Михаил Серегин - Бар-сучка
– Знаешь, чем я сейчас занимаюсь?
На столе было две пачки денег. Одна состояла из рублей, вторая из долларов, в руке же у него было зажато еще несколько купюр. Она смотрела на него выжидающе.
– Считаю, на сколько мне хватит этого, чтобы жить в Турции. Я беру трех девочек и уезжаю отсюда. Не хочешь со мной?
– Подожди, что ты узнал?
– То, что я узнал, тебе не понравится. Мне не надо было никому звонить, не надо было посылать шестерку осматривать местность и задавать вопросы соседям. Сегодня утром они сами пришли ко мне. То, что они принесли, я показывать тебе не буду, потому что ты вряд ли видела когда-нибудь такое.
– Я на четвертом курсе мединститута и, более чем уверена, видела больше твоего, – с некоторым пафосом сообщила Дарья, никак не ожидая, что это взбесит Игоря.
– Тогда на, смотри! – Он подошел к холодильнику и резко открыл дверцу. – Каково?!
Она не знала ее при жизни, но готова была поспорить, что это ее голова, голова той самой, которую привезли ночью.
– Закрой, – тихо попросила она, отворачиваясь.
– Очень хорошо! – Присоски холодильника тихо чмокнули. – Твой сраный Сережа вляпался в какое-то крупное дерьмо, и теперь, когда он еще где-то между небом и землей, я должен разгребать все это? Ни хрена подобного!
– Девочка работала на тебя?
– На меня. Знаешь, у меня, конечно, много здоровья, – он ритмично подвигал руками, как бы демонстрируя бицепсы, – но пуля, она все равно быстрее. И в одну харю мне всю эту кодлу не перебить, это не кино.
– И чего они от тебя хотели?
– Чтобы я к завтрашнему вечеру вернул им пять килограммов героина.
– Какого героина?
– А это не твоего ума дело. Меньше знаешь – крепче спишь!
– Сколько же это стоит? – Дарья не раз видела кадры по телевизору о том, как сжигают конфискованные партии наркотиков, там назывались какие-то гигантские, не подвластные здравому пониманию суммы, сравнимые с российским бюджетом. Правда, и партии были огромные, здесь же вполне конкретно: пять килограммов. Она знала, что это дорогая вещь и вводят ее в вену, но вот цена…
– Я не знаю, сколько там в оптовых ценах, но если продавать на улице, и явно не в Саратове, а в столицах, то грамм потянет на восемьдесят долларов. Если дружишь с математикой, сама можешь посчитать, во что это выйдет. Если я даже продам квартиру, машину, дачу и золотишко, мне не хватит, чтобы расплатиться. Выход один – делать ноги.
– А при чем же здесь девочка?
– Откуда я знаю про девочку? Да их, видимо, просто так таскали, для того чтобы он быстрее шевелился, а он вместо этого еще и тебя приволок. Знал же, что так будет, знал. Он прямо каждый день ныл: «Хочу денег, хочу денег», а теперь ему уже ничего не надо, ни денег, ни женщин, ни дорогих машин. Все. Кабздец. – Он достал из-под стола небольшую спортивную сумку, перетянул пачки резинками и бросил их на дно. – Жаль покидать родину, но очень жить хочется. Пока.
Он оставил ее одну посреди комнаты, в которой был холодильник, а в нем – человеческая голова.
Как только до нее дошло, что если ее сейчас возьмут, то придется очень много объяснять, Дарья вылетела следом за Кабановым.
Не задерживаясь в гостинице, она вышла на улицу и, подумав про себя об осторожности с таксистами, робко подняла руку.
Теперь, прежде чем сесть, она удостоверилась, что человек ей этот незнаком. Терять время не стоило, впереди еще встреча с Борей, который грозился прибить ее в случае отказа от воспитания младшего брата.
«Может, действительно надо было отправиться с Кабаном в Турцию?»
* * *
Бар был полон. Свободных мест не было, а так как большинство россиян в холодное время года одевается в турецкую кожу преимущественно черного цвета, сразу найти киллера ей не удалось. Только когда она прошла немного вперед под нагловатые замечания подвыпивших посетителей из серии: «Ты смотри, какая краля!», Борис сам заметил ее и приветливо махнул рукой.
– Ну-ка, мужики, подвиньтесь, – попросил он, уже двигая в сторону своего соседа, – дама сядет.
– Может, пойдем отсюда? – предложила она, брезгливо оглядывая контингент.
«На каком-то заводе дали зарплату, что ли?» – недоумевала она, оглядывая превращенный в пивную достаточно приличный бар в самом центре города.
– Хорошо, пойдем, – согласился он. – Что здесь такое творится, я и сам не пойму, то нет никого, то целая армия страждущих выпить.
Они вышли на улицу и пошли по проспекту в сторону консерватории. Народу в десятом часу вечера было немало. Подмораживало, и задувал холодный ветер, но люди как ни в чем не бывало гуляли, кто парочками, кто сам по себе, кто кучками, а кто и шумными компаниями.
Фонари горели, желтым светом разгоняя темноту. Было красиво. Так и тянуло бросить взгляд в перспективу и полюбоваться фасадами реставрированных зданий и иллюминацией витрин.
– Ты была у него? – Борис шмыгал носом, время от времени выдавая прихваченный насморк.
– Да, и, уверяю тебя, он остался доволен.
– Знаешь, я видел тебя сегодня в «Стерляди», ты приходила к Кабанову. Я опередил тебя всего на несколько минут. – Дарья вспомнила, что кружка с пивом не была опорожнена даже на треть. – Что ты у него делала?
Они остановились перед светофором, горел красный.
Дарья попыталась сосредоточиться. «Что бы ему такого наврать?»
– Сергей обещал деньги, вот я и решила потребовать их у Игоря.
– Ну и как? – «жженая щека» осклабился, демонстрируя во рту целый прилавок ювелирного магазина. @B-MAX = – Он ничего не дал. Сказал, что если буду так нагло себя вести, то очень скоро смогу спросить у него сама.
– В общем и целом ответ правильный, – согласился с себе подобным Боря. – Тебе надо думать, как окупить свои переживания и страхи.
– Я надеялась, что ты мне поможешь.
Несколько метров они шли молча, Боря все это время шарил по карманам.
– Вот, здесь штука баксов. Если сумеешь вселить в парня уверенность – получишь еще столько же. И очень тебя прошу, не появляйся больше около «Стерляди». С завтрашнего дня я больше там не дежурю.
– Так как же ты думаешь выйти из воды сухим? Тебя же убьют, а сдавать ты меня не собираешься.
– Я очень зол на шефа, а еще больше на себя. Понимаешь, по пьяни я рассказал брату, что сейчас мы ловим телку, которая обслуживала хозяйку и унесла с собой героин. Много героина. Не будучи дурой, она заездила хозяйку и стала шарить по комнате в надежде, видимо, что-нибудь спереть. Эта тугодумная сука Инга даже не удосужилась засунуть сумку в шкаф или под кровать. Взяла и бросила в коридоре номера целое состояние. Проснулась – бля, ни девки, ни сумки.
Он всю эту историю запомнил, а до денег Андрей жадный, вот и вышел на тропу войны. Он знал, о какой гостинице идет речь, и, видимо, стал промышлять на свой страх и риск. Это надо будет еще уточнить у него. Мы же уже не рисковали снимать девочек в баре и сидели в машине, выставив одного стукачка у входа, чтобы он нам сигналил, когда какая-нибудь черноволосая леблядь твоего роста и комплекции выплывет на улицу. Так мы сели к вам на хвост. Кто же мог подумать, что на месте обыкновенного клиента окажется крутой сутенер. Вот и вся история.
Парин – босс наш – жену избил влегкую, а отрабатывать нам пришлось. Описать нам девку она не могла, все твердила: «Увижу – узнаю». Вот и пришлось вытаскивать вас по одной.
– Чтобы потом все равно всех убить. Да?! – она резко остановилась и посмотрела ему в глаза. – Вы живодеры, вы твари, вас надо отстреливать как мразь, как заразу.
Он аж оторопел.
– Ты чего это разошлась, вошка? Забыла, кто ты есть и чего ты стоишь?
– Зачем вы ей голову отрезали, зачем? – она вырвалась и быстро пошла в обратную сторону.
Он постоял немного, сложил в голове два и два и затем быстро догнал ее.
Схватил так, что локоть заломило.
– Зачем ты приходила к Кабану?
– Узнать, кто вы такие. Он мне не только рассказал, но и показал.
– Значит, ему принесли голову девочки и потребовали товар. Логично. И товар может быть у него, если эта девочка сдала его ему за бросовую цену.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, какие ходы предпринимает сейчас этот Парин, чтобы вернуть то, что потерял?
– Я же тебе говорил, – он тянул гласные, параллельно с этим время от времени то сжимая, то ослабляя хватку на локте, – я хотел разобраться с шофером, который наехал на брата; шеф вмешался, не дал даже морду набить этому козлине, и я нарвался на говно. С каждым днем у меня все меньше времени на то, чтоб найти товар. Достану героин – заработаю прощение.
– Ну а что со мной?
– Если порошок сыщется, о тебе все равно не забудут – ты труп. Гоголевская мертвая душа, только наоборот: вроде живая, а уже мертвая.
– Ты меня пугаешь? Я же никому ничего не говорила и не собираюсь.
– А это никого не волнует, детка.
– И что же мне делать? – от таких речей ее стала охватывать паника.
– Живи… пока.
