Лев Пучков - Архив клана
Олег Меньшов, штатный врач команды, и хирург Сергей Додзюра были для Коврова не просто сослуживцами из прошлого, они много лет работали с ним бок о бок, преимущественно по клановой линии, и в отличие от прочих имели статус своих. То есть с ними можно было говорить прямо и называть вещи своими именами.
– Шансы?
– Игорь, ну какие шансы? – Меньшов горько усмехнулся. – Однозначно – не жилец.
– Чёрт… Нет, это неправильно. Вот это сейчас очень некстати. Сколько будет жить?
– Да считай, что уже умер. И получаса без аппарата не протянет, жив ещё только потому, что очень крепкий организм.
– Ясно… Ну, значит, сделайте довольные рожи, сыграйте мне «счастливое воскрешение», и быстренько вывозите его отсюда. Мне сейчас потери не нужны.
Врачи переглянулись и синхронно кивнули: всё понятно, сделаем, не впервой.
– Если не будет возражений, есть тема по трансплантологии, – без обиняков заявил Додзюра, кивнув на умирающего. – Хороший материал, даже навскидку, без уточнений, вижу перспективу аж на четыре забора разом.
– Я тебе мало плачу? – недовольно нахмурился Ковров.
– Дело не в этом, – покачал головой хирург. – Тут вопрос не в деньгах, а в том, что этот феноменально крепкий и здоровый парень может разом спасти четыре жизни. Всё равно ведь в мясорубку, ну так пусть послужит напоследок…
Ковров прекрасно знал, что дело как раз таки в первую очередь именно в деньгах, но спорить не стал: для него сейчас важнее было, чтобы медики правильно сыграли свою роль и как можно быстрее убрались отсюда вместе с «материалом» – ругаться с ними из-за такой непринципиальной мелочи он не собирался.
– Ладно, делайте как знаете. Соберитесь с мыслями, выход должен быть очень естественным, без фальши. Контингент у нас – сами понимаете…
* * *Отойдя от реанимобиля, Ковров уселся на раскладной стул и принялся ждать, демонстративно озабоченно поглядывая на часы. Бойцы, наскоро сполоснувшись в душе, молча стояли неподалеку, ужинать не шли, ждали результата.
Вернее сказать, ждали чуда. Додзюру многие из них знали, он пользовался репутацией прекрасного хирурга.
Сейчас эта репутация работала на Игоря Викторовича – не зря он всю свою сознательную жизнь выбирал в друзья и соратники только лучших по профессии, причем выбирал зачастую без всякого умысла, просто лишь потому, что на дух не переносил неудачников и неумех.
«Однако некоторые из этих лучших стали потом предателями. – Игорь Викторович вдруг некстати вспомнил про Валентина Кравцова и скрипнул зубами. – А свои тугодумы и бездари – любимые родственнички, которых никто не выбирает, до последней минуты остались преданными и верными… Так что тут ещё бабушка надвое сказала, что важнее – интеллект и способности или родственно-клановая преданность…»
Слава Зубов, изнывавший от нетерпения, как и все остальные, на правах командира позволил себе вопросительный жест в сторону реанимобиля.
Ковров так же жестом показал – две-три минуты, терпение, скоро всё будет ясно.
В самом деле, через пару минут вышел Додзюра в окровавленном халате, стянул маску, достал сигареты и, закуривая, недовольно пробурчал, адресуясь разом ко всем присутствующим:
– Ну вы и м…ки, товарищи военные, совсем себя не бережете!
– А конкретнее? – с робкой надеждой уточнил Зубов.
– Как минимум пару месяцев работать не сможет, даже и не уговаривайте.
– То есть жить будет?!
– Пфф… ну а куда он денется? Два-три дня в реапалате, потом можно будет переводить…
Последние слова утонули в восторженном вопле. Матерые диверсанты радовались как дети и готовы были носить чудо-хирурга на руках.
– Тихо, не галдите! – прикрикнул на бойцов Додзюра. – Ему сейчас покой нужен. Ну всё, Игорь Викторович, поехали мы. Когда придет в себя и можно будет пообщаться, я вам сообщу…
Проводив взглядом реанимобиль, Ковров вернул свой взыскательный взор к не спешившим расходиться бойцам и изобразил недоумение:
– Ну и чего митингуем?
– А с ним как? – Зубов кивнул на микроавтобус, в котором лежало тело погибшего на операции.
Вопрос вполне резонный. Если по-боевому, да на чужой территории, без перспективы «воздушного коридора», то сейчас должна последовать команда отвезти тело в укромное местечко, по-быстрому схоронить, оставить метку и записать координаты.
То есть такую команду все восприняли бы как должное, и никто бы слова против не сказал.
Но урок милосердия требовал эффектного логического завершения, чтобы сразу определиться по всем щекотливым вопросам и никто из команды в ближайшие сорок восемь часов не размышлял отвлеченно под пулями на тему «вот сдохну как собака под забором и никто не узнает, где могилка моя». Дело в том, что сторонне размышлять под пулями вредно в принципе, а уж на такие безрадостные темы – вредно вдвойне.
– Ну это уже не ваша забота, – сухо отчеканил генерал. – Миша сегодня же займётся организацией похорон. Деньги по договору переведем семье – весь миллион. В общем, всё сделаем.
– Миллион? – удивился Зубов. – Так он вроде бы не успел отработать…
И умолк, оборвав фразу, – а концовка напрашивалась вполне неутешительная «кроме того, глупо подставился и сорвал боевую задачу».
– А ты думаешь, его семью всё это интересует? – Ковров негодующе изогнул бровь. – Важно, что забрали живого-здорового, а вернули мёртвого. Вот это да, их интересует. Так что деньги – это минимум, что мы можем сделать для них… Ещё вопросы есть?
Вопросов больше не было. Бойцы смотрели на генерала как и в былые годы, на службе Родине: преданно, с огромным одобрением, а кое-кто даже со слезами на глазах.
Всё правильно сделал. Урок милосердия окончен со счётом сто-ноль в пользу вождя.
– Ну всё, а теперь ужинать и отдыхать. Если всё срастется, завтра весь день будут изнурительные тренировки…
* * *Отправив бойцов на ужин, Ковров передал Мише водительское удостоверение, изъятое на операции:
– Быстренько пробей личность. Если это она – вижу очень даже интересную комбинацию.
– Знакомая фамилия, – заметил Миша, посмотрев на удостоверение. – Знакомое личико. Отчество совпадает, думаю, это она. Почему вы сомневаетесь?
– Видишь ли, когда я в последний раз слышал об этой семейке, эта девица была замужем, – пояснил генерал. – Так что, по логике, у неё должна быть другая фамилия. Не папина.
– Понял, – кивнул Миша. – Сей момент займусь…
Спустя десять минут Миша пробил всю информацию по злонравной застрельщице и доложил:
– Всё верно, это она. В самом деле замужем, но сохранила папину фамилию.
– Почему?
– Ну… Не знаю, может, гордится фамилией или просто своенравная такая… Это важно?
– Нет, не важно. – В глазах Коврова прыгали озорные чертики, вид у генерала был такой, словно он только что нашел самое главное сокровище своей жизни. Мише даже показалось, что вождь сейчас издаст боевой вопль и пройдется по площадке колесом. – Важно, что у неё такой замечательный папа и… что нам очень вовремя напомнили об этом. Миша, бросай всё, слушай задачу: включай все свои связи и ресурсы, до утра собери мне всю доступную информацию об этой девице и её золотом папочке. И да, акцент именно на папочке.
– Всё понял, уже бегу!
– Да, и кстати – между делом…
– Да-да?
– Есть одно сопутствующее поручение: не особо важное, но неприятное.
– Слушаю?
– Забери труп, – генерал кивнул на микроавтобус. – Подойди к моим, пусть помогут погрузить.
– Эмм…
– Я в курсе, что это не самое приятное поручение, – отрезал генерал, предвосхищая неизбежные вопросы. – Но другого озадачить не могу, дело деликатное. Избавься от него. А если завтра кто из бойцов спросит, скажешь, что похороны будут организованы по высшему разряду, через три дня, как и полагается.
– Понял, – покорно кивнул Миша. – Сделаем как обычно.
Проводив Мишу взглядом, Ковров взял телефон, набрал номер и на секунду задумался, прежде чем отправить вызов.
О чём задумался генерал? Нет, вовсе не о целесообразности последнего поручения. Миша много лет был личным секретарем прежнего вождя клана. Он лучше всех здесь присутствующих умел держать язык за зубами и неоднократно выполнял разнообразные деликатные поручения, причем гораздо более щекотливого свойства, – так что вопросы по части исполнения автоматически отпадали.
Вопрос, как ни странно, касался методики исполнения. В клане были свои наработки по этой части, так что по высшему разряду, увы, никак не получится, и собственно похорон тоже не будет.
Будут собачьи консервы.
Дешево, надежно, методически грамотно.
И вы не поверите, но в какой-то момент генералу стало неловко. Нет, не перед семьёй погибшего – генерал её никогда не увидит, и никто не будет требовать с него никаких объяснений.
Неловко перед самим собой, не теневым вождем клана и государственным преступником, пустившимся во все тяжкие, а перед человеком Игорем Ковровым.
