Данил Корецкий - Спасти шпиона
Потом появился Роберт, перевоплощенный в Фила Монроуза. Запаниковавший «Грызун» уже метался по вестибюлю и не заметил его точно так же, как минуту назад не увидел Мэри. А «Мальчик» среагировал на блейзер и принял «объект», как положено.
Антракт должен был вот-вот закончиться – цокольный этаж постепенно пустел. «Грызун» быстрым шагом пересек его из конца в конец, вернулся, едва справляясь с одышкой. Безрезультатно. Мимо него прошла миловидная уборщица со шваброй в руках. «Грызун» скользнул по ней невидящим взглядом, забежал в мужской туалет. Там мыл руки какой-то работяга в синем халате. Тьфу ты!.. Монроуза в туалете не было.
Света быстро шла к лифтам, как и было условлено. Цокольный этаж практически опустел. И вдруг сзади послышались шаги.
– Ты куда мою швабру потащила? – услышала Света недовольный голос за спиной. – А ну постой!
Доведенный до отчаяния, «Грызун» вошел в женский туалет. Пусто! Мэри Бинтли не было тоже. Неужели они скрылись, оторвались от наблюдения?! Тогда плохо… Просто так от наблюдения не уходят… Значит, у американцев шпионское задание! А он их упустил. Все, конец карьере! Уволят – и дело с концом!
В службе НН работа – не сахар. К тому же званиями не балуют, да и груз конспирации досаждает. Но если уволят, то куда идти? А ведь надо еще выплачивать кредит за плазменный телевизор! И жена нетерпеливо ждет давно обещанное зимнее пальто с мехом ламы… На фиг им вообще эта «плазма»? И этот мех… В Москве не такие уж морозы! Старший лейтенант Богданов безвольно опустил руки и прислонился к стене. Что делать? Что делать?! Что делать?!!
В другом конце опустевшего цокольного этажа пожилая уборщица спорила с миловидной коллегой и отнимала у нее швабру. У всех свои разборки…
– Я хочу там лужицу протереть, – пролепетала помертвевшая от страха Светлана. Она стрельнула глазами по сторонам. Какой-то щекастый мужчина внимательно наблюдал за перепалкой. Кто это такой?!
– Какую там лужицу? Нет у меня никаких лужиц! – наседала полная женщина лет пятидесяти. Из-под косынки неряшливо торчали седые волосы.
– Извините… Раз нельзя, то не надо…
– Кто ты вообще такая? – наседала женщина. – Ты у нас не работаешь! Краля с вот таким ногтями?! Кто тебя подослал?
Со всем персоналом, работающим на территории Кремля, регулярно проводятся беседы о повышении бдительности. И сейчас настоящая уборщица вперилась взглядом в руки Светланы. Было совершенно очевидно, что ни одна уборщица в России не может иметь таких ухоженных рук, таких длинных красивых ногтей и такого модного маникюра.
– Нет, вы не так поняли… Я артистка… Мне надо уборщицу сыграть, вот и вхожу в роль, – импровизировала Света.
– А-а-а, артистка-аферистка! – женщина махнула рукой. – Знаю я вас, блядей…
И, держа швабру, как солдат ружье на марше, она вразвалку направилась к женскому туалету.
– Видали таких артисток? – сказала она «Грызуну». Но тот находился в прострации и никак не отреагировал.
Поглаживая рукой щеку, будто у него болят зубы, он через скрытый в рукаве микрофон вызывал напарника:
– Второй, ответь первому… Второй… Второй!
– На связи, – тихо ответил тот через спрятанную в ухе горошину приемника.
– Куда ты делся?! – зло повысил голос «Грызун». – «Объекты» пропали! Оба! А ты где-то шляешься!
– Я шляюсь? – В голосе «второго» слышалась откровенная издевка. – «Объекты» на своих местах и смотрят спектакль. А я их контролирую. Это ты где-то шляешься!
«Грызун» перевел дух и подпрыгнул на месте.
– Спасибо, Васек, – заорал он. – С меня бутылка!
И как уколотый, бросился вверх по лестнице. Из мужского туалета вышел электрик в синей униформе, но он не интересовал «Грызуна». Да и вообще никого не интересовал.
* * *Черные острые стрелки обрели нормальную скорость. Грант Лернер пил третью порцию виски, а Анна допивала третий бокал шампанского. Они смеялись, трогали друг друга за руки, иногда обнимались. Когда тела соприкасались, между ними пробегали электрические разряды страсти. «Ромео» и «Джульетта» не могли понять, чему так радуются «объекты».
– Кажется, удалось! – шепнула Анна в самое ухо Гранта.
– Кажется, – суеверно ответил тот.
Антракт закончился. Уже замигали люстры, призывая зрителей занять свои места, где скоро погаснет свет, а человеческие лица и фигуры превратятся в тени. Никто из участников операции не прокололся, все уложились в отведенное время, и каждый из них вскоре займет свое новое – согласно только что произведенным пертурбациям – место. Пока что все идет по плану.
– За нас!
– За нас!
Анна и Грант выпили последний раз и поспешили в зрительный зал. На следующих в трех метрах сзади «Ромео» и «Джульетту» они не обращали никакого внимания.
Проходя по застеленному ковровой дорожкой проходу, Лернер быстро оценил обстановку. Фил и Мери сидели в семнадцатом ряду, на местах Мигуновых, дымчатые очки «Гуччи» по-прежнему загадочно отблескивали, а богатое золотое ожерелье все так же подчеркивало стройность белой шеи.
Изабелла и Роберт в соседнем секторе переместились на пятнадцатый ряд; золотые пуговицы блейзера и пикантная черная шляпка сигнализировали заинтересованным лицам, что здесь все в порядке. Правда, два места в восьмом ряду пустовали, но ни места, ни занимавшие их люди никем персонально не контролировались.
Замещение прошло удачно!
Грант глубоко вздохнул, обнял Анну за талию и поцеловал в щеку.
– Нашли место! – зло прокомментировала «Джульетта».
* * *Коридоры и фойе Кремлевского дворца опустели. Нетвердым шагом прошел к эскалатору засидевшийся в буфете одинокий ценитель прекрасного. Две тетушки с неразборчивыми беджиками на груди, торгующие в антракте программками, подсчитывают выручку и негромко шушукаются о чем-то между собой. А на цокольном этаже и вовсе никого нет, только вернувшая себе швабру седая уборщица остервенело драит мужской туалет.
Двое в синих халатах – уборщица и электрик – свернули в длинный коридор, направляясь к служебному лифту. Любая униформа нивелирует личность, поэтому они не имели броских примет и отличительных черт – это был просто техперсонал. Расстояние от прежней жизни и от зрительного зала увеличивалось, но Света будто слышала доносящуюся мелодию, это «Тема прощания», которая звучит в начале второго действия. Когда-то, давным-давно, эта музыка вызывала у нее чувство неизбежной потери, печали, даже сухой комок вставал в горле… А сейчас – ничего. Почему?
Она хотела спросить об этом Сергея, который шел с нею рядом – хмурый, напряженный, чужой, верхняя губа непривычно голая и длинная, – и не решилась. Или не захотела.
В молчании они дошли до лифта. Молча ждали, когда кабина с тихим дребезжанием остановится и распахнет двери. Сергей достал из кармана магнитный чип, вставил в прорезь, трижды нажал кнопку нулевого этажа.
Света вдруг вспомнила свою давнюю глупую клятву, клятву девчонки из шахтерского поселка: никогда не спускаться под землю… Никогда…
Но лифт уже поплыл вниз. Ниже фойе и гардеробов, ниже подземных гаражей и хранилищ, камер кондиционирования и трансформаторных подстанций, ниже бесконечных многометровых пластов железобетона, за которыми открывались залитые жидким прокисшим светом пространства спецпомещений и спецтоннелей. Откуда, казалось, одинаково далеко как до солнечной Вероны, так и до заснеженной Москвы.
* * *Томительное ожидание закончилось в 19.54. Когда Юра, кашляя с непривычки и испытывая отвращение к самому себе, тянул вторую или третью сигарету в своей молодой жизни, зазвонил телефон внутренней связи.
– Эксперты только что доложились, – сообщил Кормухин подчеркнуто официальным тоном. Чувствовалось, что он озабочен.
– Мигунов идентифицирован. Заключение основано на новых методиках и аппаратных средствах…
– Вас понял, товарищ полковник, – выдохнул Юра, чувствуя, как холодеет под ложечкой.
– Поступил приказ о немедленном задержании Мигунова, – продолжил Комухин. – О ходе операции докладывать мне немедленно.
– Есть! – почти крикнул Юра, вскакивая. И тут же взяв себя в руки, уже спокойно обратился к коллегам: – Что ж, дружища, поехали бабочек ловит!
Кастинский и Ремнев стали собираться. Больше они не шутили.
* * *…Сближенье ваше сумраком объято.
Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз.
Пойдем, обсудим сообща утраты
И обвиним иль оправдаем вас…
Несчастные старики Монтекки и Капулетти торжественно простирали руки над телами мертвых детей и, наверное, клялись в вечной дружбе, бодро гремела тема Джульетты, и занавес опустился над актерами, застывшими в пароксизме то ли горя, то ли восторга.
– Похоже на пресс-конференцию по поводу подписания договора об ограничении стратегических вооружений, – негромко прокомментировала Анна.
Зал аплодировал, занавес снова взлетал вверх и опускался, люстры постепенно наливались оранжевым светом.
