Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир

Скандала мне не хотелось, поэтому я просто обошел здание, запрыгнул на пожарную лестницу, раз-другой подтянулся на перекладинах и, найдя ногами опоры, полез на второй этаж. Как помнилось, дверь на коридорном балкончике всегда была приоткрыта. Даже зимой. Специально для таких случаев.

Впрочем, случаи бывали разные. Чаще всего «окно на границе» использовалось для переправки в общежитие «контрабанды». Причем основным контрабандным товаром являлись представительницы прекрасного пола. Девушки, конечно, делали вид, что им ужасно страшно лезть по этим ржавым железкам, однако в конце концов, хочешь не хочешь, а соглашались. Ну да, это ведь так романтично, и к тому же тактильные ощущения при подсаживании девиц на лестницу и приему их «из рук в руки» придавали процессу определенного рода пикантность. Короче, дамы охали, повизгивали, но продолжали есть кактус… то есть, тьфу, все-таки умудрялись добираться до вожделенной двери. Практически без потерь. Обратно они, кстати, возвращались тем же путем, но под утро. Грешниц спускали на грешную землю и, как и полагается, провожали потом до дома или до ближайшей автобусной остановки, кому как повезет, кавалеры попадались разные, некоторые из них после бурной ночи откровенно ленились, экие, понимаешь, редиски…

В общем, на балкон я забрался довольно легко и, открыв скрипучую дверь, проник в здание. После чего, уже никуда не спеша, дошел до нашего блока. В комнату к Шурику, понятное дело, стучаться не стал. Приятель наверняка дрых, а будить его, чтобы поделиться впечатлениями от прошедшего дня, было не совсем комильфо. Самому же мне спать не хотелось, и в итоге я просто плюхнулся на кровать и до самого утра пролежал на ней, предаваясь мечтам. С блаженной улыбкой на морде. Вновь и вновь возвращаясь в мыслях к своим ночным похождениям. К Жанне.

Да уж, чего я никак не мог ожидать, так того, что встречу ее. И не через три года, как в прошлой жизни, а нынешней ночью. Хотя дата, по большому счету, осталась той же, только год поменялся с 85-го на 82-й. И условия знакомства почти такие же. Там тоже была электричка, правда, без гопников и без гранат в сумке. Кстати, и сама Жанна ни капельки не изменилась. Ну, то есть изменилась, конечно, но по сравнению с двухтысячными, а не с восьмидесятыми. И это понятно. Скинуть зараз тридцать лет – это вам не хухры-мухры, даже если сама женщина об этом не подозревает. Врать не буду, она и в свои сорок шесть выглядела замечательно, но сейчас попросту наповал била. Без шансов. Как обухом по голове. Бац! И готово. Можете уносить клиента, то бишь, меня. Вот только косу свою она зря отрезала, в смысле, отрежет… э-э-э… отстрижет лет через пять или шесть. С такой косой ее вообще можно считать эталоном любого конкурса красоты. Имеется в виду, настоящего конкурса, с истинными красавицами, а не теми субтильными барышнями, что двигаются по подиуму, словно роботы, нацепив на свои бледнючие лица тупые улыбочки.

Одним словом, влюбился я в нее, как пацан, будто и не было у нас ничего. Ни прожитых вместе лет, ни детей, ни брака. Впрочем, здесь этого и впрямь не было. Пока не было. Но будет, обязательно будет. В этом я точно уверен. Хотя характер у моей будущей-прошлой жены такой, что под горячую руку ей лучше не попадаться. Она ведь, сколько я ее помню, никогда и ничего не боялась. То есть нет, вру, кое-чего все же боялась. Во-первых, она почему-то в воду никогда не ныряла, а во-вторых, таблетки глотать не могла, думала, что задохнется или подавится. Однако меня это нисколько не раздражало. Жанне я мог простить все, что угодно. Тем более что и сам был грешен. Местами…

От электрички до дома я ее, конечно же, проводил. Расстояние там всего километр, но мы шли настолько не торопясь, с такой черепашьей скоростью, что вполне могли бы претендовать на звание самой заторможенной пары этого года. Останавливались возле каждого столба, ржали непонятно над чем, болтали напропалую, пихались локтями, отнимали друг у друга сумку с набором «Юный гранатометчик». Короче, наслаждались общением как могли.

А когда подошли к психбольнице (типа, чтобы «срезать угол»), то сначала минут пятнадцать искали «дырку в заборе», а потом, крадучись, пробирались между корпусами-бараками. Через каждые десять шагов Жанна хватала меня за руку и жарко шептала:

– Сейчас ка-ак выскочат психи, ка-ак прыгнут на нас…

Я так же шепотом ей отвечал:

– Не, не прыгнут. Мы же буйные. Подумают, что свои.

После чего мы и впрямь начинали хохотать как безумные. Явным образом нарываясь. На приключения. И один раз чуть было не нарвались. В ближайшем бараке зажегся свет, и на крыльцо вышел мужик в наброшенном поверх телогрейки халате. Видимо, санитар. К счастью, обнаружить он нас не сумел – успели затаиться в кустах. В итоге мужик просто плюнул на землю, витиевато выматерился и громко сообщил в темноту, что если разные му… пардон, граждане нетрадиционной сексуальной ориентации продолжат орать, то за здоровье и целостность этих самых граждан он лично нифига не ручается…

В общем, путь от станции до дома, где жила Жанна, занял у нас часа полтора. А потом мы еще долго стояли возле подъезда. Она говорила, что ей уже надо домой, но продолжала топтаться на месте. Я тоже уверял ее, что тороплюсь в общежитие, и тоже не уходил. Наверное, ждали, кто из нас первый не выдержит и замерзнет вот так вот стоять на ветру. В результате замерзли оба и все-таки распрощались. Правда, с большой неохотой. А еще она телефон свой мне прямо на руке написала. Хотя я ее об этом вообще не просил. Поскольку и так знал его наизусть. Помнил по «прошлой» жизни…

Проснулся я (точнее, решил, что хватит валяться в постели) где-то в районе семи. Шурик, судя по раздающимся из-за двери звукам, на данный момент уже встал и тусовался сейчас около умывальника – принимал водные процедуры.

– Здорово, Шур. Как оно ничего? – поприветствовал я его, выйдя из комнаты.

– А! – отмахнулся приятель, закручивая колпачок на тюбике с зубной пастой. – Башка после вчерашнего смурная совсем.

– Чего это вдруг?

– Да понимаешь, я на стройку вчера пузырь притащил. Импортный, поллитровку. Мне его папаня из загранки привез.

– И?

– Ну, отдал Петровичу, как обещал.

– Зря ты, наверное, это сделал, – усмехнулся я, включая воду и начиная не спеша умываться. – Надо было шлангом прикинуться, пустой, мол, со встречи приехал.

– Это точно, – вздохнул Синицын. – Петрович с механиком к вечеру упились чуть ли не до поросячьего визга.

– Это с поллитра-то? – моему удивлению не было предела.

– Да нет. Они еще за добавкой бегали. Ну, то есть не сами, конечно, бегали. Иваныча посылали. Потом к ним еще электрик добавился. В общем, часам к пяти вся работа закончилась.

– Нашим-то, надеюсь, не наливали?

– Нет, нашим не наливали, – помотал головой Шурик. – Только мне. Немного. Два раза по стопке.

– И как?

Мой друг недовольно поморщился:

– Да ну, блин. Не нравится мне эта водка. Пить противно и голова потом сильно болит.

– Это пока болит. С непривычки, – хохотнул я, вытирая полотенцем лицо. – Лет через пять ты, может быть, запоешь совсем по-другому.

– Может, и запою, – не стал возражать Синицын. – А сейчас ну его нафиг, напиваться по-свински. Лучше уж теорфизом заняться, пользы от него на порядок больше, и голова проясняется.

– Это точно, – кивнул я, соглашаясь с приятелем и уже прикидывая, будем мы сегодня работать или начальники объявят нам выходной, ссылаясь на объективные трудности.

На выходной, как выяснилось, я надеялся зря. И хотя мастера на площадке не оказалось, так же как и электрика с крановым, зато присутствовал Николай Иванович. Хмурый как туча, он слонялся по стройке и раздавал всем ценные указания.

– Петрович-то куда подевался? – невинно поинтересовался я минут через двадцать, когда Барабаш закончил с инструктажом.

– Болеет Петрович, – буркнул в ответ дядя Коля. – День вчера был хреновый. Бетон не пришел, с арматурой пересортица вышла, кран на профилактику встал. А еще Васька, гад, снова доску упер. Полкуба почти, ни дна ему ни покрышки.