Михаил Серегин - Штормовое предупреждение
Зацепа помялся.
– А ничего, – сказал он наконец. – Они вроде до утра сидеть собираются. Отложить придется.
– Что отложить? – зловеще спросил Черный. – Завтра бабки работягам раздадут. Что отложить?!
Он сгреб Зацепу за грудки и хорошенько встряхнул. Полиэтиленовая накидка сползла у того с плеч и шлепнулась в грязь. Зацепа мгновенно промок и стал похож на мокрую мышь.
– Ты оборзел, что ли? – прошипел он, пытаясь вырваться. – Я как дежурить буду – мокрый?
– А нам что прикажешь делать? Сказку на ночь послушать и баиньки? Я ради этих бабок через полстраны приехал, я двоих замочил, чтобы тачку добыть! А теперь что получается? Разворачивайся, Черный, езжай обратно?.. Дежурить он собрался, сука! Убью!
Он отшвырнул Зацепу к стене. Тот ударился спиной о каменный угол и с ненавистью посмотрел на Черного.
– А ты что предлагаешь? Завалиться к боссу – где тут у вас касса? Мы ее брать будем, подвиньтесь, пожалуйста?
– А хотя бы и так! – упрямо сказал Черный. – Сколько их там человек?
– Да у тебя и в самом деле крыша поехала! – изумленно воскликнул Зацепа. – Ты против Гладышева пойти хочешь? Да он в городе важнее, чем мэр, понятно? Если с ним что-то случится, тут через полчаса вся милиция будет!
– Попутный ветер ей в задницу, – сказал Черный. – Через полчаса мы далеко будем, не достанут.
– Не загадывай, Черный! – предостерегающе сказал Зацепа. – Слух такой нехороший прошел – вроде бы боссу по междугородке звонили, что Белая из-за дождя из берегов вышла.
– А мне по хрену! – оборвал его Черный. – Какое мне дело до вашей речки?
– Не скажи! – помотал головой Зацепа. – Дождь-то какой? Я такого и не помню. А старики рассказывали, что как-то много лет назад Белая из берегов выходила – по улицам на лодках плавали.
– Ну и что?
– А ничего! Может так получиться, что никуда ты не уедешь. Дороги размоет. Тут же глина кругом. Завязнешь на первом же километре. Слышишь этот шум? Это скорее всего большая вода прет!..
Черный прислушался. Гул, стоявший вокруг, вдруг прервался страшным раскатом грома, который прозвучал, казалось, прямо над их головами. Свет в окнах мигнул. Дождь припустил с еще большей силой.
– Короче, хорош меня уговаривать! – с нажимом сказал Черный. – Я никуда отсюда без бабок не уйду. А потоп нам только на руку. Говори: сколько человек в конторе, сколько на проходной?
– На проходной сейчас только мой напарник, – недовольно сообщил Зацепа. – В конторе – Гладышев, бухгалтер и еще один зам. Плюс два шофера, они же охранники, – но эти внизу сидят. Только ты учитывай, что здесь ночная смена полностью, а это человек тридцать.
– Эти меня не интересуют, – презрительно сказал Черный. – Я не отдел кадров. Теперь слушай меня внимательно, Зацепа! Ты сам меня сюда заманил, так что теперь не отвертишься. Пока сейф не возьмем, я никуда не уйду. И ты мне будешь помогать! А иначе сам знаешь... Повезет – получишь свою долю, мы тебя помнем слегка, чтобы следователю глаза замазать, и отвалим. Живи! Может, еще героем станешь, в газетке про тебя напишут. А сейчас возвращайся на свой пост. Если твой напарник почувствует что-то неладное, – главное, не дай ему ментов вызвать. Раньше времени они нам тут не нужны. Головой отвечаешь!
– А ты? – проглотив застрявший в горле комок, спросил Зацепа.
– А мы прямо в контору, – сурово сказал Черный. – За своими бабками... Ну все, ступай! И помни, что я тебе сказал!
Зацепа мрачно посмотрел на него, поправил висящий на поясе пистолет в кобуре, повернулся и, прижимаясь к стене, поспешил обратно. Над заводом полыхнула молния, как на фотографии, зафиксировав бегущего под дождем Зацепу, и почти тут же с оглушительным треском шарахнул гром. Будто какая-то чудовищная сила разорвала пополам завод. У Черного заложило уши. Опять мигнул свет.
Черный метнулся назад сквозь стену дождя и почти сразу же наткнулся на три ссутулившиеся фигуры.
– Ну что там? – с нетерпением спросил Фермер.
– Будем брать, – коротко сказал Черный. – Но теперь все меняется. Готовьте пушки.
– Опять мокруха? – недовольно протянул Козырь. – Ты же обещал...
– Обещает поп, – отрезал Черный. – Райское блаженство на небесах. Все изменилось. Расклад, короче, такой. Внизу сидят два жлоба. Их надо сделать без шума. У тебя, Козырь, есть глушак, поэтому пойдешь вместе со мной. Кончаем охранников и сразу наверх, где окна светятся. Там можно будет не стесняться. Если будут сопротивляться – кончаем всех. Но все-таки лучше одного оставить. Вдруг скажет что-нибудь интересное.
– А кто там?
– Самый главный с кассиром, – ухмыльнулся Черный. – Бабло считают.
На его ухмылку никто не откликнулся.
– А если накроют, Черный? – с тревогой спросил Фермер. – Тут даже куда бежать не видно.
– А ты за мной беги, – зло сказал Черный. – И никаких забот. Все, хватит базарить! Я сказал, готовьте пушки!
Он резко взмахнул рукой, словно намереваясь ударить кого-то по лицу, но не ударил, а повернулся и побежал вдоль здания. Остальные, будто очнувшись от тяжелого сна, неохотно подались следом. У входа Козырь замешкался, навертывая на ствол глушитель.
– Копаешься, мать твою! – процедил Черный. – Запомни, как ворвемся, твой будет тот, кто будет стоять левее, мой – правее. И постарайся с первого выстрела!
Козырь молча кивнул. Черный оглянулся. Вовчик и Фермер мялись у него за спиной.
– Не копайтесь! – буркнул он. – Делаем все быстро!
Он бесшумно открыл дверь и проскользнул в здание. Под крышей, в сухом помещении у него возникло странное ощущение, будто с плеч сняли тяжелый неприятный груз. Дальше была еще одна дверь. Он одним махом вышиб ее в сторону и влетел в коридор без окон, где по стенам горели закрытые плафонами светильники. В конце коридора была лестница, а прежде – ряд стульев с низкой спинкой. На стульях сидели два плотных молодых человека со стрижеными затылками. Они разговаривали. Оба располагались справа.
Услышав шум, они разом повернули головы, и один из них попытался встать. Черный, не целясь, выстрелил. Пуля чиркнула по плечу стоящего и выбила из стены кусок штукатурки. Черный тут же выстрелил снова, и человек упал спиной на своего товарища. Тот попытался удержать его, но только связал себе этим руки. В него выстрелил Козырь – спокойно, как на тренировке. Парень схватился за грудь и клюнул носом в паркет. Все было кончено.
Черный обернулся. Остальные уже были рядом. С их одежды текла вода, оставляя на полу многочисленные лужицы. Лица их были бледны, но решительны. В руках они сжимали пистолеты.
Черный махнул рукой и побежал к лестнице. Остальные топали за ним, не особенно заботясь о конспирации.
Они уже взбегали по ступенькам, как вдруг снаружи еще раз душераздирающе шарахнул раскат грома. Молния ударила где-то совсем рядом. Все невольно остановились. И в этот момент погас свет.
Черный подождал пять секунд, надеясь, что свет загорится снова. Но время шло, а вокруг по-прежнему была полная темнота.
– Ни хрена себе! – тихо пробормотал Козырь. – Энергию вырубили. Как же мы в темноте бабки считать будем?
Черный выругался с досады. Он допустил непростительную ошибку – вышел на дело ночью, но без фонаря. Фонариков не было ни у кого из них. Если случилась серьезная авария, то им и в самом деле придется действовать на ощупь.
– Вовчик! – шепотом приказал он. – Быстро сгоняй на улицу – посмотри, в других корпусах свет есть?
Вовчик убежал и через минуту вернулся.
– Черный, труба! – взволнованно сказал он. – Вокруг темнотища, как у негра... Нигде ни огонька! Город весь вырубило!
– Значит, подстанция накрылась, – хмуро сказал Фермер. – Молния в нее ударила. Теперь хана!
– Не каркай! – оборвал его Черный. – Прорвемся.
Глава 5
Обед, который устроил для них Самохин, прошел не слишком весело. Пропустить по рюмочке с хозяином согласился только Мачколян, остальные отказались наотрез. Каждый по-своему переживал неприятный инцидент, случившийся на окраине города. Для Грачева это было почти логическое завершение их бестолковой миссии. Пожалуй, подсознательно он ожидал чего-то подобного, поэтому даже не очень расстроился и позволил пошутить на эту тему, обратившись к Самохину:
– Ну вот примерно в таком ключе мы и работаем. Сначала кто-то делает глупость, потом все расхлебываем. Поскольку делаем это дружно, то обычно все получается. Но, конечно, гораздо продуктивнее было бы не делать глупостей.
– Человек без глупостей жить не может, дорогой! – авторитетно заявил на это Мачколян, который с большим аппетитом уплетал уже слегка остывшие закуски. – Человек – это животное, которое умеет ошибаться. Философ сказал.
– Не-е-ет, тут не ваша глупость! – покаянно восклицал Самохин, сжимая огромные кулаки. – Тут моя глупость, поскольку сразу не настоял на обеде. Приняли бы по соточке, как полагается, расслабились, и все было бы в ажуре. Виданное ли дело – шататься по этим задворкам! Тут такого отчаянного народа понаехало! Не поверите – на ходу подметки режут! Сейчас ведь с работой туго. И все эти алкаши-каменщики, водопроводчики, плотники никуда не делись. Летят туда, где можно хоть рубль урвать. С одной стороны, это хорошо – рабочая сила, а с другой – самая настоящая язва на теле города, потому что сами видели. Это ведь не местные были, голову даю на отсечение, это залетные орлы. У этого, седого, десятерик просто на морде написан...
