Фридрих Незнанский - Крайняя необходимость
Обзор книги Фридрих Незнанский - Крайняя необходимость
Фридрих Евсеевич Незнанский
Крайняя необходимость
Пролог
Курение — привычка, от которой всем тяжело избавиться независимо от того, выкуриваете ли вы пять или сто сигарет в день. И скажите, пожалуйста, на какого курильщика действуют угрожающие надписи на одной и той же пачке сигарет вроде «Курение — причина раковых заболеваний», а с другой стороны — «Курение вредит вашему здоровью»?! Опытный курильщик давно пропускает мимо сознания эти слова, ну а если вдруг и вдумается, то конечно же только рассмеется от несуразности такого сопоставления: с одной стороны — смертельная, неизлечимая болезнь, с другой — некоторое предполагаемое неудобство для здоровья. От одних и тех же сигарет. И дети на такое не купятся.
Однако не совсем так обстояло дело с помощником генерального прокурора Александром Борисовичем Турецким. Его близкие взялись за его здоровье всерьез, и пока что Турецкий лучше себя от этого не чувствовал.
— Первый способ отличается молниеносностью и ошеломляющей эффективностью, — сообщила Ниночка Турецкая сведения, почерпнутые в Интернете. Ее мать благосклонно кивала головой, а отец уныло слушал. — Сторонники этого способа утверждают, что курить следует бросать мгновенно. Но самое главное не в этом, а в том, что, став некурящим, ты должен рассказать об этом всем, кого ты уважаешь, любишь, не уважаешь, не любишь, знаешь или вовсе не знаешь. Напиши им это в открытках, письмах, разошли по Интернету, оставив свой и-мейл. Пусть все узнают, что ты перестал курить. Никогда впредь не говори о том, что ты бросил. Только о том, что стал некурящим или не куришь! Принцип действия понятен: всякий раз, потянувшись за сигаретой, ты будешь представлять, как посмотрят на тебя твои друзья, а особенно враги… Ты же заявил об окончательности своего решения!.. Говорил о своей силе воли!..
— Чушь, — безапелляционно заявил Турецкий. — Мне это не подходит.
Александр Борисович мужественно пытался бросить курить. Последнее время жена и дочь попрекали его каждой сигаретой, и он наконец принял решение раз и навсегда отказаться от своего пагубного пристрастия. Тут, правда, уместно было бы упомянуть, что Ирина Генриховна сама некогда покуривала, а единственная наследница Ниночка не так давно была застигнута отцом с первой сигаретой. Первой, как было клятвенно заверено, и последней.
Эстафету от дочери приняла жена:
— Саша, мне рассказали про один способ, он постепенный. Этот способ подходит для тех, кто решил просто слегка уменьшить дозу принимаемого никотина. Может быть, как раз для тебя? Здесь нужно придерживаться пяти простых правил.
— Ну-ну, — пробормотал Турецкий с явным скепсисом.
— Первое правило гласит, что курить нужно сигареты только одного сорта и ни при каких обстоятельствах не курить другие. Чтобы выполнить правило номер один, нужно соблюдать правило номер два, а именно: курить только свои сигареты, то есть не стрелять.
— Кажется, в этом что-то есть, — пробормотал Турецкий.
— Вот видишь! — воодушевилась супруга. — А чтобы выполнить правило номер два, нужно соответственно соблюдать правило номер три: чтобы у тебя не было потребности стрелять, нужно самому никого не снабжать сигаретами.
— Совершенно невозможно, — вздохнул Турецкий.
— Не так уж трудно, как тебе кажется. Четвертое правило гласит, что курить нужно только тогда, когда ты в этом по-настоящему нуждаешься, а не автоматически, сигарету за сигаретой. Кстати, и удовольствия от сигареты будешь получать в этом случае куда больше.
— Верно, конечно, — уныло вздохнул Турецкий, и во вздохе этом опять-таки выражалось, насколько все это мало реалистично.
Ирина Генриховна между тем явно вошла во вкус.
— Ну и последнее правило: в процессе курения ни в коем случае не занимайся никакими делами параллельно. Не разговаривай, не ешь, не пей и вообще исключи любую деятельность. Посвяти пару минут сосредоточенному выкуриванию сигареты. Таким образом, сокращается привычный рацион сигарет в четыре и более раз. Что скажешь?
«Неглупо, — подумал Турецкий, — очень неглупо, да только едва ли подходит человеку, который работает в офисе, засиживается допоздна, общается с кучей людей… ну и так далее. Вот если бы я был каким-нибудь несуетным сочинителем детективных романов, работал бы на даче, то… курил бы трубку», — неожиданно закончил он свою мысль. И ухмыльнулся.
Раздался звонок домофона. Ирина Генриховна взяла трубку.
— Здравствуйте, — сказал приятный женский голос, — мне нужен Александр Борисович Турецкий. Он здесь живет?
— А что вы хотели? — спросила Ирина Генриховна, подозрительно глядя на мужа.
— Меня просили ему кое-что передать. Можно подняться?
— Ну попробуйте, — совсем как муж ответила Ирина Генриховна и нажатием кнопочки на телефонной трубке открыла дверь подъезда.
Через несколько минут на пороге квартиры возникла девушка лет двадцати. В одной руке у нее был мотоциклетный шлем, в другой — какой-то сверток. Его-то она и протянула Турецкому.
— От кого это? — спросил он.
— От Юрия Петровича. Я ехала в Москву, и он просил меня передать, я в соседнем офисе работаю, ну и…
— Не надо на меня так смотреть, — проскрипел Турецкий, когда мотоциклистка удалилась. — Я понятия не имею, что это за барышня! — К некоторому его сожалению, это была правда.
Девушка доставила посылку от его закадычного приятеля Юрки Гордеева. Прямо на ней Гордеев написал несколько слов: «Прости, что не появился на прошедших выходных, — было много работы». Они давно не виделись, и Гордеев, очевидно, таким образом решил продемонстрировать свое дружеское внимание и расположение.
— Из всех твоих приятелей-собутыльников Юра мне всегда нравился больше других, — сообщила Ирина Генриховна, наблюдая, как супруг распаковывает посылку. — Все-таки он самый интеллигентный, и манеры у него, по сравнению с тем же Славкой Грязновым, ну просто аристократические. Что он там прислал, как думаешь?
— Скальп уголовного авторитета, — вполне по-взрослому хохотнула Ниночка и удостоилась от матери осуждающего взгляда.
Турецкий наконец вскрыл трудно поддающуюся обертку, и вниманию семейства предстала деревянная коробочка.
— Какая прелесть! — одновременно восхитились жена и дочь.
Турецкий открыл ее. Коробочка была нашпигована толстыми длинными сигарами, там же лежала открытка, на которой гордеевским почерком было написано: «Никогда не откусывай кончик у сигары — это ковбойство считается дурным тоном. Лучше обзаведись специальным маленьким пробойником или гильотинкой и носи их с собой».
Турецкий не удержался, вытащил одну сигару и понюхал. Аромат был сногсшибательный.
— Ну вот, — горестно сказал он, — совершенно же невыносимые условия.
Часть первая
— Юрий Петрович, а вы любите арбуз?
— Вообще-то я больше люблю дыню.
— Я тоже! — почему-то обрадовалась женщина по фамилии Феофанова.
У адвоката Гордеева в кабинете сидела странная клиентка. Собственно, Юрий Петрович клиенткой ее признавать отказывался, но она настаивала. Это была крупная женщина лет сорока с копной рыжих волос — крашеных или своих, Гордеев определить затруднился.
С недавних пор Гордеев работал в ближнем Подмосковье, даже, как говорили его друзья, в ближайшем. И это накладывало определенный отпечаток на его взаимоотношения с клиентами. Если в Москве все было в значительной степени обезличенно, рационально и динамично, то в подмосковных Химках к нему шли люди с самыми невероятными юридическими проблемами или вообще с отсутствием таковых. Правда, сами они так не считали. Гордеев уже начал приходить к мысли, что провинциальный адвокат для них что-то вроде семейного доктора.
— Скажите, Юрий Петрович, а в какой московской тюрьме лучше сидеть?
Гордеев бросил на Феофанову быстрый взгляд.
— Странный какой-то вопрос.
— Ну почему же? — спокойно возразила женщина. — Вы ведь адвокат, вы наверняка все эти СИЗО хорошо знаете. И потом, это же ваша работа — давать советы своим клиентам.
Гордеев подумал, что не так уж она не права.
— Ну что же… Пожалуй, принципиальной разницы нет.
— Да быть такого не может!
— Уверяю вас, это не слишком важно — на первом этапе, по крайней мере. Все зависит от человека, который туда попадает, — как он себя поставит, каков у него характер, ну и от тех, конечно, кто остался на воле и о нем заботится.
Действительно, кто-кто, а адвокат Гордеев хорошо знал, что в следственных изоляторах условия содержания и потребности арестантов в целом схожи. Наиболее терпимые условия содержания из всех московских СИЗО были в пятом и шестом. Матросская Тишина, он же изолятор номер один, конечно, был похуже. Гордеев так и сказал загадочной клиентке. Контингент, содержащийся в этом изоляторе, более неоднородный, чем в других СИЗО, больше бомжей, а сама тюрьма гораздо теснее — камеры обычно заполнены под завязку, вентиляция плохая. В общей камере временами содержится до ста заключенных при норме тридцать человек, так что отдыхают в две-три смены. Люди с большим тюремным опытом и стажем, естественно, живут получше, но и это необязательно. С другой стороны, отношение к заключенным со стороны администрации помягче, и условия неформальных отношений между заключенными и охранниками проще. Так что, в общем, одна тюрьма другой стоит.
