Андрей Константинов - Адвокат
Челищев внезапно успокоился и с интересом посмотрел на Прохоренко:
— А что это вы так занервничали, Николай Степанович? На «ты» перешли… Это у вас в Воронеже так принято?!
— Вон!!! — заорал Прохоренко и, тыча пальцем в стол, задыхаясь, прохрипел: — Удостоверение…
Челищев молча достал удостоверение, раскрыл его и, завернув «блинчиком», швырнул на прокурорский стол. Потом развернулся и, уже стоя к Прохоренко спиной, услышал:
— Готовь дела к сдаче!
Совершенно спокойно Челищев вернулся к столу Николая Степановича, достал ключи от сейфа и аккуратно, не звякая, положил их на полированную поверхность.
Неслышно ступая по ковровой дорожке, Челищев дошел до двери, открыл ее, не взглянув на прокурора, аккуратно, без стука прикрыл и, не глядя на Юлю в приемной, с ужасом смотревшую на него, пошел к себе в кабинет…
Увольнение много времени не заняло. За те несколько дней, пока Челищев сдавал дела, подписывал «бегунок» и расписывался в бухгалтерии, вокруг него образовался вакуум, как будто он заболел проказой. Как назло, не было даже Андрея Румянцева, уехавшего в Генеральную прокуратуру «пропихивать» дело о коррупции в мэрии. Звенящая пустота поселилась у Сергея в душе. Он ни о чем не жалел, но ему было, конечно, плохо, муторно.
Собрав вещи, он сидел в своем кабинете, прощаясь с ним, понимая, что уходит навсегда.
— Здравствуй, Сережа, — в кабинет вошла баба Дуся. — Собрался?
— Заходи, баб Дусь, — обрадовался Челищев. — Посошок со мной примешь?
— Наливай, с хорошим человеком грех не выпить… Челищев налил по полстакана из начатой бутылки «Распутина».
Выпили молча, не чокаясь, как на поминках. Сергей сразу же разлил по стаканам остатки водки.
— Переживаешь? — спросила баба Дуся.
— Да как тебе сказать… — поднял глаза Челищев и осекся.
Морщины у бабы Дуси разгладились, нелепый голубой платочек упал на плечи, обнажив густые седые волосы… На стуле сидела не уборщица, а интеллигентная, мудрая женщина со скорбными, умными глазами.
— Не переживай, Сергей Александрович… Уходишь, и правильно делаешь… Еще бы немного здесь поработал, и перемололи бы тебя, как меня в свое время…
Баба Дуся выпила водку легко и красиво и четкими, уверенными движениями взяла сигарету…
— Я ведь не всю жизнь была «бабой Дусей» — уборщицей-алкоголичкой… Карьера у меня была совсем другая… «Важняком» закончила… «Важняка» за дело банды Толстопятова получила, в Ростове тогда сводная бригада работала… Красивое раскрытие было, Сереженька.
Челищев что-то смутно стал припоминать, удивленно глядя на сидевшую перед ним незнакомую женщину.
— А сломали меня уже потом, на «луковом деле»… Про него ты, конечно, слышал… Много народу через него прошло, много навсегда успокоилось… Братья Седюки завязаны там тоже были, но ушли, не успели мы…
Про «луковое дело» Челищев слышал. Следаки постарше, подвыпив, иногда рассказывали какие-то невероятные истории, что в начале 80-х ковырнула питерская прокуратура по-настоящему «торговую мафию»… Тогда был большой дефицит лука, а по всем отчетам прошли сведения, что урожай лука пропал. На самом деле он был собран, но несколько эшелонов с луком исчезло. А потом партии репчатого лука стали вдруг появляться на рынках… Дело тогда замяли, потому что ниточки шли уже к очень крутым и серьезным людям.
— Не знаю, чего мне тогда не хватало. Умная ведь была уже, битая и стреляная. Меня сначала к ордену представили, когда дело еще только начиналось… Мне бы понять намек, да, видно, гордыня обуяла… Потом — автокатастрофа, какой-то пьяный водитель грузовика буквально растоптал нашу дежурную «Волгу»… Водителя того потом нашли повесившимся… Пока в больнице лежала — два раза «случайно» капельница у меня обрывалась, выкарабкалась чудом… Муж ушел… Потом — мне уже выписываться — сын, Алеша мой, в колхозе утонул… На картошке они были студентами. Он на курс старше тебя учился…
Пораженный Челищев вспомнил эту историю, они только поступили, и весь юрфак гудел про эту смерть, и вспомнил он даже фотографию в траурной рамке с объявлением о дне похорон — она висела на доске расписаний.
— Из прокуратуры я, конечно, ушла… Помыкалась немного юрисконсультом «Ленвторсырья», дошла до ручки — Галка-помойка меня на работу устраивала! Потом — пенсия… Дома сидеть не смогла, устроилась сюда вот уборщицей… Меня тут многие помнят, только вид делают, что не узнают. Да мне и не надо. Мне вообще уже мало что нужно в жизни…
Сергей смотрел на бабу Дусю и не мог поверить в то, что у старенькой уборщицы, оказывается, была такая страшная судьба.
— Так что беги отсюда, Сереженька, пока тебя не пережевали и не выплюнули. А ведь начали уже…
Водка, огромное нервное напряжение последних дней и страшноватый рассказ бабы Дуси сломали ледяную корку внутри. Взяв старую женщину за руку, он неожиданно для себя самого затрясся в рыданиях, выплескивая в теплую сильную ладонь свою боль, обиду, отчаяние и злость…
— Ничего, ничего, Сергей Саныч, — говорила баба Дуся, гладя его по волосам. — Все будет хорошо. Ты парень сильный и до конца еще нашей системой не изломанный… Оправишься, отойдешь… С горячки только глупостей не натвори… Один ты ничего не сможешь. Думай и не забывай оглядываться, считай на ход вперед.
— Я считаю, — как обиженный ребенок буркнул в ладонь бабы Дуси Челищев, но та не дала ему поднять голову, продолжая гладить его по волосам.
— Ничего ты пока не считаешь… Считал бы, не стал бы Юльку Воронину трахать, шлюху валютную… — Челищев дернулся, но сильная рука не дала его голове подняться. — Молчи и слушай, сынок… Прохоренко Юльку никому просто так не отдаст, а сама она слишком крепко у него на «кукане» сидит, чтобы самодеятельность себе позволить… Ты не знаешь, из какого дерьма он ее вытащил… Вытащил — но в любой момент обратно толкнуть может. Они с Никодимовым ее только под самых нужных людей подкладывали, под таких милицейских начальников, по сравнению с которыми ты просто мальчик… Видно, и от тебя что-то срочно потребовалось… Или могло потребоваться… Считай, что родители твои своей смертью тебя из-под чего-то вывели, карты им смешали… Ты лежи, лежи, глаза закрой, расслабься, со мной можно, с другими нельзя… Куда уходишь-то?
— В адвокатуру ткнусь, — сквозь навалившуюся с непонятной силой дрему пробормотал Челищев.
— В адвокатуру, значит, — доносился до него уплывающий голос бабы Дуси. — Не сдался, значит, с другого конца зайти хочешь… Тебя с твоей репутацией в адвокатуру-то могут и не взять.
— Возьмут! — прошептал Челищев, засыпая.
— Может, и возьмут, — согласилась баба Дуся, рассеянно продолжая гладить Сергея по голове, — а не возьмут сразу, может, и я чем-нибудь тебе помогу. Передо мной в областной у кое-кого должки остались… Может, и пришла пора их отдавать…
Этого Челищев уже не слышал. Он уснул, и ему приснилась дорога в степи, уходящая за горизонт… Жарко, пить хочется Сергею, знает он, что за его спиной дом стоит, можно оглянуться, зайти в хату, воды попить, лечь отдохнуть, но словно голос какой-то в уши шепчет: «Не оглядывайся, не оборачивайся». Послушался Сергей голоса, пошел по дороге, не оборачиваясь, далеко ушел, потом на холм поднялся, где как раз дорога поворачивала, глянул назад, где дом стоял, откуда он на дорогу ступил, — а нет там дома, пепелище черное, тени какие-то серые движутся словно за Сергеем в погоню кинуться хотят. Крикнул Челищев, побежал, но споткнулся и упал, с холма вниз покатился…
Челищев со стоном поднялся с пола. Во сне он упал со стула, сидя на котором уснул. Сколько он проспал? Челищев глянул на часы и удивился — всего-то полчаса, а выспался так, будто ночь целую без задних ног дрых. Вот только в горле у Сергея было суховато после водки, но голова была на удивление ясной. Его взгляд упал на полную бутылку минеральной воды, стоявшей на какой-то записке.
Челищев сковырнул пробку о край стола и жадно глотал минералку, пока не выпил всю бутылку. Потом Сергей закурил и взял записку со стола. На клочке бумаги были написаны семь цифр и слово: «Позвони».
— Молодец, баба Дуся, спасибо. Позвоню обязательно, — пробормотал Челищев, пряча записку в карман. Потом он погасил в пепельнице сигарету, поднял сумку, огляделся в последний раз и, тряхнув волосами, вышел из кабинета… Сергей думал, что покидает прокуратуру навсегда…
Часть II
АДВОКАТ
Удостоверение адвоката Челищев получил довольно быстро. Шеф областной коллегии адвокатов Семен Борисович Ланкин, конечно, не был сильно обрадован визитом Сергея и просьбой взять его на работу.
— Не знаю, что и сказать вам, Сергей Александрович… — Ланкин растерянно бродил по кабинету, потирая холеные ладошки. — Согласитесь, с вашей репутацией — в адвокаты… Просто не знаю…
