Владимир Угрюмов - Охота за царской казной
— Ты, оказывается, потихоньку себе гарем подбираешь, — смеется Катя и наливает чай в подставленную Викой кружку. Чай для меня. Не отвечая ей, топаю Званную, пусть думают что хотят. Почему бы хоть раз в жизни не почувствовать себя эмиром или шейхом?
За ужином интересуюсь у Вики, чем бы она хотела заняться. Вика, конечно же, хочет учиться, но сейчас поступить в институт, нужно или иметь хорошие связи, или заплатить много денег. У кого нет ни того ни другого, может считать себя обреченным на неудачу. Думаю, этот вопрос мы решим легко. Оказывается, Вика мечтает стать журналистом, и не просто, а международником. Неплохая профессия для такой симпатичной девушки.
Чуть позже уединяемся в спальне с Катей. Прошу рассказать ее подробнее, почему бандиты проявляют к ней такой устойчивый интерес. Но сверх того, что я уже знаю, она мне рассказать ничего не может. Правда, в разговоре вдруг всплывает имя некоего интересного типчика, о котором я раньше не слышал. Катя говорит, что этот человек какой-то странный и даже несколько таинственный. Судя по Катиным словам, его боялся даже Белый, хотя и не подавал виду. Но раскусить Белого не представляло труда, а вот тот человек, которого все из окружения Белого называли Толянычем, не поддавался Катиному воздействию. Когда девушку возили на различные деловые встречи, иногда по пути заезжали в офис этого Толяныча. Катя описала его как тщедушного мужчину с внешностью аскета. Тот очень любит разглагольствовать на возвышенные темы, норовя при этом забраться к ней под юбку. Катя всегда достаточно резко пресекала эти поползновения, и Толяныч обязательно приносил ей свои извинения, но всякий раз после общения с ним она чувствовала себя совершенно разбитой. Катя считает Толяныча очень опасным. Его офис находится на проспекте Дежнева в Медведкове, в обычном жилом доме на первом этаже.
Этот человек меня заинтересовал, и я собираюсь в ближайшее время с ним познакомиться.
Проговорив часов до трех ночи, отправляю Катю спать. В большой комнате два больших удобных дивана и девушкам есть где разместиться.
— Ты же не хочешь, чтобы я уходила, — улыбается мне Катя, остановившись на пороге спальни.
Я еще и сам не знаю, хочу этого или нет, поэтому отшучиваюсь:
— Хотеть не вредно, Катюша, вредно уже не хотеть, — изрекаю философски и, подмигнув ей, отворачиваюсь к столу.
Девушка понимает, что аудиенция окончена, хмыкает или фыркает и удаляется, тихо прикрыв за собой дверь. Все-таки Катя на удивление быстро адаптируется к новым условиям. Вот уже одного замочила, другой по ее вине ранен, а ей через сутки все по барабану. Прогресс налицо. Отзваниваюсь своим и узнаю, что в мое пользование предоставлен «мерседес». За ключом нужно спуститься и забрать его в почтовом ящике. Надеваю ботинки и рубашку и выхожу в коридор. Из «девичьей» доносится смех. Катя хоть и гораздо старше Вики, а все одно как девчонка.
— Я выйду на пять минут, — предупреждаю их через дверь.
— Далеко не уходи, милый, — слышу смех Кати.
Ухмыльнувшись, выхожу на лестничную площадку. Мне нужно спуститься на второй этаж, где на стенах висят почтовые ящики. Лифтом я не пользуюсь. На площадке четвертого этажа слышна какая-то возня. Свет нигде не горит. С моим приближением возня стихает, и возле мусоропровода замечаю парня с девчонкой.
Малолеткам пойти некуда, вот и трахаются, как кошки, возле мусорных бачков.
Не обращаю на них внимания. Забрав из почтового ящика ключи, возвращаюсь к себе уже на лифте. Не стоит мешать людям получать удовольствие.
Девушки не спят, они что-то оживленно обсуждают.
Решаю и эту ночь посвятить морфею, потому как неизвестно, когда опять смогу выспаться, завтра буду думать, каким образом лучше всего проникнуть в офис Толяныча. А сделать я это должен непременно.
С утра льет дождь. Катя с Викой умчались в город. Куда женщин носит нелегкая в такую погоду, сказать трудно.
Мне на пейджер поступает сообщение от «бати» — планы, кажется, поменялись. Дана команда прекратить операцию и «большую шестерку» пока не трогать.
Генерал, видимо, хочет еще за ними понаблюдать. Решение в общем верное — избавиться от этих тузов мы всегда успеем, но если удастся взять их деятельность под контроль, то лучше варианта и не придумаешь. Посмотрим, что получится на этот раз.
Мне же дан отбой, а значит, относительно отдыха я, конечно, ничего не имею против, но нужно тогда ехать в Питер к Афанасию Сергеевичу.
Пока поплескался под контрастным душем, 'приготовил свой завтрак, вернулись обе дамы, мокрые, веселые и, разумеется, с покупками.
— Катя, нам нужно с тобой проехаться ненадолго, — объявляю девушке, подходя к дверям их комнаты.
— Через пять минут я буду готова, дорогой, — откликается она. — Только ты сюда не заходи.
— Что я там забыл, — бурчу я и отправляюсь в свою комнату переодеться.
Девушки смеются. Смех, говорят, полезен для здоровья, это залог долголетия. Пусть живут долго.
Наконец Катя выходит в коридор. За ее спиной маячит Вика. Она лукаво улыбается, но что случилось с Катей?
Шикарное стильное платье из тонкого шелка с глубоким откровенным разрезом плотно облегает идеальную фигуру, на плечах невесомая накидка, отороченная мехом. В волосах заколка, напоминающая корону.
Аккуратные туфельки на тонком каблуке. Я давно уже заметил, что Катя признает только каблуки-шпильки. Сейчас она похожа на принцессу из сказки.
У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение, я стою как истукан, глупо улыбаюсь и не знаю, что сказать.
— По-моему, наш падишах еще не выспался, — смеется Вика, определяя по-своему мое состояние.
Катя молча улыбается, но взгляд ее просто лучится от удовольствия и того эффекта, который она произвела на меня.
— Это ты? — выдавливаю из себя, и мне кажется, голос у меня почему-то хрипит. Катя берет меня под руку.
— Пойдем же, дорогой, — говорит она. — Думаю, через часик ты сможешь все-таки сказать, что тебе во мне нравится больше всего. Вика провожает нас до порога.
У Кати новые духи, и их ускользающий тонкий аромат притягивает к ней, как магнит. Что с нами могут сделать женщины? Все! Именно после знакомства с Катей я убеждаюсь в этом все больше и больше. Мне необходимо как можно «быстрее уматывать» в Питер. Катя с ее характером найдет себе в столице достойного ее мужчину.
— Я тоже съезжу в центр, — сообщает нам Вика, — ненадолго. Хочу проведать свою подругу.
— Будь осторожна. Не стоит тебе встречаться с твоими старыми знакомыми, — советую ей.
Вика улыбаясь кивает. Катя чмокает ее в щеку, и мы выходим из квартиры.
Пятисотый «мерседес» не роскошь, а средство передвижения. Впрочем, многие бы со мной не согласились. Да и я сам с этим не совсем согласен.
Машина, как большой корабль, плывет, не замечая рытвин и ям. Катя, достав зеркальце, начинает пудриться.
— Я хочу, чтобы ты показала мне офис того Толяныча, — говорю девушке.
— Я уже все поняла, — отвечает она, пряча пудреницу в сумочку и поворачиваясь ко мне. — А как насчет того, чтобы удрать от меня в Санкт-Петербург? — ехидно интересуется она.
Совсем вылетели из головы ее способности. С Катей нужно постоянно себя контролировать.
— Придумать какую-то чепуху по поводу моего замужества! — возмущается она, но глаза у нее искрятся смехом.
— Не представляю, как можно жить с такой женой, — говорю ей хмурясь. — Ты ведь изведешь человека, от тебя ничего не скроешь.
Катя насмешливо фыркает:
— А зачем скрывать? Я же ничего не скрываю от тебя. Или это у вас, сэр Бонд — профессиональная привычка?
Язва она — еще та.
— Я, между прочим, о тебе как о будущей жене и не думаю. С чего ты это взяла? — удивляюсь я.
— Ты может и пытаешься меня обидеть своими неосторожными словами, дорогой, но, учитывая специфику твоей деятельности, так и быть, я тебя прощаю, — по-королевски снисходительно отвечает она, роняя слова, как некий бесценный дар.
Я только молча хмыкаю про себя, Катя — Это еще тот подарочек…
Глава восьмая
Узнав, где находится офис «аскета», мы на обратном пути заглянули в ресторан и слегка там задержались.
Лишь к пяти вечера вернулись домой.
На темное время суток у меня запланировано некое темное дельце, а пока можно расслабиться и отдохнуть.
Приехав домой, находим Вику в весьма плачевном состоянии. Она лежит, уткнувшись лицом в подушку на диване, и плечи ее мелко вздрагивают.
Доверяю успокоить девушку Кате, потому что при виде женских слез я становлюсь совершенно беспомощным: у меня заплетается язык и на лбу выступает испарина. Иные «знатоки» утверждают, что женским слезам верить не следует. Я и рад бы, да не получается.
Пока Катя занимается Викой, завариваю всем кофе.
Через десять минут Вика проходит в ванную умыться. Разливаю кофе в три чашечки. .
— Что у нее? — интересуюсь у Кати, вошедшей в кухню.
