Леонид Словин - Отстрел
Обзор книги Леонид Словин - Отстрел
Леонид Словин
Отстрел
Министерству полиции государства Израиль —
Мисрад ха-Миштара Мединат Исраэл
Президенту Московской охранно-сыскной
ассоциации «LIONS» г-ну Сергею Степнову
Рэмбо — дипломированный авиатехнолог по своему первому образованию, старший опер Московского уголовного розыска по жизни и президент Московской охранно-сыскной ассоциации по своему сегодняшнему положению — ждал наезда к полуночи. Однако регламент бандитов неожиданно изменился.
В ассоциацию «Лайнс-секьюрити-информ» позвонили. Извинились.
—Срочные дела.
Авторитеты появились, как и обещали, ближе к рассвету. «Джип-Чероки» вынырнул из дремы Хорошевских проездов, дурной завесы древесной пыли, отходов промзоны. Подрулил к ограде бывшего Дома культуры «Созидатель». Коротко мигнул светом.
—Приехали!
Секьюрити с въездных ворот еще несколько секунд не выходил из будки, прислушивался к рации.
— Впускай… — последовала команда.
Высокий, скуластый, ростом под потолок, похожий на поднявшегося на задние лапы большого русского медведя, Рэмбо вихрем пронесся в дежурную часть.
Там уже знали о визите.
На мониторе появилось детище «Дженерал моторс компани», последняя модель, одинаково предпочитаемая американскими и российскими гангстерами. Бандитов было двое. На этом они категорически настаивали.
Приехавшие вышли из машины, быстро направились к подъезду. Как и договаривались, гости явились одни. Без охраны. Размеры экрана не позволяли рассмотреть их лица. Шедший впереди заметно прихрамывал.
Из вестибюля, снизу, дежурному уже звонили:
—Тут к президенту ассоциации…
Дежурный — из бывших розыскников — следил за монитором.
—Проверь: нет ли оружия. Если есть, предложи сдать. Будут уходить — возвратим…
Рэмбо задержался, наблюдая, как его охранник с металлоискателем ревизует одежду авторитетов. Это была уловка: бандиты вряд ли приехали бы с оружием в ментовскую фирму. Потом он пронесся назад в кабинет — аккурат чтобы снять трубку и услышать дежурного.
— К вам приехали.
— Проводи!
— Есть.
Дежурный выждал паузу:
—Собственными персонами. Сметанин. Он же Сметана. Я вел его розыскное дело… Ногу ему сломали в следственном изоляторе во время штурма, когда они пробились на крышу… Второй с ним — Серый…
Из возможных вариантов — этот был наихудший.
Брат Серого был приговорен к расстрелу за сопротивление и убийство трех милиционеров при задержании. Сейчас он ждал в «Лефортове» решения Комиссии по помилованию.
—Серый сам не свой. Младший любимый брат. Серый, можно сказать, втянул его…
Рэмбо молча слушал. Помочь или облегчить задачу ему никто не мог. Он знал, с кем придется иметь дело, когда начинал этот стремный частный охранно-сыскной бизнес.
На Серого в «Лайнсе» имелось подробное досье: «Держал Армавирскую зону. Неуравновешен. Всюду разборки с летальным исходом… Мокрое. Карачун. Бирки на левой ноге… Фанатично предан брату. Сейчас собирает деньги, чтобы спасти его. Адвокаты стучатся во все двери…».
Бандиты уже входили. Круглолицый, плотный, в отлично сшитом костюме Сметана и стриженый, худой, в пуловере поверх тончайшей белоснежной сорочки Серый.
—Неудобно получилось… — Сметана, улыбчивый, с симпатичнейшими ямочками на щеках, опустил взаимные представления. — Ты извини…
Рэмбо положил трубку — большой, легкий, с близко, по-медвежьи, посаженными смешливыми глазами — и уже двигался навстречу. Поручкались дружески.
Армавирский авторитет оказался церемоннее:
—Как жена, дочь? Отец?
Мать, умершую несколько лет назад, Серый не назвал. Рэмбо с порога предложили быть сговорчивее. Манера эта здороваться пришла в Москву вместе с южанами. В дошедшем из веков приветствии ненавязчиво перечисляли заложников…
—Прошу! Присаживайтесь…
В кабинет уже катили столик с чайными принадлежностями: крекеры, сладости, орешки. Включили верхний свет, кондиционер. Подвинули кресла. Шелковые белейшие паруса портьер наполнил ветер.
—Может, коньяку? Я-то свое отпил…
—Мы — тоже. Спасибо. Все это хорошо…
Сметана, не садясь, из приличия поднял лежавший сверху в вазе сухарик, бросил в рот.
—В этом Доме культуры мы пацанами всегда кино смотрели. Ты не ходил. Иначе встретились бы. Ты ведь где-то тут жил.
Они все знали.
— На Народного Ополчения.
— Мне говорили. У нас даже места постоянные были… — Авторитет засмеялся. — Раз приходим, смотрим — занято! А мы что? Шпана солнцевская. Объяснили: так и так… Люди поняли. Освободили. Только до одного амбала не дошло. Уперся: «У меня билет». Ладно… — Сметана пожевал. — Сеанс закончился. Народ уходит, он все сидит. «Ты чего, мужик, спать пришел?» Молчит. Кирпич, что ли, ему на кумпол свалился. Не помню.
Круглое, с симпатичными ямочками лицо только на секунду стало серьезным.
—Все, в сущности, хотят того же — чтобы было хорошо всем. Только каждый иначе себе это представляет. Когда люди перестанут видеть в другом врага, исчезнет много проблем…
Сметана витийствовал в расчете на скрытые в помещении записывающие устройства. Региональному управлению по борьбе с организованной преступностью порой удавалось в конце концов отправлять на скамью подсудимых даже главарей группировок. Однако лишь тех, у кого был плохо подвязан язык. Закончил он неожиданно:
—Слушай, где тут теперь… Чтобы отлить? Все там? Под чердаком?
Бандиты не хотели вести разговор в кабинете. Сметана был уже в коридоре.
—Заодно прогуляемся…
Сложным переходом — широкой парадной лестницей — поднялись на верхний этаж, к туалету. Бывший Дом культуры был спланирован в тридцатых, в духе жесткого конструктивизма.
—Вот и отлично…
Наверху было тихо. Ярко горели светильники.
—Друг твой из РУОПа не знает, что мы у тебя в гостях? А то, может, заедет? Заодно бы и другие вопросы решили…
Им многое было известно. В частности, про него и Бутурлина, одного из нынешних корифеев Регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
—Мы заехали как друзья…
Говорил в основном Сметана. Дипломатичный, уклончивый, в свои тридцать с небольшим он выдвигался в первый ряд столичных авторитетов. Серый прошел тем временем вдоль туалета. Кабины были пусты.
—Ну и порядочки у тебя, начальник!
Армавирский авторитет обернулся, весело-страшно взглянул на Рэмбо. Впалыми щеками, длинным, чуть вздернутым носом Серый напоминал хищника семейства псовых. Короткая стрижка должна была подчеркнуть сходство.
—Гостей так не встречают… Представь, я приказал бы обыскать своего брата, который ко мне приехал! А ведь гость, он выше…
Ожидавший расстрела брат не выходил у него из головы.
— Согласен со мной?
— Ночью здесь раз и навсегда заведенный порядок!
— На обыск даже в конторе нужна санкция…
—Тут другие правила… — Рэмбо держался спокойно, он ни на секунду не забывал обязанности хозяина, улыбался незлобиво. — Устав караульно-постовой службы! Я ничего не могу менять. Даже для брата!
Бандиты прошли вперед, к распахнутому настежь окну. Снаружи по стене вилась узкая пожарная лестница — с перильцами, с площадкой на втором витке. Лестница делала поворот и заканчивалась за углом здания в стороне от главного входа. Гости знали о ее существовании. Сметана сделал второй заход. Он и тут допускал наличие скрытых записывающих устройств.
—Московские обычаи известны. Люди идут друг к другу, чтобы быть вместе в трудную минуту… Конечно, каждый волен находить себе друзей, кого он хочет! Даже на стороне…
Разгадка была на поверхности.
Нисан Арабов!..
Причиной наезда был его новый заказ.
Глава «Дромита» — бухарской фирмы с обязывающим названием «Фонд содействия процветанию человечества» — обратился за содействием: ближайший родственник Нисана Арабова — старик, житель глубинки Средней Азии, приехавший в Москву на лечение, был похищен в центре Москвы. Среди бела дня. «Дромит» считался хорошо защищенным. Кроме воров в законе из группировки «Белая чайхана» в Узбекистане, крышу Фонду в Москве давал и столичный авторитет.
Сметана и Серый держались по отношению к «Дромиту», в общем, лояльно. Арабову несколько раз предлагали московскую прописку. Но все как бы между прочим.
Произошли какие-то события. Рэмбо хотел удостовериться в том, что верно понял.
— Лучше курицу да со своей улицы?
— Вместе с другом можно получить и его головную боль, и геморрой! А кому это нужно… А то потом — ни в голове, ни в жопе!
Взятие заложником старика родственника было жестким испытанием.
Серый предпочел объясниться шутливо. Политики из бандитов, типа Сметаны и Серого, обычно хорошо обдумывали подобные шаги. Сметана с неожиданной прямотой пояснил:
