Андрей Воронин - Слепой в зоне
Зарабатывание денег – это азартная игра, в которой невозможно остановиться. Или ты проигрываешься вчистую и тебя выгоняют из-за карточного стола – тогда тебе остается пустить пулю в лоб, – или же продолжаешь игру, срывая куш за кушем. Третьего не дано. Никто не позволит тебе с выигрышем подняться из-за стола и как ни в чем не бывало покинуть компанию картежников.
Окончательно уверившись в своей безнаказанности и везучести, Шанкуров перевел деятельность на качественно новый уровень. Уже не раз оптовые покупатели медикаментов из воюющих регионов намекали ему, что не стоит размениваться по мелочам. Лекарства стоят дорого, слов нет, но еще дороже можно продавать наркотики. Пути переправки через воюющие страны для Аркадия Геннадьевича не являлись тайной, а фармацевтический заводик, находящийся в его собственности, в принципе мог выпускать любую дрянь. Недавно закупленные итальянские технологические линии отличались замечательным свойством – многопрофильностью.
Полдесятка верных технологов, посвященных в тайну, были в силах обеспечить весь процесс, а люди, работавшие на расфасовке и упаковке препаратов, могли даже и не догадываться о том, что проходит через их руки. Препараты аккуратно запаивали в стеклянные ампулы, упаковывали в картонные коробки, и с вполне безобидными этикетками они отправлялись в странствие.
Единственное, о чем болела голова у Шанкурова, так это проблема «несунов».
Еще не хватало, чтобы кто-нибудь, украв препарат и использовав его согласно инструкции, вложенной в упаковку, отправился на тот свет, приняв смертельную дозу наркотика. Он вдвое увеличил зарплату по сравнению со средней по стране и вдвое усилил охрану. Целых полгода прошло без каких-либо неприятных происшествий. Пользуясь благородным прикрытием, машины с красными крестами на боках спокойно преодолевали границы. Запаянный в стекло наркотик не могли учуять даже специально обученные собаки. Да в общем-то, если бы кто-то и устроил проверку, доказать злой умысел было достаточно сложно. Обезболивающее по большому счету отличается от наркотиков лишь концентрацией.
Так продолжалось бы долго, если не вечно, но на свою беду Аркадий Геннадьевич решил жениться. Естественно, жену себе он присмотрел такую, чтобы не стыдно было с ней появиться в обществе. Анжелика Ведовская закончила хореографическое училище и выступала с сольными номерами в ресторане одного из подмосковных мотелей. Аркадий Геннадьевич сразу же понял: она то, что ему нужно. В свои двадцать два года она еще не утратила желание быть самостоятельной в этой жизни, телом не торговала, а лишь позволяла на него смотреть с приличного расстояния. Во всяком случае, производила впечатление довольно сдержанной в платном сексе барышни.
Шанкуров не спешил делать ей предложение. Он издали наблюдал за девушкой, которую облюбовал себе в жены. Сперва он делал это, сидя за столиком в ресторане мотеля, три дня подряд заказывая один и тот же, самый близкий к сцене. Он не мигая смотрел на Анжелику, извивавшуюся у отполированного до зеркального блеска столба, облизывая пересохшие губы, следил за тем, как она выгибается, обхватывая столб руками, затем резко распрямляется, отбрасывая волосы на нервно подрагивающую спину.
Аркадий Геннадьевич даже переставал дышать, когда Анжелика садилась на шпагат. Он представлял себе ее головокружительные телодвижения, но совершаемые уже не на сцене, а в огромной двуспальной кровати, расположенной в его доме, и чувствовал: с такой женщиной в постели можно даже оставаться неподвижным, как бревно, и получать все удовольствия кругосветного путешествия.
В последний вечер он уже не следил за ее ногами, не обращал внимания на средних размеров, легко уместившуюся бы в его ладонях грудь, – он не отводил взгляда от немного полноватых, чувственных губ Анжелики. А девушка словно специально дразнила его, хоть и не видела лица мужчины, сидевшего совсем близко к ней.
Прямо за Шанкуровым, на стене, располагался мощный прожектор с оранжевым светофильтром, обливавший обнаженное тело Анжелики аппетитным апельсиновым светом. Она то прикрывала лицо ладонями, то резко отводила их. И тогда оранжевый свет вспыхивал на ее ярко-красных, чуть влажных губах. На четвертый день Шанкуров в ресторан не поехал. Зато теперь двое его охранников получили новое задание: целый месяц они отслеживали друзей, знакомых Анжелики, выясняли, с кем она поддерживает связь, что ест, что пьет… Через три недели Аркадий Геннадьевич знал о ней почти все. У него на столе лежало с три десятка фотографий, запечатлевших Анжелику на досуге. Тут был и нудистский пляж, и концертный зал консерватории, и пара постельных снимков, сделанных при помощи телеобъектива с крыши соседнего дома. Всего два раза Анжелика встречалась с мужчинами за этот месяц и делала это за деньги – всего два раза, хотя возможности заработать подобным образом у нее было хоть отбавляй. Шанкуров, довольный собой, ухмыльнулся, разглядывая разложенные на столе фотографии.
«Она не из тех женщин, которые способны терять голову из-за любви. Скорее всего, она вообще не признает силу этого чувства, точно так же, как и я». Для надежности раздобыв через знакомых анкеты, собственноручно заполненные Анжеликой в ОВИРе, Аркадий Геннадьевич сделал окончательный выбор. Он вычислил день, когда Анжелике не нужно будет выступать в ресторане, и вновь двое его охранников отправились на машине в недальнее путешествие. Ничего не подозревавшая Анжелика вышла из дому.
Было еще довольно рано, часов восемь вечера, когда она заметила, что за ней неотступно следует мужчина в кожаной куртке и кепке, натянутой на самые глаза. Девушка остановилась у таксофона, чтобы проверить свою догадку насчет преследования, сделала вид, что опускает жетон и набирает номер. Мужчина остановился неподалеку и принялся рассматривать наклеенные на стены подземного перехода пожелтевшие объявления насчет продажи и покупки квартир, пропажи собак, желания поделиться с соотечественниками секретами похудения. Вскоре Анжелику ждало и новое открытие: мужчина был не один. Неподалеку застыл и второй, в такой же кожаной куртке, коротко стриженный, с колючим взглядом близко посаженных маленьких глаз.
Подземный переход крест-накрест проходил под площадью. Возле центральной колонны расположилась группа музыкантов, еще не начинавших концерт. Жалобно подвывала труба, длинноволосый парень с гитарой в руках настраивал свой инструмент, подключенный к переносному усилителю. У ног музыканта, как верный пес, примостился автомобильный аккумулятор.
– Да, я жду тебя! – выкрикнула Анжелика в молчащую трубку. – Через пять минут? Отлично! Анжелика чувствовала себя крайне неуютно. Лишь редкие прохожие сновали по переходу, и не было никакой возможности затеряться в толпе.
«Вот если бы здесь был вход в метро!» – подумала девушка.
Она повесила трубку и не спеша направилась к музыкантам, остановилась возле них. Двое мужчин тоже двинулись с места. Один из них прошел совсем близко , возле Анжелики и остановился там, где лестницы расходились в разные стороны улицы, второй преследователь прикрыл ей путь к отступлению.
"Ну вот ты и попалась? – подумала про себя Анжелика. – Но кто они?
Насильники? Вроде не похожи, в их глазах даже невозможно прочесть и намека на страсть, на желание обладать мной. Грабители? Но на мне шмоток максимум баксов на четыреста, да и в сумке лежат две сотни – небольшая пожива для двоих".
Парень с гитарой вынул из черного чемодана раздвижную микрофонную стойку, укрепил на ней микрофон и опробовал звучание:
– Три-пятнадцать, три-пятнадцать…
Его неожиданно высокий голос гулким эхом разлетелся по облицованному белым кафелем подземному переходу. Дурацкая считалка почему-то развеселила немногочисленную публику, собравшуюся послушать музыку.
Анжелика машинально посмотрела на часы. Она торчала здесь уже битых полчаса, а эти двое и не думали прятаться от нее, но пока и не собирались приближаться.
Зазвучали труба, гитара и барабан с тарелками, вокал, – Ля-ля, та-та, па-па… – что-то совсем безумное в той ситуации, в которой оказалась девушка. Анжелика не вслушивалась в слова песни. Она только следила взглядом за проходившими мимо людьми. Некоторые из них останавливались, и вскоре возле музыкантов собралась небольшая толпа – человек двадцать пять.
Музыканты играли удивительно слаженно и совсем не такую уж безвкусную музыку, какая обычно звучит в переходах.
Девушка запустила руку в сумку и, делая вид, что ищет деньги, выложила со дна поверх носового платка и кошелька электрошокер. А затем, зажав в кулаке первую попавшуюся купюру, пробралась сквозь людей, бросила деньги в ярко-красное нутро футляра от гитары и тут же, сорвавшись с места, бросилась бежать. Она, пригнувшись, успела проскользнуть мимо растерявшегося на мгновение мужчины в кожаной куртке и, оглашая подземный переход громким стуком стальных набоек, выбежала по лестнице на уже начинавшую темнеть пустынную вечернюю улицу. Бежать на высоких каблуках ей было очень неудобно. Она видела темные окна первых этажей, занятых офисами и уже обезлюдевшими магазинами, слышала за спиной тяжелый топот и надсадное дыхание преследователей. Впереди маячила ярко освещенная людная улица, но до нее еще нужно было добежать. И Анжелика поняла, что этого ей не успеть сделать. Пробегая мимо фонарного столба, девушка ухватилась за него и резко свернула в сторону. Оба преследователя проскочили мимо. За те несколько секунд, которые она выиграла, Анжелика успела снять туфлю с острым каблуком, сжала ее в левой руке, а правую запустила в сумку. Первым на нее набросился мужчина в кепке. Он прикрыл голову правой рукой, опасаясь удара острым каблуком в лицо, и тут же электрошокер уткнулся ему в живот.
