Владимир Вера - Медиа-киллер
Обзор книги Владимир Вера - Медиа-киллер
Владимир Вера
Медиа-киллер
Неудавшаяся революция есть мятеж.
Все описанные события являются плодом авторского воображения. Совпадения имен случайны, выводы незлонамеренны и носят рекомендательный характер.
Глава 1
Свободное время есть даже у тех, у кого нет свободы
Я стоял за кафедрой и машинально читал текст лекции для слушателей курсов телевидения. У меня появилось свободное время, и я согласился преподавать за мизерный гонорар в школе-студии «Останкино», сменяя в аудитории признанных мэтров. Чего стесняться, ведь здесь были Владимир Познер и Юрий Николаев, хотя на кафедре кто-то аккуратно выцарапал надпись, что здесь был Вася. И невзирая на то, что легендарного Николаева не сочли нужным поставить в известность об использовании его имени в рекламе курсов, стоимость которых обошлась каждому студенту в 10 500 евро, учиться здесь считалось престижным. Причем, заплатив эти деньги, любой студент был уверен на все сто, что попадет в «мастерскую Николаева». Так довольно нагло утверждалось в рекламе. Похоже, наглость была приватизирована именно здесь, на Королева, 12…
Студенты внимали с почтением, но без особого интереса, ожидая, когда я оторвусь от бумажек, оживлюсь и буду готов к дискуссии. Больше других этой дискуссии ждал мой постоянный оппонент – веснушчатый очкарик с оттопыренными ушами. Беспокойный пассажир – двойник Гарри Поттера… Я был сам виноват, когда сказал студентам о своем неприятии менторского тона лектора и готовности обсуждать те темы, которые им интересны, активно претворяя в жизнь американскую модель обучения. Наконец «Поттер» дождался…
– Спрашивайте. – Я окинул всех высокомерным взором и дал отмашку.
– Кризис – это заговор мирового закулисья или объективный экономический коллапс?
Придется опять корчить из себя биржевого аналитика. Я так и знал, что первым и, скорее всего, единственным будет сей тревожный очкарик. Кто-то говорил мне, что он нацбол[1]. Гибрид из взаимоисключающих идеологий уютно уместился в его мечущейся голове. Это все равно что скрестить кенгуру и коалу. Кавээнщики утверждают, что детеныш, полученный в результате этой случки, уснет в прыжке, на лету. Парадоксальная смесь интернационализма с нацизмом плодила вот таких дотошных очкариков с путаницей в голове и язвительной усмешкой на устах. Такие перед революцией бросали бомбы в царя, а после революции – в вождей пролетариата. В России всегда найдется неугомонный бомбист…
– А ты как думаешь? – Я позволил себе передышку, собираясь с мыслями.
– Думаю, это заговор против России. Медиа-война. Америкосы специально устроили у себя рецессию и кризис ипотеки, чтобы сбить цены на нефть и спасти свой доллар. Посеяли панику в мире с помощью СМИ, развалили национальные валюты и теперь в шоколаде.
– Значит, по-твоему, они самые умные? – снова спросил я.
– А вы думаете, что мы умнее? Они ведь добились своего – стабфонд тает, как снеговик весной. Скоро останется одна морковка, которую нам придется съесть! Не так? И безработица. Если б в России были независимые профсоюзы – люди давно бы вышли на улицы…
– Мне грешным делом кажется, что американцы меньше мечтают о дестабилизации России, чем ты о восстании. Не в одной ли вы упряжке? Неужто все так плохо? Единственное, с чем я могу согласиться, так это с тем, что медиавойна идет с переменным успехом. И с чем я не соглашусь никогда – что мы не научились противодействовать информационным угрозам извне. Просто были семь тучных лет, а теперь настали не самые лучшие времена…
– И это говорит информационный киллер номер один? – вызвал улыбки аудитории въедливый студент. И тут я заметил, что его мало интересует реакция всей аудитории. Он рассчитывал на плебисцит иного рода. Слева, на первой парте сидела довольно сексапильная брюнетка. Я, кажется, видел ее в минувшую пятницу в клубе «Сохо» в компании «мумифицированных» звезд, которые никак не могли понять двух вещей – что они постарели и что они уже ничего не решают. И что тут странного… Кто не тешит себя иллюзиями – пусть присматривается к погосту…
Да, это она щипала кумира 80-х за седой загривок, улыбаясь свежестью и упиваясь самой откровенной лестью своих конкуренток, коей является зависть. При всем при этом она успевала строить глазки и мне. Мне, а также никелевому магнату, бывшему футболисту, брянскому мяснику, кучерявому девелоперу, кредитующему девелопера банкиру, прикрывающему банкира девелопера чиновнику, икорному контрабандисту, известному комику и неизвестному драматургу. Непризнанный гений попал в поле ее зрения только потому, что был похож на влиятельного сенатора и птицевода, активно выступающего против вступления России в ВТО…
– Номер один? Вы мне льстите. К тому же я бывший, – поправил его я.
– А что бы вы посоветовали действующим? Как обезопаситься? – тренировался брать интервью очкарик.
– Способов тьма. Можно отвлечь – подменить главное событие. Можно исказить – извратить его суть. Можно дискредитировать источники информации противника и героизировать наши. Где-то опровергнуть, где-то умолчать. Или масштабировать нужные детали события. Или стать ньюсмейкером, сказать первым о том, что еще не стало новостью номер один, но наверняка вызовет общественный резонанс. Есть еще псевдоопровержение – это когда мы опровергаем то, чего нет, чтобы оно было. Дезинформация, наконец. Поверьте, в России есть специалисты по части организации паники и ее нивелирования.
– То есть народ всегда можно запутать, заболтать, обмануть, склонить общественное мнение на свою сторону. Мы что, и впрямь «медиасапиенс», планктон, амебы? Мы – безропотное быдло и нами так легко манипулировать?
– Я так не думаю. Есть одна вещь, которая все перечеркивает.
– Какая? – почти хором спросили студенты.
– Нет ничего тайного, что когда-нибудь не станет явным… Это ахиллесова пята любой медиавойны. Я не испытываю пиетета перед Геббельсом. Информационный киллер фюрера был успешен только в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Его медиавойна в итоге была с треском проиграна союзникам… Хотя, безусловно, пропагандистская машина, построенная Третьим рейхом, была мощным инструментарием идеологии нацизма. Фюрер был блестящим оратором, и Геббельс виртуозно владел словом. Своим словом они пестовали свой миф и заставили поверить нацию, что этот миф – реальность. Потом миф был развенчан историей, но слово еще будоражит умы. И спустя время рождает новые мифы. Слово есть поступок. Это сказал Лев Николаевич Толстой.
Одно слово, сказанное в телеэфире, может изменить историю. И не всегда оно исходит от медиа-комбинаторов, заносчиво полагающих, что они оседлали общественное мнение и дергают его за ниточки… Есть что-то, что не подвластно манипуляции. Что умнее, могущественнее, влиятельнее медиаресурса. Я не знаю, что это – случайность, человеческая совесть, герой-одиночка или бог, но это есть…
– Снова эта детская сказка про героя-одиночку! – поправил очки неутомимый спорщик. – Будто нет системы, которая контролирует телевидение. Нет чекистов-цензоров. Нет суфлера, чей текст воспроизводит диктор. А может, скажете, что это инкубаторское вещание – лишь самоцензура?
– Это хорошо, что вы не верите в силу одиночки. Значит, детство закончилось, – согласился я, чем вызвал одобрительный смех аудитории. Лучший способ завоевать симпатию слушателей – уместная шутка.
– Значит ли это, что журналист вашего уровня не может быть неангажированным? – снял очки мой оппонент. При этом парень опустил глаза, достал платок и принялся бережно протирать линзы. Они запотели, а ему так хотелось наблюдать за темноволосой красоткой.
– Может… – после недолгой паузы ответил я. – Но тогда быть ему изгоем. Это трудно, экономически невыгодно, иногда вредно для здоровья. Но это тоже выбор – отказаться от гарантированного успеха, привилегий и популярности ради призрачной славы героя, а может быть, просто ради жизни… Ну, на этом все, лекция окончена. До следующей пятницы, друзья. Не забудьте – у вас практическое занятие. Подумайте на досуге над сценарием развлекательного телепроекта хронометражем 24 минуты.
– Ну вот, я же говорил, – вновь встрял парнишка, задержав на какое-то время часть группы, – развлекательное телевидение! Низкопробный юмор – отдушина для зомбированной публики! Ржать можно над всем! За этим ржанием не слышно стонов! А скоро и над стонами будут смеяться! Деградация! Пришли от ГУЛАГа до Аншлага!..
– Деградация везде, – согласился я, – это общемировая тенденция. Кризис ведь тоже глобален. На каждого их «Бората» мы отвечаем двумя «Самыми лучшими фильмами», а за каждую картину жестяной банки Энди Уорхолла, обильно орошенную мочой его любовников, наш Никас Сафронов нарисует целых два портрета собственными испражнениями, а русский клон Терри Роджера выдаст очередную фотографию за живопись… Ладно, тебе разрешаю работать по индивидуальной программе. Придумай что-нибудь свое вместо того, чтобы походя лягать чужие победы. Создай то, что покажется тебе полезным… А мы обсудим твой шедевр публично. Ищи аргументы, чтобы защититься. Готовься к экзекуции. Пенять потом будешь только на себя. Возможно, твоя идея сделает тебя знаменитым быстрее, чем прославился абсурдный «Летающий цирк Монти Пайтона», предтеча «Камеди клаба», где на десять сортирных скетчей все же найдется один убойный номер. Кстати, совет, ребята… Творить сподручнее в одиночку! Если, конечно, среди вас нет Ильфа и Петрова. На своем опыте знаю. Это королю нужна свита, а автору требуется уединение.
