Вячеслав антонов - курьер.ru
Что же он привез? И что повезет назад, в Россию? Если бы Шинкарев знал, что попал в поле зрения самого Дуайта, мать его, Роджерса, возможно, был бы польщен: вон с каких верхов отдан приказ о его ликвидации!
— А что говорит эта ваша... — помолчав, спросил генерал.
— Крыса? Ничего не говорит. Отказывается делать что-либо, помимо выполнения прямых функций — приняла, описала, передала.
— Следовательно, она не лояльна?
Американская гражданка работает на китайцев? Или, похлеще того, на русских? Что ж, она не первая, и, возможно, не последняя. Но тем хуже для нее.
— Прямых доказательств нет, — ответил полковник, — но... что-то есть. Это всегда чувствуется.
Полковник Паркер курировал тайное сотрудничество электронной компании «Лорал» и министерства обороны Китая. Непосредственно получением материалов из Китая занималась сотрудница «Лорал» Патриция Фергюсон, агентурная кличка Крыса. В последнее время возникли подозрения насчет ее нелояльности, и связь с русским курьером была лишь одной из причин, и не самой главной. Резкое же обострение обстановки угрожало всему американо-китайскому сотрудничеству в ракетной области. Не в этой ли связи в страну прибыл русский курьер? Тот самый курьер, что находился в подозрительных личных отношениях с Крысой.
— Нельзя ли отложить операцию? — поинтересовался полковник.
— Операция отложена не будет, — твердо ответил генерал. — Это решено. В стране предполагается размещение одного из комплексов нашей системы ПРО, причем именно в горной местности. Для этого нам нужен мусульманский контроль над горами и лояльный режим в столице. Кстати, я слышал, некоторые люди из окружения президента являются противниками участия страны в проекте ПРО. Кто они?
— Главный противник — генерал Кьонг, командующий ВВС. Крепко связан с континентальным Китаем. Похоже, китайцы рассчитывают сделать его следующим президентом. Сильная личность и сильная политическая фигура. Есть и другие, помельче.
Генерал Роджерс знал генерала Кьонга — встречались на приемах в американском посольстве. Типичный голливудский злодей, узкоглазый азиатский царек с «катаной» на боку и «Калашниковым» за спиной. Как все они — подтянутый, худощавый, мускулистый, в попугайно-пестром мундире с коллекцией экзотических орденов на всю грудь. Хотя этот, кажется, предпочитает «пятно», даже на приемах. К концу фильма его должен сокрушить «хороший парень» — Дольф Лунгдрен или Чак Норрис. Только где взять такого?
— Ваши предложения, полковник?
— Локализовать события в горах. Нейтрализовать угрожающие факторы в столице. Избавиться от недружественных персон. Получить материалы последней партии, сохранив контакты Силиконовой долины с Пекином.
Генерал Роджерс задумался. Предложение полковника было выполнимым, хотя и с трудом. До сезона дождей считанные дни, мусульмане вполне могут удержать горы. К сожалению, нельзя помочь им авиацией, как в свое время помогли кубинцам на Плайя-Хирон, черт их всех подери... Но можно нажать на командование местной армии, добиться отказа от двух ударных соединений. Можно даже потребовать смещения генерала Кьонга и прекращения авиаударов по позициям мусульман. В случае успеха все ключевые игроки будут поставлены перед новыми обстоятельствами, что даст возможность продолжить как общую геостратегическую комбинацию, так и конкретный ракетно-электронный бизнес...
— Я свяжусь с Пентагоном и Госдепом, — прервал молчание генерал, — а вы действуйте по своим каналам. В ближайшее время с вами свяжутся китайцы, лояльные ценностям западной демократии. Будете работать с ними. Вы поняли?
— Так точно! — четко ответил полковник, затем продолжил: — Генерал...
— Что еще?
— Крыса... Кажется, от нее больше проблем, чем пользы.
— На ваше усмотрение. Теперь все? Тогда действуйте!
«Линкольн» сбросил скорость, сворачивая к правительственному терминалу аэропорта.
***
Андрей смотрел на горы, мелькавшие за лобовым стеклом, в то время как машина уже полчаса шла длинным извилистым спуском с перевала. За очередным поворотом распахнулась широкая долина, позади которой воздушно синели горы. Аккуратные белые домики рассыпались по расчищенным склонам до самой опушки тропического леса; несколько улиц вытянулись вдоль неширокой, мелкой реки. Прокрутив последний серпантин на крутом склоне и свернув перед мостом с шоссе, машина медленно двинулась по городской улочке, покачиваясь на старой, местами просевшей брусчатке. По обеим сторонам стояли двухэтажные белые дома с разноцветными тентами и жалюзи, опущенными в жаркий день, который постепенно переходил в такой же жаркий вечер. За поворотом открылась небольшая площадь с красно-белой заправкой «Шелл», рядом стояло невысокое строение из темных бревен под толстой крышей из пальмовых листьев.
Вонг остался заправлять машину, а Чен с Андреем, перейдя горячую от зноя площадку, вошли в бунгало. Внутри было темно, прохладно от кондиционера, в узких окнах голубело небо, тускло отсвечивая в толстых плахах столов и тяжелых скамьях, темное дерево которых было вылощено локтями и задами посетителей.
— Вот тут мы умоемся, побреемся, да и перекусим.
— А Вонг? — спросил Андрей.
— Пообедает в «Макдоналдсе», на бензоколонке. Что поделаешь, любитель американской еды. Странно для вьетнамца, не правда ли?
— Может, это форма обрядового каннибализма? Вдруг он представляет, что он Виктор-Чарли[8], поедающий пленного Джи-Ай?[9]
— С чего ты взял, что вьетконговцы жрали янкесов? А Вонг, кстати, сам из эмигрантов. Его семья сбежала из Сайгона. Впрочем, для Вонга это древняя история, как и для всех нас.
— Кто не помнит историю, для того она повторяется.
— Может, и так, — согласился Чен. — Ладно, давай съедим что-нибудь.
Приведя себя в порядок, они заказали plat du jour ( Дежурное блюдо дня (фр.)).: острый черный рис с печеными красными бананами, к нему по банке австралийского лимонного пива «Две собаки». Заказ принесла индийская девушка-официантка; у нее были диковатые темные глаза под тяжелыми веками, смуглое цыганское лицо, яркие, но жесткие губы, толстая черная коса. Одета она была в длинную синюю блузу с серебристой вышивкой, легкие штаны кофейного цвета в синюю полоску; на округлых плечах лежал шелковый платок с темно-розовым цветочным узором.
— Вот и эти еще, — заметил китаец.
— Индийская диаспора?
— Она самая. Пока молчат, но... Здесь все очень сложно, Эндрю. Ты пока в стороне, но все же постарайся понять.
— Постараюсь. — Андрей снял с куай-цзы[10] хрустящую бумагу с пожеланием счастья на китайском языке. — Странный ты, однако, китаец.
— Это еще почему? — В голосе Чена послышалась настороженность.
«А почему, в самом деле? Да так — странный, и все».
— Не знаю... говоришь как-то не так, и вообще... Я китайцев-то видел.
— Где же ты их видел?
— То здесь, то там.
— Понятно. Интересный ты человек, Эндрю, все замечаешь. Вот и погоду утром заметил.
— Привычка.
— А ведь ты прав насчет странности. Хотя я мог бы возразить, что китайцы, как и русские, тоже разные. Сам я из Харбина, с Северо-востока. Некоторое время жил в Союзе, бывал и в России, по разным поводам. Знал некоторых русских, особенно из старых эмигрантских семей. Но, — крепкий указательный палец качнулся перед лицом Шинкарева, — ни для твоей ситуации, ни для наших с тобой дел это не имеет никакого значения. Ни-ка-ко-го! Если живы будем... А теперь к делу: давай посмотрим, что привез.
Открыв спортивную сумку, которую прихватил в машине, Чен вынул и поставил на стол тонкую серую «Тошибу».
Андрей поднял экран-крышку, запустил программу. Чен отдал ему привезенный диск. Темное поле экрана ожило: на синем фоне тонкими белыми линиями прорисовалось странное устройство — небольшой цилиндр «смотрел» вверх, опираясь на лепестки раскладного лафета и своим видом напоминая марсианский зонд. Рядом был нарисован какой-то шарик. Программа повертела чертеж, показав изделие спереди, сбоку, сверху. На вынесенных габаритных линиях возникли размеры, снизу появилась табличная спецификация.
— Это она? — спросил Чен. — Как точно называется?
— Она самая. Противовоздушная мина «Темп-два». Испытана на полигоне авиасистем ГосНИИПАС в городе Кратове, под Москвой. Заряд разработан в Институте экспериментальной физики в Сарове, это бывший Арзамас-Шестнадцать.
— Как эта штука работает?
— Засекает низколетящий объект микрофонами и разворачивается на звук, захватывая цель инфракрасными датчиками. Прицелившись, взрывается — выбрасывает сжатое взрывом, сверхплотное медное ядро. Оно летит с космической скоростью — три километра в секунду. Сносит любой броневертолет на высоте до трехсот метров. Есть другое решение — стрельба пучком тяжелых осколков.
