Вячеслав Денисов - Таможня дает добро
«Бывший военный, дисциплинирован, следит за собой, живет один, на работе задержался, живет недалеко, волнуется. Служил в Азии. Зашел не случайно». — Все это за тысячную долю секунды пронеслось в голове Краева.
— А я не из прокуратуры, — как можно небрежнее сказал Женя.
Иерархия известная. Милиция — боязно, прокуратура — страшно, ФСБ — ужасно. Это все знают. Раз услышал гость про прокуратуру и продолжает королем сидеть, а не валить отсюда по-быстрому, тогда понятно, из какой конторы он залетел… «Если испугается сейчас, значит, не все, браток, прокуратуре рассказано. Если проникнется уважением — значит, добавить ему нечего. И вообще, какого черта ты мог рассказать?! Ты-то тут при каких делах?»
— Откуда же вы? — попытался подхватить майор тон Краева, но сломался на полпути — улыбка получилась какая-то вымученная.
— Из уголовного розыска.
— А-а, — облегченно, что опять-таки не укрылось от Евгения, вздохнул майор и даже как-то повеселел. — Сыщик!
— Верно, — согласился Краев.
— Ну, тогда покажите свой дедуктивный метод! Найдите нам побыстрее того, кто Игоря убил. Правда, Аля? — Бабинов шагнул к Березиной, но та, словно случайно, отшатнулась от него и подошла к окну.
— Этим и занимаюсь.
— Ну, и как успехи? — продолжал наседать майор, словно специально пытаясь вызвать к себе неприязнь. — За год найдете?
— Нет. За год я двоих простых убийц нахожу. А убийц друзей я обычно нахожу гораздо раньше. А все потому, что на работу в отличие от вас прихожу с утра пораньше, а не под обед, хотя живу от отдела дальше, чем вы. Поэтому опять же в отличие от вас по утрам не волнуюсь.
Судя по реакции майора, Краев попал в «десятку».
— С чего вы это взяли? — настороженно протянул Бабинов, а Березина удивленно развернулась от окна к Евгению.
— Буквально минут двадцать назад вы побрились. Вы, надеюсь, не в кабинете бреетесь? Распространяете волну одеколона, равную по мощности ударной. Спирт на воздухе еще не выветрился, значит, брились недавно. Раз вам хватило двадцать минут, чтобы сразу после бритья появиться здесь, значит, живете недалеко. Два пореза на обеих щеках, значит, волновались, когда брились. Можно, конечно, предположить, что лезвия тупые, но это глупо, потому что человек, в таких количествах брызгающийся «Фаренгейтом» и носящий на пальце перстень стоимостью около пяти тысяч, вряд ли допустит наличие у себя тупых бритвенных лезвий, тем более — военный человек…
Березина, окаменев от изумления, смотрела на Краева, а тот продолжал, не в силах успокоиться от развязного тона Бабинова.
— Из Средней Азии уволились? У меня тоже все зубы вставные. Вода там, зараза, без йода. Ткани зубов разрушаются. Один живете? Если бы у меня была жена, а я был бы таможенником, то она вряд ли позволила бы мне при такой зарплате покупать такие перстни и такой одеколон. Она бы сказала: ты, Филофеев (в глазах Амалии вспыхнули огоньки), либо вор, либо взятки берешь! Конечно, если бы у меня жена была бизнесменом, тогда другое дело. Но такие бабы всегда силой заставляют мужиков обручальные кольца надевать! У них, баб бизнесменов, психология такая. Им всегда всего мало. Мало денег, мало тряпок. Даже к своему мужику они относятся как к частной собственности. Они так рассуждают: пока я там чартерами занимаюсь, как бы мой милый не оседлал кого! Пусть, сволочь, постоянно окольцованный ходит! Психология такая, — пояснил в конце монолога Краев. — А у вас, кажись, нет кольца, да?
Легкий румянец на щеках Бабинова говорил о том, что он сожалеет, что зашел к Березиной именно сейчас.
— Да-а-а… — слегка скрипнув голосом, пропел майор. — Говорить вы мастера. Этого у вас не отнять. Говорите, как воду пьете… Ладно, Аля, я попозже зайду, когда освободишься.
Бабинов вышел и прикрыл за собой дверь.
— Странный мужичок, — вслух отметил Женя и поймал на себе взгляд Березиной. — Да ладно ты… Наугад сказал и в точку попал. Его никто не просил цеплять меня без причины. Бедняга! — Краев усмехнулся: — Так разволновался, что ежедневник на столе забыл.
Если ты — опер, то первое, что ты сделаешь автоматически, не задумываясь, это полезешь туда, куда тебя не просят. И лучшим объектом для этого является чужая вещь, особенно та, где что-то написано. Так Краев и сделал. Пролистав веером книжку, аналогичную по форме той, что была у Эберса — очевидно, в таможне всем выдали одинаковые, он остановился на листе, где была последняя запись.
«15 июня». Через весь лист шла размашистая надпись «ВЫХОДНОЙ».
— Аля, — обратился Краев к девушке. — У вас когда выходные в таможне? Насколько мне известно от Игоря… было известно… — в субботу и воскресенье?
— Да, верно, — подтвердила она.
— Зачем парню три выходных подряд? — усмехнулся Краев. — Картошка вроде уже посажена. Да и парень на огородника не смахивает…
Услышав шаги в коридоре, он положил ежедневник на стол так, как он лежал при Бабинове. Тот зашел, словно ни в чем не бывало, улыбнулся во весь пластмассовый рот, смахнул со стола ежедневник и вышел.
— Амалия, ты со мной поедешь или… останешься?
Краеву хотелось, чтобы девушка поехала с ним…
— Да! — Она сама испугалась своей резкости. — Да. Я в отпуск хочу заявление написать. Мы потом вернемся, чтобы я его в канцелярию отдала?
— Обязательно, — заверил Женя. — А сейчас поедем, я познакомлю тебя со своими коллегами. Надеюсь, они будут потактичнее твоих. Вместо запаха «Фаренгейта» обещаю туалетную вонь по всему коридору, вместо компьютера — изъятый по краже телевизор, вместо офисного кресла — скрипящий стул. Когда буду открывать свой сейф, я тебя предупрежу, иначе ты скончаешься от болевого шока в ушах.
Пока Березина искала в кабинете ключи, складывала в сумочку вещи и укладывала обратно в сейф дела Эберса, Краев в ожидании ее вынул из кармана пачку заветных сигарет и медленно пошел по коридору. Одна из дверей в коридоре была открыта, и Евгений услышал голос. А услышав, узнал. Известный ему человек с кем-то вполголоса говорил по телефону. Краев бесшумно приблизился к косяку и прислушался.
Он стоял с закрытыми глазами, уткнувшись лбом в холод стены и судорожно сжимал в руке только что вынутую сигарету…
Краев так и не услышал, как сзади к нему подошла девушка.
Она вела его под руку к выходу и о чем-то говорила, а он не слышал ее и продолжал сжимать кулак так, что сквозь кожу проступала белизна суставов. Между пальцев сыпался табак от так и не прикуренной сигареты…
* * *
В тот момент, когда «девятка» Краева подъезжала к отделу внутренних дел, Заслонкин Бронислав молчаливо наблюдал за тем, как двое коротко стриженных юнцов закатывают к нему в контейнер две пары «жигулевских» колес. Дождавшись, пока они поставят их на место, он спокойно спросил:
— Все?
— Ага, — ответил тот, что был постарше. — Как здесь и стояли. Мы тебе, Броня, херню не «подгоним». Смотри, почти «нулевые» колеса. Давай по цене сразу добазаримся. «Гиславеды» уже «толкнул»?
— Ага, — в тон ему ответил Слон, прикрывая двери контейнера. — Да как толкнул! Ох…ть можно, как я их толкнул! Вы где «резину» сняли, дефективные?!
— Ты че, Броня?.. — удивился главный из «автолюбителей». — Какая тебе, на хер, разница-то?! Сняли и сняли!
Слон поднял с пола пыльную, валявшуюся там неизвестно сколько времени пустую покрышку и с размаху насадил ее сверху на узкие плечи «главаря». Видя, как его друг в мгновение ока превратился в болт, второй медленно отошел к двери, в ужасе округляя голубые глаза.
— Я вам сейчас чучу заманздрючу! — орал Слон в поисках второй покрышки. — Последний раз спрашиваю, где сняли «гиславеды»?!
Услышав адрес дома, где жил Краев, он внезапно успокоился и обреченно выдавил:
— Ах вы… бляди. Вы же у мусора из уголовки колеса скрутили!
Старший забегал вокруг Заслонкина с покрышкой на плечах. Из-за того, что плечи были намертво стиснуты резиной, он пытался жестикулировать, но получалось у него как у дефективного. Слону это надоело, и он встал. Что сделано, то сделано. Откуда, в конце-то концов, сопливые малолетки могли знать, что «обезножили» машину мента?
— Ладно, не гоношитесь… — кряхтел Броня, стягивая покрышку с подельника. — Скажу ему, что хозяин так и не пришел. Хотя… Ему бесполезно что-то объяснять в этом случае. «Вспотею» из-за вас, недоделанных, кому «свак» спихивать будете? Эту-то «резину» где «взяли»?..
И тут владелец голубых очей совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Он сказал правду. Услышав его ответ, освобожденный от покрышки главарек хотел поднять над головой руки, но было поздно…
Глава 6
Так получалось, что они никогда не расспрашивали друг друга о работе. Было чем поделиться, но если кто-то из них и рассказывал о внутриведомственных событиях, то это происходило ненавязчиво, в качестве примера в разговоре или забавного случая. То опера Эберса задержат при досмотре в аэропорте гражданина Мозамбика с подозрительным порошком, впоследствии оказавшемся шоколадной крошкой, то Краев пожалуется на частые дежурства. Ничего того, что являлось бы совместной деятельностью, не было. И сейчас Краев жалел об этом. Знай он о проблемах Игоря побольше, может быть, все было бы по-другому…
