Фредерик Дар - Мое почтение, красотка
Обзор книги Фредерик Дар - Мое почтение, красотка
Сан Антонио
Мое почтение, красотка
– Она это очень плохо восприняла.
– Все равно передай ей мое почтение.
Либо вы человек галантный, либо нет. Это вопрос воспитания. Лично я человек галантный.
Глава 1
Погода такая, что и судебного исполнителя не выгонишь на улицу. Дождь, опять дождь, все время дождь с порывами ветра, облепляющими вас кучей мокрых опавших листьев... Я начинаю жалеть о Лазурном береге, откуда недавно вернулся. Не то чтобы я был мимозой, но ноябрь в Париже считаю совершенно несъедобным. Парень, занимающийся на небесах водой, расходует ее не скупясь! Мой плащ прилипает к моей шкуре. Начался насморк, что является плохим знаком.
Борясь против гриппа, я бросаю в бой мое секретное осеннее оружие номер один – ром. С самого утра я постоянно заливаю его себе в желудок. Чистый, в виде грога, белый, темный... Моя самая последняя находка – смесь рома с апельсиновым сиропом: на ладонь рома, на один палец сиропа... Попробуйте, отличная штука! Смотрю на свой хронометр, констатирую, что до визита к большому боссу осталось убить больше часа, и решаю завалиться в киношку.
Захожу в холл, залитый неоном, и покупаю на десять колов эмоций.
Едва опустившись в кресло, понимаю, что попал на супербредятину сезона. На экране, на первом плане, гладя плюшевого мишку, воет смазливая идиотка.
Лично мне воющие девки действуют на нервы. К счастью, в зале тепло. Я кладу свою шляпу на соседнее кресло и начинаю дремать. Время от времени я поднимаю шторы посмотреть, как идут слезоточивые занятия киски. Просто невероятно, каким дебильным кажется кино, когда смотришь его урывками. Смешнее всего звуки, если сидишь с закрытыми глазами. Слышатся хлопки дверей, потом негритянская музыка, потом вздох угорелой кошки...
Каша невероятная. А ведь есть продюсеры, выставляющие такое дерьмо на венецианский фестиваль. Есть и идиоты, дающие Оскаров этой слащавой тягомотине! Оскаров! Я решаю в один из ближайших дней основать премию Жюль или Эжен, которую вручу какому-нибудь документальному фильму о енотах-полоскунах или о грыжевом бандаже...
Я дохожу в своих философских размышлениях до этого места; когда какой-то мужик плюхается своей задницей в кресло, на которое я положил сушиться мою шляпу. Конечно, я начинаю награждать его словами, не вошедшими в наш знаменитый словарь Ларусс. Он возмущается и объясняет, что если шляпа начала свою карьеру на моей голове, то окончание оной под его задницей ничего не изменило в ее судьбе, а если я буду продолжать возникать, то он заставит меня сожрать остатки этой самой шляпы.
Не знаю, известно ли вам о моих предыдущих подвигах, но очень мало двуногих могут похвастаться, что разговаривали с Сан-Антонио в таком стиле. Те, кто это делал, пройдя через мои кулаки, запросто могли подходить к своим кредиторам и просить огоньку, не опасаясь быть узнанными. Я хватаю нахала за лацканы пальто и резким рывком опускаю одежду на его руки. Его лапы заблокированы... Он тотчас успокаивается.
Тем временем метраж дури подходит к концу, идиотка на экране пускает последнюю слезу под звон колоколов. Зажигается свет. Я смотрю на давителя шляп и вскрикиваю:
– Фердинанд!
Он, весь белый, открывает зенки с туннель Сен-Клу и бормочет:
– Господин комиссар...
Я отпускаю пальтишко, и он медленно поднимает его на плечи.
Фердинанд блатной. Не авторитет, а так, дешевка. Мелочь пузатая. Занимается всем понемножку, лишь бы иметь навар и не особо пачкаться.
– Ты чего, – спрашиваю, – заделался в крутые? Данный случай меня удивляет, потому что это совсем не в его стиле.
Кино тоже не в его стиле...
Вижу, вид у него смущенный, как у мужика, увидевшего свою благоверную выходящей из лупанария.
Я проворно ощупываю его карманы и достаю маленький дорожный несессер из кожи. Тут Фердинанд становится зеленым. Я открываю несессер, заранее уверенный, что в нем лежит не бритва и не мыльница. Так и есть, там хранится маленький набор взломщика. Все, что нужно, чтобы повеселиться в отсутствие хозяев дома. Отличные инструменты. Прямо хирургический набор.
– Э... – говорю, – да ты идешь в гору, Ферди... В этот момент билетерша предлагает нам эскимо. Я ее уверяю, что она может их отправить в Антарктиду, и делаю Фердинанду знак следовать за мной.
Не знаю, насколько вы развиты в плане интеллекта, но позвольте вам сказать, что при моей работе подобные случае не упускают. Это как в любви: если девочка предлагает вам сыграть дуэт лежа, такой шанс может больше не повториться.
И вот мы на улице. Дождь идет не переставая. Я веду Фердинанда в бистро и заказываю грог. Грог – друг человека.
– Присаживайся, Ферди, – приказываю я, толкая его задом на скамейку, и сажусь рядом. – Хочешь, расскажу тебе одну интересную историю? Я начну, ты закончишь... Жил-был один хитрец, которого звали Фердинанд и который слишком много читал детективы. Однажды он решил ковырнуть скок1 в тихом месте. Но Фердинанд малый мирный, не любит отдыхать на нарах и решает запастись алиби. Для этого он использует классический, а значит, самый лучший способ – кино. Отличное алиби, когда тебя там видели. Поэтому он идет в киношку, где показывают фильм, который он уже видел, и, хотя в зале сидит всего человек двенадцать, умудретс сесть на шляпу, лежащую рядом с одним типом, тогда как восемьсот абсолютно свободных кресел призывно тянут к нему руки. Он старается привлечь внимание к своей потертой жизнью физии. Так, в случае чего, билетерша засвидетельствует, что он был в зале.
Я отпиваю глоток грога.
– Теперь продолжай ты.
Он колеблется.
– Послушайте, господин комиссар...
– Слушаю, говори!
Он никак не решается начать. Чтобы подбодрить его, я смеюсь:
– Не повезло тебе, Ферди. Придумать такой цирк и напороться на старину Сан-Антонио... Не рассказывай своим корешам, а то они будут так ржать, что тебе придется переехать.
Он не может сдержать улыбку.
– Ну, – говорю, – рожай. Что это за дело? Он пожимает плечами.
– Если скажу, господин комиссар, вы мне не поверите...
– Давай выкладывай... Это что, новогодняя сказка?
– Почти...
Он осушает стакан, чтобы придать себе мужества.
– Значит, так, – начинает он. – Вчера мне позвонила девица и сделала одно предложение. Я получаю крупную сумму, если открою сейф... Ее треп я опускаю. Она знает обо мне столько же, сколько я сам... Ей известны некоторые... хм... интимные вещи, и она пригрозила настучать о них легавым... простите, полиции, если я не соглашусь... К тому же работа мне предстоит простая – запороть медведя2, и все. Она мне сказала, что я ничего не должен брать, к тому же там нет ни хрустов, ни ценных бумаг. Открыть сейф и отвалить – усохнуть! Она мне указала точное место – кабинет старого профессора... Там есть сигнализация на фотоэлементе, но она мне сказала, как ее отключить. Она назвала время, когда хата будет пустой, а сторож храпит в своей конуре. Все тип-топ... Утром я получаю деньги за свои труды. Все честно... Остается только провернуть дельце...
Он замолкает. Я размышляю. Гарсон протирает за стойкой стаканы. Полная тишина. Можно услышать даже мысль жандарма.
– Однако, – тихо говорю я, – мне твое дело кажется странным, а тебе?
– Тоже. Я не хотел соглашаться, но девка была чертовски убедительной... И потом, плата за это приличная. Вы ведь знаете, сейчас пошли трудные времена. Я подумал, что, раз других дел нет, можно рискнуть...
– И принял меры предосторожности... Вернее, попытался... На какое время назначен твой туфтовый скок?
– На четыре. Смотрю на котлы: три.
– У тебя еще есть время. Фердинанд выглядит обалдевшим.
– Вы... вы хотите, чтобы я туда пошел?
– А почему нет? Тебе ж за это платят, так?
– Но...
Я начинаю злиться.
– Слушай, крысиная задница, ты меня заколебал своим нытьем. Делай, что я велю, и не возникай, а не то я тебя отправлю на казенные харчи... Повод я найду, не сомневайся, и такой веский, что посидишь в тени, пока не поседеешь, как снег. Уловил?
Он утвердительно кивает.
– Прекрасно. Где находится твой сейф?
– Булонь-Бийанкур, улица Гамбетта, дом шестьдесят четыре...
– Порядок... А ты все еще обретаешься на улице Аббесс?
– Все еще...
– Лучше не переезжай...
– Не беспокойтесь, господин комиссар.
– Расплатись за выпивку. Это за мою раздавленную шляпу.
Я отваливаю, оставив его наедине с изумлением.
Глава 2
– Добрый день, Сан-Антонио, – говорит Старик, протягивая мне свою аристократическую руку. – Вы в хорошей форме?
– Еще в какой! – отвечаю я. – Расследование на Лазурном берегу меня буквально обновило. У вас есть для меня интересная работа?
Он поглаживает свой высокий лоб, и тут я вижу, что у него запонки из настоящего золота.
– У меня действительно есть для вас работа... и весьма деликатная, но вот насколько она интересна, сказать не могу. Вы слышали о профессоре Стивенсе?
