Михаил Нестеров - Бешеная стая
Обзор книги Михаил Нестеров - Бешеная стая
Михаил Нестеров
Бешеная стая
Все персонажи этой книги – плод авторского воображения. Всякое их сходство с действительными лицами чисто случайное. Имена, события и диалоги не могут быть истолкованы как реальные, они – результат писательского творчества. Взгляды и мнения, выраженные в книге, не следует рассматривать как враждебное или иное отношение автора к странам, национальностям, личностям и к любым организациям, включая частные, государственные, общественные и другие.
«…должно быть, был момент тогда, в самом начале, когда мы смогли сказать – нет. Но мы как-то его упустили».
«Розенкранц и Гильденстерн мертвы», фильм Тома Стоппарда.Глава 1
Парень с обложки журнала
Новоград
Информация на огромном табло обновилась: самолет авиакомпании «Аэрофлот», совершавший рейс Москва – Новоград, прибыл в пункт назначения. До этого на электронном щите светилась строка о задержке этого рейса. Допив томатный сок и выбросив бумажный пакетик в урну, я направился к месту выдачи багажа – теряясь в этой разношерстной толпе туристов, одетый в спортивные брюки, тенниску, с небольшой дорожной сумкой через плечо и цифровым фотоаппаратом на ремешке. Этот новоградский аэропорт не отличался от десятков других, в которых мне удалось побывать. Кто видел один аэропорт, тот видел все, твердо был убежден я, и в этот раз невольно ставший частичкой чьего-то крупного бизнеса; даже купив хот-дог и сок, я бросил в карман авиакомпании мелочь.
Я ждал пассажира только что прибывшего самолета. А вот и он, отдохнувший за время полуторачасового перелета и тоже особо не выделяющийся среди своего бизнес-класса. Ему тридцать с небольшим. Ему к лицу чуть заметная седина на висках и даже едва приметная залысина, в которой отразился свет аэропортовских светильников. Он одет в деловой костюм – черный, казалось бы, – однако, если вглядеться внимательней, можно заметить синий отлив. Наверное, ткань, из которой пошит в английском ателье этот костюм, сама по себе являла собой настоящее произведение искусства. В руках у него модный портфель с довольно массивной спаренной ручкой. Плащ – как атрибут деловитости – смотрится изящно даже перекинутый через руку.
Нет, все же этот парень выделялся среди своего класса. Но, скорее всего, если бы объектом моего внимания был хотя бы этот 50-летний бизнесмен, делающий знаки встречающей его группе, именно он выделился бы из бизнес-толпы.
Мой объект тоже изобразил приветственный жест рукой. Я не повел головой, точно зная, кому он адресован: за моей спиной, в нескольких шагах от застекленной двери терминала, притаилась женщина… В этих стеклянных джунглях она виделась диковинной бабочкой, наслаждающейся своей короткой, но красивой и насыщенной жизнью. В ее облике не было ничего вызывающего – ни накачанных силиконовых губ или груди, ни накладных ресниц; никто не заметил бы в ней фальши. А способна ли она на фальшь вообще? Аудиоматериал – мой кропотливый труд – говорил: нет. Никакой фальши в голосе – это в те минуты, когда она отдавалась этому парню в гостиничном номере, на темной площадке служебной лестницы, на заднем сиденье арендованного автомобиля. Она была безупречным музыкальным инструментом и зазвучала бы даже в неумелых руках.
Сейчас она была «женщиной в синем» (если бы ее мог увидеть Крис де Бург, он бы перепел свой хит, сменив цвет платья воспетой им женщины на синий). Платье, перчатки, сумочка, лента в коротких иссиня-черных волосах, даже татуировка на плече в стиле Эми Уайнхаус: обнаженная блондинка с поднятой к голове рукой. Исключение – черные туфли, опять же, как мне показалось, с чуть приметной синевой, как будто он и она сговорились, надев на эту встречу в аэропорту что-то, что подходило им больше всего и по-настоящему сближало их: скрытность. В черном таился синий цвет, как проблеск луны посреди грозового ночного неба.
Надо ли говорить, что я полюбил эту женщину с первого взгляда и был готов любить ее до последнего?.. Это при том, что во мне не было ненависти к тому, кто фактически владел ее телом и душой. Ревность? Да, я ревновал, но только без исступления, как будто смотрел кинофильм с безусловной звездой в главной роли, покорившей всех мужчин; и даже женщины не остались к ее образу равнодушны. Мне трудно было объяснить свои чувства и настроения другому, но это было совсем необязательно – главное, я не кривил душой перед самим собой.
Мой объект наблюдения, словно сошедший с глянцевой обложки «Форбс», подхватил свой багаж с транспортерной ленты и пошел навстречу женщине. Я знал, что будет дальше: женщина с татуировкой, не дожидаясь парня с обложки, поспешит к выходу из аэровокзала, чувствуя его за спиной и подстраиваясь под его деловую поступь, выдерживая равное десяти шагам расстояние, – я видел это по меньшей мере три раза в трех разных аэропортах. Я пошел следом, делая на ходу снимки. И в этот раз в кадр попали он и она. На парковке она села в арендованную «Ауди». Парень открыл дверцу пассажира, забросил багаж на заднее сиденье, сел, склонился к той, которая встречала его… Тонированные стекла все же позволили разглядеть страстный поцелуй, также зафиксированный моим портативным «Никоном».
Отлично!
Отлично? О чем это я? С каких это пор отдельный и незначительный эпизод моей работы стал вызывать у меня восторг?
– Такси! – Я опередил зазывалу и сел в желтый с шашечками «Шевроле». – Поехали за этой «Ауди». В ней – моя жена. Я слежу за ней.
Таксист сказал: «Да». Ему было по барабану – как я и моя жена развлекаемся в свободное время. Лично я на его месте посоветовал бы обменять цифровой «Никон» на двуствольный «Дерринджер».
Я опустил стекло со своей стороны и закурил дешевую крепкую сигарету без фильтра. Впереди – сорок километров пути, можно отдохнуть и заскучать одновременно. Я снова увижу за окном машины унылые, будто лунные, пейзажи…
Я подумал о том, что для отчета клиентке, на которую я в данное время работал, мне можно было бы и поснимать из окна такси, и снимки стали бы логическим продолжением того трогательного шествия, когда женщина вела своего любовника к выходу… На эти снимки клиентка даже не посмотрит (ее заинтересуют ключевые, с их кульминационными деталями снимки), а если и посмотрит, то мельком, как на шестерки из разбросанной по зеленому сукну карточной колоды.
«Ауди» остановилась напротив гостиницы «Комфорт Тиффани», расположенной в старой части города. Женщина первой вышла из машины и подождала, когда ее друг заберет багаж. Потом они скрылись за массивными дверями гостиницы.
– Ты видел это? – спросил я таксиста, как если бы обращался к самому себе, и резонно не рассчитывал на ответ. Но он ответил: «Трогательно», понаблюдав за тем, как я сделал последние снимки и зачехлил фотоаппарат.
Расплатившись с владельцем желтого «Шевроле», я еще несколько минут провел возле гостиницы – пока служащий не поставил «Ауди» на парковку. Что же, все выглядело пристойно и в то же самое время непристойно, как в смеси американского и российского кино. Заодно я разузнал подноготную про название гостиницы. Витражи этого заведения были выполнены в стиле американского дизайнера Луиса Комфорта Тиффани, даже абажуры в холле и в номерах копировали изделия этого художника. Настоящим украшением стало центральное окно, повторяющее витраж мастера под названием «Древо жизни».
Нахватавшись высокого, мне предстояло решить – дополнить коллекцию эротических снимков еще одной постельной сценой или нет. Лучше будет, если клиентка увидит это. Насколько я изучил ее, она перебора не боялась. Заодно она получит доказательства моей, по сути, беспрерывной работы.
Этот номер я проделывал много раз. Ночной портье колебался не больше секунды. Переложив пару сотен долларов к себе в карман, он провел меня к комнате номер 16, который снимали оба объекта моего наблюдения. Чуточку нервничая, портье открыл дверь своим ключом, несколько мгновений вслушивался, затем кивнул мне: «Можешь войти».
Я вошел внутрь. Мои ноги утонули в пушистом паласе; я не знал, в каждом ли номере этой чуть старомодной гостиницы было такое покрытие. Скорее всего, этот номер – для важных персон.
Мои тылы были надежно защищены: в крайнем случае портье даст мне зеленый коридор и даже погонится за мной – чтобы не догнать. Такие юнцы, достигшие определенных высот, слупят деньги с родного отца за его измену матери и с матери за ее измену отцу и поимеют двойную выгоду. И такой человек сейчас выступал в качестве моей защиты. Я даже не заметил, как молниеносно поменял мнение о человеке.
Зеленоватый занавес на окне был изящно подсвечен светильником на подоконнике, и оконный проем в целом казался коконом, внутри которого дремала сама жизнь. Этого света мне хватило, чтобы в деталях рассмотреть спящую на кровати красивую пару.
