тебе, мамочка, лучше будет видно! Ну а с тобой, крошка, — рукой подняв за подбородок голову девочки, сказал Крюгер, — с чего начнем? Правильно, детка, с самого начала! Только вот жалко, ротик тебе придется, как и маме, заклеить, а я вообще-то люблю, когда бабы подо мной орут!
Он залепил рот девочке, вытащил нож, обрезал веревки, державшие тело на стуле, ударом по затылку сбросил Олю на пол, толкнул ногой к дивану.
— Сама, крошка, на брачное ложе влезешь или помочь?
Тамара задергалась на стуле, что-то глухо крича, но крика ее слышно почти не было, только какое-то неразборчивое мычание.
Ольга оставалась на полу. Крюгер посмотрел на жертву:
— Сама, значит, не желаешь? Что ж, помогу тебе!
Он поднял легкое тело подростка, бросил на диван, разрезал путы на ногах, руки оставил связанными.
У Тамары от ужаса расширились зрачки.
Крюгер дернулся к ней:
— Внимательно смотри, мамочка, следующей на диван пойдешь ты, голубка, так что выбирай позы, поработаю на заказ!
Он вернулся к девочке, вжавшейся в стену, скрестив ноги. На лице ее застыл немой крик.
Крюгер начал медленно раздеваться. Оставшись в плавках, подошел к столику, сделал еще несколько глотков водки, обратился к боссу:
— Ты не представляешь, Арнольд, что я сейчас испытываю. Это наивысшее наслаждение, зуб даю! Настоящий КАЙФ!
Милютин развернулся и бросился на диван. Оттуда полетели обрывки платья, лифчика, трусиков.
Тамара потеряла сознание.
Очнулась она от сильного удара в голову.
В углу комнаты, их комнаты отдыха, лежало скрюченное тело ее изнасилованной дочери. Оно все было в крови. Перед ней стоял, тоже весь в крови, голый зверь в человечьем обличье.
— Ну что, голубка? Не захотела смотреть, как дочь ловит кайф? А зря! Зрелище стоило того. Хотя тебе это и не нужно, сейчас ты сама испытаешь все прелести, которые испытала твоя малолетка.
Тамара замычала сквозь скотч, видимо, хотела что-то сказать.
Крюгер обернулся к спокойно наблюдавшему за зверством Арнольду:
— Босс! Овца, по-моему, желает что-то проблеять.
