Николай Мороз - Прыжок тигра
– Все, пришли, – выдохнул дед. Максим покрутил головой и справа, на берегу тихого огромного пруда увидел помойку. Контейнеры давно провали в слежавшихся гниющих кучах разной дряни. Рядом – заросли крапивы и полыни, их сухие верхушки мокнут под мелким дождем. А еще дальше, почти у воды провалившаяся крыша старого деревянного сооружения.
– Так, дедуля, давай все сюда, – Максим пошвырял мусор в помойку и потащил старика за собой. Старик не переставал причитать «не надо ее трогать» и «что же теперь делать».
– Я тебе скажу, что тебе делать, – Максим втолкнул старика на единственный сухой пятачок под гигантской старой березой, – но сначала ты мне кое-что расскажи.
Дед озирался затравленно и умоляюще смотрел на Максима. Но говорил, хоть и сбивчиво, в запале проглатывая слова. Максим старика не перебивал и наводящими вопросами не отвлекал. То, что говорила Римма Михайловна, получило подтверждение от независимого свидетеля, да еще и обросло дополнительными подробностями. Директор богоугодного заведения был предприимчивым деловым человеком и эффективным собственником. Оказавшиеся в его распоряжении базу и ресурсы господин Гузиков использовал с выгодой для себя и своих близких. Максим сделал два вывода. Первый: два новых корпуса занимает гостиница, третий, менее удобный, поделили пополам. Половину отдали под бордель, во второй половине живут старики. Для этого их пришлось уплотнить – загнать в тесные помещения по восемь-десять человек. И второй вывод: хозяйство получилось большое, и Гузикову понадобились помощники. Он пристроил на работу всех своих родственников – жену, тещу, сестер жены, их мужей и детей – все строго по штатному расписанию. Главный бухгалтер, экономист, специалист по социальной работе, диспетчер, заведующий складом, дворник, заведующая хозяйством – все должности занимали «свои», брать людей со стороны директор справедливо опасался. Тетка из столовой – сестра жены Гузикова, а неведомый Кирюша – ее муж и, по совместительству, заместитель директора по общим вопросам. Именно он следит за стариками, второй заместитель надзирает за семейным бизнесом – ночлежкой и гостиницей. А благообразная мымра в платочке на ресепшен гостиницы – это жена племянника Гузикова. Оба зама безвылазно сидят на территории и «в случае чего» являются по первому зову персонала разруливать ситуацию.
Всего получалось трое, считая самого Гузикова. Но у директора есть еще один заместитель, первый и самый главный. Гузиков выполняет функцию прикрытия, а делами заправляют его родственники. Сам господин директор и его первый заместитель появляются в доме престарелых редко – процесс налажен, деньги от паломников и борделя поступают исправно, система отрегулирована и сбоев пока не было. Если не считать мелких неприятностей, как то – смерти стариков.
Раз в полгода обязательно кто-нибудь да помрет, – шепотом сообщил старик. – А этой весной уже два случая было, старик один, но он уже совсем плохой был, и бабушка. Неделю назад.
Максим смотрел, как по поверхности воды в огромном пруду идут круги от капель дождя. Объявить человека мертвым – отличный способ скрыть побег. И если тот дед, царство ему небесное, отправился на тот свет от естественных причин, то «бабушка» пока живее всех живых.
– Вранье, – заявил Максим, – брехня все это. Жива она и здорова.
– Да? – дед даже подался вперед. – Правда? А откуда…
– От верблюда, – оборвал старика Максим. – Ты мне вот что скажи – вы почему молчите? Жаловаться пробовали?
Вопрос идиотский, ответ на него Максим знал заранее и в ожиданиях не ошибся.
– Боимся. Нам идти некуда. Думали, может, начальство какое приедет, так мы ему расскажем.
Куплено давно все начальство, гребет трясущимися руками все, до чего может дотянуться под крики: «Детям! Все детям, ничего себе!». Хорошо бы всех этих дочек, внучек и жучек, ради которых папаньки уже и свой гнилой ливер продали, уложить ровными рядами в мать-сыру землю, слой за слоем, с чавканьем, хрустом и копошением червячков в восковых ноздрях… Но приходится прикидываться добрым и порядочным, отворачиваться и проходить мимо, понимая, что патронов на всех не хватит. Старик разошелся, говорил взахлеб, как ребенок и даже топал ногами. Вот она, обеспеченная старость, не приведи господи дожить в России до таких лет. Обеспеченная старость по определению может быть только у тех, кто ее сам себе обеспечил. Но что бы обеспечить себе старость в нашей стране, нужно много воровать, что само по себе грешно и вообще чревато. Но если ты не будешь воровать, то в конце жизни государство просто наплюет на тебя, и подохнешь ты в нищете как собака. Дилемма, блин.
Старик не унимался и продолжал вещать, как дорвавшийся до аудитории ворон. Максим к словам деда особо не прислушивался, поглядывал по сторонам, высматривал в зарослях Кирюшу.
– Дом сгорел, мы на улице остались, а Светку милиция забрала. Потом в гостинце нас поселили, туда к нам пришли из собеса и сказали – Светку в тюрьму, ее мальчишку в детдом, а меня сюда.
– Кто пришел? Куда? – переспросил Максим. Он не понял ничего – дед говорил то ли о своих беспутных родственниках, то ли о бывших соседях. Но вдаваться в подробности было уже некогда – со стороны забора донеслись крики. Максим не сводил с мусорки взгляд – забор находился именно в той стороне, и там явно что-то происходило.
– Я же говорю, из исполкома пришли, из опеки и попечительства – это они там решают, кого куда, – повторил старик, – они и документы в суд передают. Пацана сказали, что в приют сначала сдадут, а уж потом в детский дом, а меня…
– Куда сначала, куда потом? – переспросил Максим, но тут же скомандовал старику замолчать. Через заросли с грацией кабана ломился Кирюша. С руганью и угрозами он пер к помойке и предсказывал деду большие проблемы в недалеком будущем.
– Так, дед, слушай сюда. Иди и жди его там. Да не трясись ты, ручонки у него коротки, не тронет он тебя. Не успеет. Стой на месте, пока он к тебе близко не подойдет. Давай, пошел, дедуля, пошел, – Максим подтолкнул старика вперед по тропинке, а сам прыгнул в бурьян. Бегом обогнул свалку по высокой траве и оказался у Кирюши за спиной. Похожий чем-то на воблу – такой же сухой, скрюченный и костлявый, мужик остановился у вмурованных в груду отбросов контейнеров. Потоптался, озираясь, увидел жертву. Дед мелкими шажками поднимался по тропинке от пруда вверх. «Иди, дед, иди, не бойся» – Максим замер в бурьяне, подобрался перед прыжком. Кирюша активизировался при виде беззащитного старика. Озверевший заместитель директора пронесся мимо и даже вытянул руку, чтобы схватить беглеца за грудки. Максим выскочил из зарослей, догнал Кирюшу и дернул его за полу короткого, до колен, пальто. Кирюша завертел головой, дернулся, но это была агония мухи в липкой паутине – лапки и крылышки запутались в тонких нитях, и вырваться насекомому уже не поможет никакая сила. Кирюша пытался шевелить верхними конечностями и слабо попискивал, но без толку. Максим ладонями надавил ему на шею, а локтями сжал Кирюше ребра, и держал теперь, как в капкане, не давая оппоненту поднять головы.
– Это он? – спросил Максим у деда. Тот вопроса сначала не понял или не расслышал, пришлось повторить. Дед утвердительно затряс головой. Кирюше было очень неудобно, он не видел, с кем говорит старик. Попытка обернуться и стряхнуть с себя обидчика закончилась неудачно. Максим разжал руки и толкнул Кирюшу коленом ниже спины. Тот отлетел к помойке, упал на четвереньки и выругался. Максим одним прыжком оказался рядом с ним и врезал Кирюше ногой в живот. А потом бил уже без разбору, куда придется, остервенело, молча и размеренно, чтобы не сбить дыхание. Кирюша пытался отползти, приподнимался на локтях, извивался, но быстро сдался, закрыл руками голову и больше не рыпался. Максим развернул мужика на спину, наклонился и парой хороших пощечин привел его в чувства.
– Здорово, сволочь. Применяете новые эффективные методы лечения пожилых людей? Трудотерапия? Ну, и как успехи? Как успехи, спрашиваю? На меня смотри, скотина! – рявкнул Максим, и окрик подействовал. Кирюша поджал колени, перевернулся на бок и закашлялся.
– Ты кто вообще? Тебе чего надо? – отплевавшись, спросил он. Максим отвечать не торопился, молча рассматривал разбитую Кирюшину рожу. Тот скривился, отвернулся, но удар в нижнюю челюсть заставил его снова повернуть голову.
– Я тебе сейчас башку оторву и через забор брошу. Чтобы все полюбовались. Вся ваша мразь, что на стариках наживается, – пообещал Максим. От услышанного Кирюше стало нехорошо, ему даже удалось сесть, но ненадолго. Новый удар в грудь отбросил его назад, голова его мотнулась и ударилась затылком в бок старого холодильника. Заместитель директора вскрикнул. Максим не шевелился, не спуская с мужика глаз.
– Кто наживается, мы? Впахиваем целыми днями, как кони, семей не видим! – точно копируя интонации и голос своей туповатой «половины», заскулил срывающимся голосом Кирюша.
