Ф. Скаген - Виктор! Виктор! Свободное падение
Вечера он проводил дома на Свердрюпсвейен, согнувшись над монтажным столиком на кухне. Он корпел над этой задачей больше месяца. Только пятого ноября результат порадовал его. Комар носа не подточит: диапозитивы совершенно безукоризненны; он вложил в них все свое мастерство, опыт, всего себя. Современная литография оказывается временами по-настоящему высоким искусством. Теперь можно попробовать из этих диапозитивов изготовить печатные формы. Но это можно сделать только в типографии.
Найти время и подходящий момент становилось все сложнее. Два последних месяца перед Рождеством отличались напряженным графиком: практически все служащие вынуждены были работать сверх нормы. Пока он управляется в своей лаборатории, как-то еще можно выкрутиться. Но когда ему потребуется ротапринт, он должен быть совершенно один в типографии. И при этом уложиться в нормальную продолжительность сверхурочных. Ни у кого не должно возникнуть и тени подозрения, что он проворачивает какие-то делишки. Пришлось сидеть ночами. Несколько раз будильник поднимал его на работу всего после двух часов сна.
Изготовить формы — операция довольно быстрая. Но тут новая заковыка — бумага. Раздобыть бумагу нужного качества можно, но как нанести водяные знаки? Это невозможно ни теоретически, ни практически. К тому же у него нет в собственном распоряжении бумажного комбината. Вопрос стоял так — существует ли способ изобразить фальшивые водяные знаки так, чтобы при быстром и невнимательном осмотре они сошли за настоящие?
Естественно, он давно заметил, что если положить бумагу на что-нибудь и посветить сверху, водяные знаки едва заметны. Темные кажутся белыми и наоборот. Но если поднести бумагу к свету, то белое кажется белым, а черное — черным. Как это воспроизвести?
Оказалось, что белая лаковая замазка-корректор производит примерно такой же эффект. Солнечные лучи не проникают сквозь слой замазки, поэтому на просвет такое пятно кажется темнее бумаги. Вывод: попробовать сфотографировать водяные знаки при специальном освещении, отретушировать негатив и сделать собственную форму. Не забыл он и металлическую полоску, введенную на всех современных дензнаках, чтоб их различали банкоматы, — правда, его полоса была форменным надувательством. Равно как и водяные знаки, полоса чуть белеет на лежащей купюре, но на свету выделяется черной линией, гораздо темнее водяных знаков. Посильнее оттенив полосу, ему наверняка удастся создать видимость металла.
Бумаги, на которой он остановил свой выбор, было навалом на чердаке. Стопка в три тысячи листов формата A3 была примерно тридцать сантиметров в высоту. Такое количество листов он выбрал не случайно. По объему и весу готовые деньги должны помещаться в небольшой чемоданчик. С небольшой стопкой легче управляться в типографии, ее проще пихнуть куда-нибудь, если его вдруг застукают. Он раздобыл бумажную папку точно по размеру дна шкафчика в гардеробе. На одной форме у него поместилось шесть клише. Каждый лист будет стоить шестьдесят фунтов. Три тысячи листов дают сто восемьдесят тысяч фунтов. В пересчете на норвежские кроны больше двух миллионов.
Здорово бы, конечно, нашлепать вдвое или втрое больше, но просчитав все возможности реализовать эти деньги, он отказался от искушения. За два-три дня он не сможет прокрутить больше определенной суммы. Он обязан контролировать себя; жадность сгубила многих фальшивомонетчиков. Есть и еще одно ограничение: время, которое будет в его распоряжении. Каждый лист должен пройти сквозь машину семь раз: сперва белый цвет с одной стороны, затем коричневый, желтый и красный с обеих сторон. Перед каждой очередной операцией лист должен полностью просохнуть. Значит, ему придется семь раз ловить подходящую возможность попечатать и быть во всеоружии, как бы внезапно она ни подвернулась. И прежде чем начинать, надо подобрать подходящие оттенки цвета.
Первый прогон он сделал семнадцатого ноября. Алиби: срочный заказ для туристского агентства. Пока одна машина выплевывала аляповатые брошюрки, соблазнявшие турами во Флориду, он тщательно промыл валики красочного аппарата GTO и залил белую краску. Потом установил и отладил первую форму. Положил нетронутые, девственные листы на место, нажал кнопку, и валик завертелся. Едва показались первые листы, он остановил машину проверить, как получается. Лист дрожал в его руках. Ничего особенного не видно, только незаметные разводы и более интенсивная белая полоса. Потом он поднял лист и в свете лампы внимательно рассмотрел его.
Невероятно! Надо быть экспертом, чтобы понять: водяные знаки и металлическая полоса не настоящие. Может быть, чуть блекловаты водяные знаки; но и ярче нельзя, не будет выделяться полоса. Итак… Вторая машина смолкла, нашлепав рекламки. Он осторожно нажал кнопку. Поехали! Пока машина из Гейдельберга безукоризненно делала свое дело, Мортен закурил. Пару раз он взглянул на готовую продукцию и довольно кивнул головой. Благодаря артистически проведенной подготовке результат оправдал ожидания. Никто не вошел, не помешал. Первая фаза короткой эпохи печатания денег прошла без сучка, без задоринки.
Он осторожно сложил листы в папку и отнес ее в гардероб. Заперев шкафчик, дважды подергал ручку. Он подстраховывался на случай, если кто-нибудь из коллег спросонья сунется в его шкафчик и увидит эти вещи. Вернулся в машинный зал и собрал в сумку все обрезки, чтобы дома их сжечь. Сложил брошюры на скамейке и навел порядок. Надо же, Флорида. А почему бы нет?
Он потушил свет, пересек приемную и отпер дверь. И только когда он уже спускался по пустой лестнице, его охватила дрожь. Ему пришлось остановиться на лестничной площадке, чтобы не упасть. Мортен прислушивался к машинам, гудевшим на втором этаже здания. Выдержит ли он это еще шесть раз? Но когда он угнездился на заднем сиденье такси, вернулась радость и ощущение безопасности. По дороге домой в Бюосен, один в ночи, он насвистывал мелодию из «Летучей мыши». Если б они знали, чем он занимается!
С восемнадцатого ноября по двадцать второе декабря — пока Брежнев наносил визит в Бонн, где его встречали не овации, а демонстранты, пока Глистрюпу объявляли приговор, а в Женеве начинался Бог весть какой раунд переговоров о разоружении, пока Испания готовилась к вступлению в НАТО, а Папандреу костерил Турцию, пока Алексеева сбегала из Союза, а в Польше вводили военное положение и арестовывали Леха Валенсу — Мортен Мартенс продолжал свой неприметный труд в провинциальном Трондхейме, не интересуясь событиями в мире и не подозревая о том, какие перемены готовит ему грядущий год.
Ловко и хладнокровно он использовал всякую подворачивавшуюся возможность и тогда уж работал споро и профессионально. На листы наслаивались новые цвета и фрагменты рисунка. К концу каждого сеанса сердце ухало у него в груди как насос, но в целом Мартенс сохранял спокойствие. Ночью на двадцать второе декабря он должен был сделать последний прогон, и тут все пошло наперекосяк.
Он подготовился по меньшей мере так же тщательно, как всегда, позаботился об алиби и заявил Грегерсену, что в новом году пусть уламывает на сверхурочные кого-нибудь другого. Неприятности начались с того, что Бернтсен, один из многих любителей урвать под праздники побольше сверхурочных, как назло завозился с чем-то до одиннадцати, к тому же оккупировав ту машину, которую Мартенс уже привык считать своей. Наконец Бернтсен выдохся:
— Все, Мортен, я на покой.
— А ты не вымоешь машину перед уходом?
— Да я не кончил. Завтра допечатаю с утра пораньше. А ты собирался на ней работать?
— Нет, — пришлось ответить Мартенсу. Бернтсен знал, что он зарядил вторую машину под формат А-2 и только приступил к работе.
— Жена заждалась. Ну бывай!
— Пока.
Прежде, чем перейти к GTO, он еще минут десять посвятил заказу большой сети магазинов. Для начала нужно твердо запомнить, как Бернтсен крепил форму, снять ее и отмыть от ярко-голубой краски. И не забыть, что завтра утром Бернтсен, будь он неладен, должен найти машину точно в таком виде, в каком он ее оставил. На этот последний прогон требуется больше времени нужно не только нанести коричневый цвет, но и пронумеровать купюры. Это делается одновременно, но больше возни при подготовке. Ведь нельзя сбыть восемь тысяч купюр с одним номером. Прочухается даже самый рассеянный банковский служащий. На вооружении в типографии были разные нумераторы, и ему посчастливилось найти серию с цифрами, тютелька в тютельку совпадающими с цифрами на фунтах. На всех шести нумераторах он установил разные исходные числа, чтоб у всех купюр получились непохожие номера.
Часы показывали четверть первого, а он еще не был готов. В этот раз он тщательнее обычного вымыл валики и укрепил их. Малейшая оплошность — и вся предыдущая работа пойдет насмарку. Он обошел все помещения и удостоверился, что никого нет. Подергал все до одной ручки. Потом пошел в раздевалку, открыл свой шкаф и достал папку. Совершенно спокойно наполнил резервуар коричневой краской. Также бестрепетно еще раз все проверил и положил в стапель самонаклада почти готовые листы. Прежде чем запустить машину, он набил трубку. И приступил.
