Игорь Волознев - Когда боги рыдают (СИ)
И вовсе он был не импотент! - запальчиво возразила Ольга.
Откуда ты знаешь?
Знаю. Я говорила с ним.
Дерьмовый он был пацан, твой Михалёв, - вмешался в их перепалку Качок. - Вёл себя как свинья.
То есть как? - вскинулась Ольга. - Вы хотите сказать, что у него были плохие манеры?
Манеры! - Качок осклабился. - Макароны жрал руками, пердел за столом при всех, вот тебе и манеры! - Он был зол на Михалёва после гибели приятелей в доме под Щербинкой и потому с удовольствием подхватил враньё Гугнивого. - Он, как напьётся, штаны с себя спускал и х... показывал! И вообще он был недоумок, психушка по нему плакала!
Девушку, как видно, всё это настолько поразило, что она несколько секунд не находила, что ответить.
Неправда, - пискнула наконец она. - Не было этого!
Было, было, - злорадно подтвердил Гугнивый, тоже посмеиваясь. - Обормот он был, твой Денис.
Доктор вышел вслед за Гугнивым из кабинета и захлопнул дверь, тем самым отрезая братков от ассистентки и прекращая обсуждение манер Михалёва.
Так что тут у вас не работает? - Он подошёл к аквариуму.
Не отзывается жмурик, - сказал Габай. - Хрипит что-то, а что - хрен поймёшь.
Доктор взял микрофон.
Денис, Денис, - заговорил он негромко. - Ты слышишь меня? Денис, не волнуйся, это я, Леонид Аркадьевич...
В динамике продолжало потрескивать.
Обморок, - сделал вывод эскулап. - Такое с ним бывает. Это как бы временное выпадение сознания, возможно, вызванное последствиями аварии.
Он прочухается или нет?
С уверенностью ничего нельзя сказать, но шансы большие, - доктор отложил микрофон и, заложив руки за спину, прошёлся по лаборатории. - Нам пока до конца не известны процессы, которые происходят в головном мозге человека, поэтому мы не можем прогнозировать, как поведёт себя в данной ситуации вся эта сложная система, включающая в себя кору, подкорковый слой, гипоталамус...
Короче, Склифосовский, - грубо оборвал его Габай. - У нас дел по горло, а пацан нам нужен срочно.
Проходя мимо кабинета, Леонид Аркадьевич как бы невзначай приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
К счастью, обмороки у Дениса не бывают продолжительными, я думаю, он скоро очнется, - он вернулся к микрофону. - Денис, ты слышишь меня?
Слышу, доктор, - ожил динамик. - Мне привиделось, что я снова еду в машине, вдруг удар, и темнота. Это было как наяву. Сёма успел вскрикнуть. Где он, кстати? Вам ничего не известно о нём?
Сейчас тебе скажет об этом твой товарищ, - Леонид Аркадьевич передал микрофон Габаю.
Всё, ступай, - тот знаком велел ему выйти. - Денис, это я, - заговорил главарь, когда доктор скрылся. - Я, Ильяс. Доктор сказал, что твоё здоровье пошло на поправку.
Ты не спрашивал, когда мне вернут зрение? - спросил Михалёв. - До офигения надоело лежать в кромешной темноте.
Скоро с тебя снимут бинты и будешь как огурчик, - заверил его Габай. - Мы с тобой ещё прокатимся на Ленинский проспект за шалавами. А этих говнюков Качка с Чуркой с собой не возьмём, - и он, посмеиваясь, подмигнул Качку.
Ильяс, ты настоящий друг.
Да ладно. Я тебя, Михаль, всегда уважал... Так ты мне всё-таки скажи, куда Папаня мог камни заныкать?
Динамик промолчал. Михалёв, похоже, задумался.
Спроси у него про дом в Щербинке, - зашептал Пискарь. - Спроси, он точно помнит, что Папаня туда заезжал?
Вы с Сёмой Мозжейко жили у Папани в деревне, - сказал в микрофон Габай. - Папаня должен был спрятать камни, которые сняли с окладов... - Он понизил голос и оглянулся на дверь кабинета. - Ты видел, куда он их спрятал?
Нет, - ответил динамик.
Папаня оставил их в доме или взял с собой? - допытывался главарь. - В прошлый раз ты сказал, что он лазил на крышу того дома под Щербинкой...
Снова последовала пауза.
Дом под Щербинкой? - переспросил Михалёв.
Ты говорил, что у Папани была с собой полиэтиленовая сумка, когда он садился в машину.
Да.
В сумке были камни?
Не знаю.
Пискарь толкнул Габая.
Ты про дом, про дом спроси! - зашептал он ему в ухо. - Спроси, правда, что Папаня к флюгеру лазил?
Габай поднёс микрофон к губам.
Ты говорил, что Папаня останавливался на фазенде под Щербинкой.
Где? - переспросил Михалёв.
На фазенде под Щербинкой! - Габай, зажав микрофон рукой, выругался.
Динамик безмолвствовал почти целую минуту.
Ну да, останавливался, - подтвердил он наконец.
И лазил к флюгеру. Там у него тайник, да?
Лазил к флюгеру, - автоматически повторил, словно всё ещё раздумывая, Михалёв. - Володька из нашего отряда ещё и не такое выделывал.
Какой Володька? - рявкнул раздражённый Габай. - О ком ты базаришь?
Его за это наказали, - как будто не слыша его, безмятежно продолжал Михалёв. - На кухню отправили картошку чистить. У нас в пионерском лагере на одной крыше флюгер был, так Володька из второго отряда два раза срывался, а всё-таки долез до него. Он на спор лазил.
Лицо главаря пошло малиновыми пятнами.
Я тебя не про Володьку спрашиваю, а про Папаню, - дрожащим от ярости голосом проговорил он. - Лазил Папаня к флюгеру или нет?
Папаня? К флюгеру? - Михалёв, казалось, был озадачен. - А зачем ему лазить туда?
Габай не выдержал. Зажав микрофон ладонью, он разразился градом отборнейшей матерщины. Качок, вторя ему, потрясал над аквариумом кулаком.
Из-за него, суки, наши братаны погибли! - рычал он в бешенстве. - Удавил бы его, собаку!...
Пискарь потянулся к микрофону.
Дай я с ним побазарю! У меня получится! - Выхватив микрофон, он вкрадчиво заговорил: - Привет, Денис, это я, Пискарь... Как ты тут живёшь?
Хреново, Пискарик. С глаз повязку не снимают, и сколько я ещё в ней пролежу - фиг его знает. Никто толком не говорит.
Всё будет нормалёк, только на твоё лечение бабки нужны. Без бабок тебе не подняться.
А бабки большие?
Охрененные. Но мы с братанами посовещались и решили, что надо тебя поднимать. Хороший ты пацан, а главное - привыкли мы к тебе. Ты ведь свой в доску.
Спасибо, Пискарь.
Только ты, Денис, вспомни, что в то утро было, когда вы с Папаней и Сёмой в Москву поехали. Ты уж напрягись.
А чего напрягаться. Поехали, и вдруг - бац, и я здесь.
Нет, Денис, ты же говорил, что вы заезжали на фазенду под Щербинкой.
Разве? Не помню я, чтоб мы заезжали на фазенду.
Ты нам сам сказал, что заезжали и что Папаня лазил к флюгеру.
Это Володька лазил. Ты что-то путаешь, Пискарик.
Взбешённый Габай оттолкнул Пискаря от аквариума.
Дай сюда микрофон!
Доктор говорил, что его нельзя волновать... - зашипел Пискарь.
В пи...ду его со своим доктором! - Главарь выхватил у него микрофон. - Михаль, ты хочешь, чтоб тебя нормально пролечили и ты быстро встал ноги?
Кто это? Опять ты, Ильяс? Конечно хочу.
Тогда давай быстро вспоминай, куда Папаня мог камни заныкать. В машину он садился с сумкой?
Да.
Точно?
Точно.
Большая сумка была?
Нет, небольшая.
Вы когда ехали в Москву, останавливались где-нибудь?
Раз пять останавливались.
Пять раз? - Габай переглянулся с напарниками. - Где? Где вы останавливались?
Да где придётся. Нам, понимаешь, ссать хотелось. То одному, то другому. И мы останавливались, чтоб поссать. Мы выпили тогда много.
Спроси, во время остановок Папаня вылезал из машины с сумкой или без, - зашептал Пискарь.
Во время остановок Папаня с сумкой вылезал? - сказал в микрофон Габай.
Темно было, я не видел.
Габай в напряжённом раздумье наморщил лоб.
Кой хрен темно? - рявкнул вдруг он. - Что ты гонишь? Вы днём ехали!
А разве не ночью?
Днём, тебе говорят! Совсем спятил?
Спокойнее, спокойнее с ним, - встревожился Пискарь. - А то снова отрубится.
Михаль, так куда Папаня мог деть сумку? - отдышавшись, продолжал допрос Габай. - После аварии в машине её не нашли. Значит, Папаня заныкал её где-то по дороге. Где? Вспомни.
Михалёв не отозвался.
Ну, Денис, - торопил Габай.
Дай подумать.
Вспоминай, вспоминай... - цедил главарь.
Тех двух кавказцев Качок замочил выстрелами в голову, - выдал вдруг динамик.
Тише ты! - Габай, а вместе с ним и остальные, невольно оглянулись на дверь кабинета. - Помалкивай о таких вещах.
Совсем недавно бандиты убили двух строптивых торговцев, отказавшихся платить им дань. Заманили в укромное место, избили, полубесчувственных сунули в багажник, вывезли в ближнее Подмосковье и расстреляли. Трупы сбросили в колодец, где они, наверное, лежат до сих пор.
Денис, это старые дела, ты лучше выкинь их из головы.
Один кавказец был здоровый, его еле дотащили до колодца, - как будто не слыша его, размеренно журчал динамик. - Качок вогнал пулю ему в голову, а он ещё жил.
Ты что-то не то вспоминаешь!
Папаня предложил сбросить трупы в колодец, - говорил Михалёв. - Он сказал, что здесь их сто лет никто не найдёт.
