Андрей Дышев - Классная дама
Обзор книги Андрей Дышев - Классная дама
Андрей Дышев
Классная дама
Глава 1
Девичьи слезы
Эта история произошла несколько лет назад, поздней осенью. В те дни северный циклон со шквальным ветром и мокрым снегом обрушился на Побережье, объявив о полном господстве зимы, и сразу стали серыми и неуютными парки и набережная, опустели пляжи, закрылись пивные и кафе, торгующие мороженым, и даже самые стойкие курортники собрали чемоданы и сбежали из отсыревших и холодных номеров. Жизнь в нашем городе окончательно угасла.
Я брел по набережной, втянув голову в плечи и опустив лицо, чтобы хоть немного уберечься от острых секущих потоков дождя. Время было во всех отношениях паршивое. Во-первых, погода. Во-вторых, дела в моем частном сыскном агентстве. Они шли из рук вон плохо. Если в сезон мы жили за счет многочисленных жалоб курортников, которых шерстили местные воришки, то в межсезонье мы занимались в основном «субботниками», за которые, как известно, традиционно не платят. В довершение всего закрылись мои любимые бары, где я любил посидеть после рабочего дня с бокалом портвейна. И вот теперь я с худым кошельком в кармане шлепал промокшими насквозь ботинками по лужам мимо «Ветерка», «Чайки» и «Прибоя» с заколоченными окнами и проклинал непогоду.
Необыкновенно сильная и свирепая волна накатила на бетонный парапет, от удара подо мной дрогнул асфальт. Я не успел отскочить в сторону, и по мне хлестко прошлись пенные брызги, словно я нечаянно попал под полицейский водомет. Теперь я мог поспорить на любые деньги, что на мне нет ни одной сухой нитки. Благоразумный человек тотчас бы повернул домой, но моя холостяцкая берлога, в которой не прижилась даже кошка, навевала на меня тоску, и я упрямо шел дальше, неизвестно куда и с какой целью.
От порыва ветра рядом со мной распахнулась дверь кафе, и призывно скрипнула пружина. Это было одно из тех немногих заведений на набережной, которое работало круглый год. Как оно называлось, я не знал, потому что стеклянные буквы над дверью кафе были стилизованы под арабскую вязь и прочесть загадочное слово было решительно невозможно. Мы как-то заходили сюда с Лешкой, и в моей памяти отложилось, что плов здесь готовят из рук вон плохо, а лепешки настолько черствые, что их можно с успехом использовать в качестве подставки под сковороду. И все-таки я направился к распахнутой двери, потому как мокнуть под дождем было уже невмоготу.
Не успел я переступить порог заведения и втянуть носом крепкий запах спиртного и жареного мяса, как услышал, что меня кто-то зовет.
Я решил, что это Лешка вернулся с «субботника», и, предвкушая крепкую попойку, остановился и обернулся. Но в это же мгновение какая-то особа женского пола прямо перед моим лицом раскрыла зонтик. Он хлопнул, словно парашют, и моя физиономия в очередной раз подверглась атаке холодных капель. Но я воспринял это едва ли не с благоговением, словно меня окропили в церкви святой водой, и раскрыл рот, чтобы сморозить какую-нибудь нежную глупость. Однако познакомиться не удалось. Дамочка, которая обошлась со мной столь любезно, не опускала зонтик, закрываясь им, словно щитом. Видимо, таким способом она прятала свое лицо от влажного порывистого ветра, и потому я мог видеть лишь пару ножек в сапожках на тонких каблуках. Ножки, как и сапожки, были ничего. Обо все другом я не располагал сведениями.
– Кирилл!! Вацура!!
Нет, это был не Лешкин голос. Я обошел зонтик и, сразу забыв о нем, посмотрел на расплывшуюся от дождя и тумана набережную. По асфальту, который из-за луж казался зеркальным, в мою сторону шел Сергеич, старший оперативник из местного ОВД, капитан милиции Случко Сергей Сергеевич. Он был в утепленном спортивном костюме с розовыми полосами, а на его голове трепыхался полиэтиленовый пакет. По своему обыкновению он был небрит, отчего напоминал торговца с продовольственного рынка. Сергеич махал рукой, но смотрел куда-то вниз, будто бы на ноги дамочки с зонтиком. Фигура у него была угловатая, словно сделанная ребенком из палочек, ракушек и камешков. Казалось, что энергия поступательного движения сосредоточена в его правом плече, а все остальное – голова, грудь, болтающиеся плетьми руки и такие же безвольные шаркающие ноги – волочилось следом.
Сергеич приблизился ко мне, стянул с головы пакет и выждал долгую паузу, прежде чем что-либо сказать. Его руки свободно висели вдоль тела, но были чуть согнуты в локтях, отчего создавалось впечатление, будто Сергеич нес два арбуза, да у него их сперли, а он этого до сих пор не заметил. Мне хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы выровнять ему и руки, и взгляд.
– Твой Леша в аварию попал, – произнес Сергеич хриплым голосом, провожая глазами дамочку с зонтиком.
Вот тут-то я сразу забыл и про кривые руки Сергеича, и его неподъемный взгляд, и мокрые спутавшиеся волосики.
– В аварию? – переспросил я и скривил лицо, словно опер предложил мне теплого пива с протухшими креветками. – В какую еще аварию?
– В аварийную аварию, – уточнил Сергеич и смахнул со лба криво обрезанную челку, точно большую тяжелую муху. – Я тебя уже целый час ищу. Почему ты не в офисе?
Я пялился на Сергеича и никак не мог понять, что он от меня хочет и какая связь между моим офисом и аварией. Я хотел знать только одно: что с Лешкой?
– На Мокром Перевале, – ответил Сергеич и почему-то кивнул в сторону моря. – Под Кажмой.
Теперь Сергеич пристально смотрел мне в глаза. Это случалось с ним только тогда, когда он хотел придать своим словам особо веское значение. Порыв ветра приподнял и прилепил к его шее мокрый воротник. Сергеич покрутил головой и добавил:
– Что-то с его «Нивой» случилось. На большой скорости заклинило двигатель, машину закрутило на скользкой дороге, она ударилась в заграждение, и Леша вылетел через лобовое стекло. Был бы пристегнут – остался бы жив.
– Что значит остался бы жив?! – заорал я и схватил его за мосластый локоть.
Сергеич перевел взгляд на мое плечо, будто по нему ползла омерзительная гусеница, и процедил:
– Это значит, что твой Леша в морге.
– В морге?!
Сергеич болезненно поморщился, посмотрел по сторонам и подтолкнул меня к мокрому кустарнику.
– Ты чего орешь? – зашипел он, поднеся свой костлявый кулак, похожий на ржавую шестеренку, к моему лицу. – Прикрой рот! Дюдики хреновы… С вами связываться – себе в убыток…
Мокрая ветка шлепнула меня по лицу. Я провел ладонью по губам.
– Ну, Сергеич, – пробормотал я, – с такой новостью ты бы лучше в море утопился…
– Я хорошо плаваю, – ответил он. – А в машине всегда пристегиваю ремень безопасности. И, в отличие от вас, придурков, своевременно прохожу технические осмотры… Связался же я с вами! Какого черта вы нарушаете правила эксплуатации автомобилей? Какого черта, я тебя спрашиваю!
Наверное, Сергеич брызгал слюной, но из-за дождя это не чувствовалось. Я не мог поверить в то, что Лешки уже нет в живых. Еще позавчера утром я видел его в офисе. Он готовил кофе на электроплитке и нечаянно перевернул турку. Головокружительный запах не выветрился до сих пор.
– Разве он собирался вернуться из Кажмы сегодня? Ты ничего не напутал? Ты уверен, что он в морге?
– Купи лейкопластырь и заклей им себе рот! – злобно посоветовал Сергеич и снова оглянулся. – Я только что вернулся с опознания. Не дай бог, ты кому-нибудь скажешь, что это я отправил Лешку в Кажму! Меня в это дело не впутывай. О «субботниках» ни одна собака знать не должна, понял? Запомни: он поехал туда по своим личным делам. Никакого письма из Кажмы я тебе не передавал. Кстати, где оно?
Чернота залила мою душу. Я смотрел на бушующее море с пятнами грязной пены. Тяжелые волны методично накатывали на пустынный пляж… Лешка хотел стать «моржом» и пытался купаться в море круглый год. Однажды в январский шторм он на спор поплыл к буйку. Я с трудом вытащил его из-под воды. Потом он месяц лежал в больнице…
Я судорожно сглотнул, стараясь справиться с приступом удушливой жалости к своему неудачливому компаньону.
– Ты меня слушаешь? – спросил Сергеич и, стукнув меня кулаком в грудь, пытливо заглянул мне в глаза. На кончике его носа висела мутная капля. Я тупо смотрел на нее и ждал, когда она упадет.
– Слушаю, Сергеич, слушаю.
– Давай, дуй в свой дурацкий офис и найди это письмо. Если на нем стоит регистрационный штамп отделения милиции, то немедленно принесешь его мне. Лично в руки! Если штампа нет – сожги. Задача ясна?
Сергеич думал только о себе. Своей нарочитой грубостью он пытался прикрыть трусость. У меня из головы не выходил Лешка, а Сергеич был озабочен своей репутацией.
Я мчался в больницу по встречной полосе, включив дальний свет и пронзительно сигналя, чего никогда бы не сделал благоразумный опер Сергеич. Летящие на меня машины, издали завидев мой «Жигуль», похожий на болид, съезжали на обочину. Многие водители, наверное, в эти мгновения остро жалели, что не пошли пешком. Люди, стоящие на тротуаре, шарахались в стороны, когда из-под колес моей машины вылетали струи воды. Но я не обращал на все это внимания. Чувство вины с каждой минутой все больше наполняло меня, и я мысленно спрашивал себя: что я мог сделать, чтобы этой беды не произошло?
