Сергей Зверев - Сезон охоты на ментов
Был бы сейчас Самсонов рядом, Геннадий снова избил бы этого подонка. Надо же, что удумал, мразь, – нажаловался ворам, чтобы его, заслуженного следователя Геннадия Егорова, опустили ниже плинтуса! Хорошо, что эту расправу не додумались запечатлеть на видео мобильного телефона и выложить в Интернет. Тогда бы все, конец карьере – не отмылся бы. Никто в управлении лишний раз руки бы не подал, а за спиной шушукались бы о его позоре. Начальство же тихонько, без лишних разговоров, вывело бы за штат. Адью, Геннадий Егоров, ступай в «гражданский мир», ищи себе лучшей жизни!
Подумав об этом, Геннадий завелся еще сильнее – тварь Самсонов зря с ним так обошелся! Геннадий его порвет. Плевать на Машкину любовь к подонку, тем более Самсонов эту любовь растоптал своими толстыми ступнями.
Геннадий начал чертить по стенам белые полосы вылетающей из баллончика эмалью.
– Э, братан, ты скоро? – вдруг окликнул его водитель такси.
– Что? – удивленно посмотрел на него Геннадий.
– Мы едем или ты остаешься рисовать?
– Если останусь, деньги за проезд не возьмешь? – вроде пошутил Геннадий.
Но таксист юмора не оценил. Он немедленно вытащил из-под своего сиденья монтировку и погрозил ею.
– Видел орудие?
– Понял. Я просто спросил.
– Я смотрю, ты не пьяный, а ведешь себя, как… Э, ты что, обкуренный?
– Все! – Геннадий «сдался» и вернулся к ожидавшей его машине. – Едем дальше.
– Другое дело, – тут же успокоился таксист.
Сидя в салоне, Геннадий не мог отогнать от себя мыслей о расправе над ним в парке, об ошеломляющих подробностях, связанных с отцом, о требованиях Ондатра. Как же отец так облажался и позволил себя втянуть в столь скверный расклад?
И тут же, оправдывая совсем сдавшего в последнее время отца, Геннадий с отчаянием подумал, что в воровскую ловушку, расставленную так искусно, попал бы любой. Сам тоже сел на их крючок. Ох, как все плохо! Но он обязательно справится!
Приехав домой, Геннадий позвонил отцу.
– Ты как, в порядке?
– Отлично, Геша. Работаю.
– Ну, бывай. Я завтра позвоню.
Остаток ночи он просидел на кухне, мучительно размышляя и запивая невеселые мысли крепчайшим чаем.
А утром, когда рассвело, увидел из окна надпись, на стене стоящей рядом гостиницы: «Егоров – позорный фуфел!»
«Ага, позорный… Ладно, посмотрим».
По дороге на работу Геннадий завернул во двор, где жил Самсонов, и остатками эмали в баллончике дописал слово «позорный». Получилось: «Самсонов – фуфел позорный!» После чего поспешил в управление. А все соседи и жители округи теперь знали, что поэт Самсонов и следователь Егоров – позорные фуфелы…
В кабинете сидели молчаливые Ребров и Каузина. Оба были помощниками следователя Егорова.
– Геннадий Андреевич, что с вами?! – воскликнула молоденькая Каузина. Избитый шеф ее поразил – он всегда был такой спокойный и положительный, а тут физиономия в подтеках и синяках…
– Упал, – коротко ответил Егоров. Ему было не до объяснений.
– Нет, правда? – не удержался Ребров, тоже молодой и симпатичный. Геннадий всегда поражался, почему между его подчиненными не возникло служебного романа – оба такие умные и обаятельные.
– Отставить вопросы! Занимайтесь работой.
– У вас выходной сегодня, – напомнила Каузина.
– Вчера вечером отдохнул…
Геннадий сел за свой стол, отомкнул ключом несгораемый шкаф, пробежал пальцем по стопке скоросшивателей с делами. Вот оно, дело того негодяя, застрелившего милиционера. Следователь извлек скоросшиватель из сейфа и стал лихорадочно перелистывать подшитые бумаги, освежая в памяти детали. Две фотографии гада – фас, профиль. Не похож на братка – молодой, с модельной стрижкой, худой, щеки впалые. Больше смахивает на студента. Такие любят сидеть сутками за компьютером, взламывая коды иностранных спецорганизаций, типа ЦРУ и Пентагона. Суть дела простая: пост ГИБДД обратил внимание на мчавшуюся во весь опор «девятку» и попытался задержать ее. Началась погоня по закоулкам. В салоне сидели двое – оставив машину, они кинулись в разные стороны. К этому времени район уже блокировал спецотряд УВД. Игошин застрелил одного из милиционеров. Подоспевшие оперативники прострелили ему руку и скрутили. Подельник Игошина, Самойлов Иван, был убит при задержании – он остервенело отстреливался, его снял снайпер. Возникало три вопроса. Почему Игошин и Самойлов неслись сломя голову? Откуда у них пистолеты «ПМ»? Что было в сумках, которые видели у них, когда они выскакивали из брошенной машины? Игошин молчал. Сумки не нашли. Машина, на которой они неслись, была угнана. Это все. Дальше можно было только гадать. Или они угоняли машины, потому неслись и были вооружены; или везли в пропавших сумках «товар» – тоже оружие, а может, что и покруче, наркотики, например. Раз Игошина хотят заполучить архары Ондатра, причем любым способом (и убивают, и шантажируют, и деньги заплатить обещают), – значит, это курьеры, и они везли «товар». Его успели спрятать, а Ондатр собирается вызволить своего курьера, чтобы узнать, где «товар».
Геннадий устало вздохнул, провел сухой ладонью по оплывшему синяками лицу. И почему именно ему попало это дурацкое дело с курьерами? Влип он. Бандюки все высчитали, проверили и ударили в единственную брешь – отец и безденежье. Отца заманили в ловушку договором на издание книги, словно мышь в мышеловку. Как быть? Как?
В кабинете появился улыбающийся Коля Урюпин, тоже следователь, из другого отдела. Он держал в руке газету. За ним шли его помощники – Николин, Тугаев, тут же заглянула любопытная Лизка Одоева – дерзкая и эффектная бабенка-следователь. Урюпин скромно кивнул своей нареченной невесте Каузиной и подошел к Егорову:
– Генка, читал утреннюю газету?.. Ни хрена себе, тебя отделали! Кто?
– Друзья.
– Ха-ха! Добрые они у тебя.
– Что в газете? – уходя от неприятного разговора, поинтересовался Егоров.
– Анонс! – Урюпин уселся прямо на стол Геннадия, внимательно оглядел аудиторию. – Итак, читаю. На первой полосе крупными буквами: «Завтра в номере горячий репортаж из УВД: «Менстр вышел на охоту!» Ха-ха! Ребята, кто знает, кто такой Менстр?
Все заулыбались, Одоева, хмыкнув, ушла, не проронив ни слова, а Егоров решительно бросил:
– Шли бы вы отсюда, друзья мои!
– А че?
– Я работаю.
– Кислый ты сегодня… На газетку, почитай на досуге. – Урюпин бросил газету на стол Геннадия.
– Давайте, давайте, в коридор! – не унимался Геннадий.
– Что читаешь? А, дело того гада, который нашего убил…
– Идите, говорю!
– Геннадий Андреевич, я тоже покурю, – встал из-за стола Ребров.
– А я в дамскую комнату! – соскочила со стула Каузина.
– Идите все!
Оставшись в одиночестве, Егоров развернул газету. «Менстр вышел на охоту!» Что это за горячий репортаж из УВД? Не по его ли душу? Давит криминал – шевелись, следак: «Или пан, или пропал!» Надо связаться с газетенкой и выяснить, о чем статья.
На столе Геннадия запиликал телефон, но номер не определился.
– Слушаю.
– Егоров? Тебе же вчера велели не копать дело! У нас везде свои люди. Сиди тихо и готовь освобождение. Не дури… – В трубке сорвались гудки.
Геннадий сглотнул слюну и огляделся. В груди нервно стучало сердце – уже доложили, что он просматривает дело Игошина. Боятся бандюки, что он раскусит изюминку. Кто же им сообщил? Кто-то из сидевших здесь. Урюпин заглянул в дело и громко сказал: «Это дело того гада, который нашего убил». Слышали все, кроме ушедшей в коридор Одоевой. Своих юных голубков Егоров сразу отбросил. Оставался Урюпин и его соколы: Николин и Тугаев. Суки продажные! Но что же делать? Чтобы спасти отца, нельзя сидеть сложа руки. А его вынуждают не трогать Игошина и выдумывать способ, как выпустить его в лапы подельников…
Геннадий задумчиво убрал дело Игошина в сейф. Вернулся смеющийся Ребров, но заметив серьезное лицо шефа, погрустнел и, вздыхая, занял свое место за столом с бумагами.
– Я пройдусь, – повернулся к нему Геннадий, чувствуя, что ему необходим глоток свежего воздуха.
Он покинул кабинет. Итак, ворами все схвачено. Если предпримет какие-нибудь шаги, они погубят отца, да и его самого, а подельника вытащат другим способом.
Егоров спустился за данными судмедэкспертизы. Они были готовы еще вчера, но приключение с нападением в аллее смешало все планы.
– Привет, Сева.
– А, Гена, привет! – Медэксперт строчил что-то в своей пухлой тетради.
– Что у нас с девушкой?
– Секунду. – Медэксперт вытащил из ящика стола несколько исписанных листков. – Как и предполагалось – изнасилование. Там анализ спермы. Она была девственницей – ранка еще свежая.
– А соседи в ее доме говорили, что она – шлюха.
– Бывает и такое. Секс, он ведь разнообразен. Вагинальный, оральный, анальный… Можно быть шлюхой, оставаясь девственницей.
– Ты прав, – вздохнул Егоров.
Свернув листки в аккуратную трубку, он пошел во двор управления, где находился буфет. Захотелось горячего кофе и беляшей.
