Женщина в библиотеке - Джентилл Сулари
Обзор книги Женщина в библиотеке - Джентилл Сулари
«В Бостонской библиотеке кто-то кричал. Позже нашли тело… Четыре незнакомца, объединенные лишь тем, что оказались в одном месте в одно время становятся близкими друзьями, не подозревая, что одному из них прекрасно известно, что произошло в библиотеке…» — так можно было бы описать книгу, над которой работает Ханна, известная писательница. Она плохо знает Бостон, но к счастью, у нее есть заботливый друг по переписке, готовый предоставить материалы для рукописи. Действительно, любые…
Сулари Джентилл
Женщина в библиотеке
Sulari Gentill
The Woman in the Library
© Sulari Gentill, 2022
© Белитова П. Н., перевод на русский язык, 2024
© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2025
Посвящается Барбаре
«Осторожно откройте меня…»
~ ~ ~
Дорогая Ханна!
Что ты сейчас пишешь?
Полагаю, ты уже начала новый роман. Если же нет, то считай мое письмо тонким намеком от поклонника. Да, теперь у тебя есть поклонники, друг мой, и они отчаянно нуждаются в следующей книге Ханны Тайгон. Перефразируя Человека-паука: «С большой аудиторией приходит большая ответственность» [1].
А если серьезно, вчера увидел экземпляр «Невероятной страны» в книжном на углу. Магазинчик назывался «Ладья». Хипстерское местечко, где вместе с книгой можно приобрести латте на соевом молоке с куркумой и зерновой батончик. Ну неважно, главное, что твои книги можно встретить в американских магазинах, если тебе интересно. Прикладываю фото полки с новинками. Я даже приобрел себе томик, только ради того, чтобы похвастаться кассирше, что знаю автора! Кажется, ее это впечатлило. По крайней мере, мне послышалась нотка восхищения в ее голосе, когда она спросила, нужен ли мне пакет.
Мне очень жаль, что я не смог приехать в Нью-Йорк, когда ты была там на гастролях. Было бы замечательно встретиться после стольких лет переписки. Собираюсь через пару месяцев все исправить и пересечь океан, если, конечно, ты сама не соберешься в Штаты. Может, если действие твоей книги будет разворачиваться у нас, совершишь исследовательскую поездку? Хотя есть нечто особенное в дружбе, основанной только на любви к словам и подкрепляемой обменом ими же.
Что касается твоих вопросов о моей книге: я провел пятницу в библиотеке. Написал тысячу слов и стер пятнадцать сотен. В любом случае — если уж и страдать от отсутствия вдохновения, то в Бостонской публичной библиотеке. Муза моя изображает недотрогу, и я надеялся, что новое место поможет растопить ее сердце. Библиотека действительно впечатляет — чего только стоит потолок в читальном зале. Боюсь, я слишком много времени его разглядывал. Интересно, сколько раздосадованных писателей до меня считали эти декоративные карнизы? Возможно, Эмерсон или Олкотт бездумно рассматривали ту же самую лепнину или ее эквивалент в первой инкарнации библиотеки, когда она еще располагалась на Бойлстон-стрит. Мысль об этом меня успокаивает.
Что же, жду новостей о твоем новом проекте. Как всегда, готов читать новые главы по мере их написания и высылать отзывы, если это необходимо. По крайней мере, займусь чем-то полезным, пока не вылезу из своей ямы, да и кто знает, вдруг заражусь твоей продуктивностью?! А там уже и я буду высылать тебе свои главы.
Глава первая
Писать книгу в Бостонской публичной библиотеке было ошибкой. Она оказалась слишком великолепной. Можно провести часы, просто разглядывая потолок в читальном зале. А ведь мало кто может писать книги задрав голову. Потолок же, казалось, во всех смыслах смотрел свысока, осуждая. Дразнил архитектурным совершенством, которого нельзя было достичь, бездумно расставляя друг за другом слова. Хотелось начинать с огромных арок, возвести великолепный фундамент и после добавить деталей — сотворить нечто зрелищное, симметричное, целостное. К сожалению, я пишу не так.
Я кладу кирпичики безо всяких чертежей, складываю слова в предложения, а те — в абзацы, позволяя стенам своего творения своевольно изгибаться и выворачиваться. У меня нет фундамента, лишь кирпичи, из которых складывается произведение. С самого начала я не знаю, что строю и будет ли оно крепко стоять.
Возможно, мне стоит работать в автобусе. Это больше подходит моему рабочему процессу. Ведь у меня есть некое направление, маршрут, но кто входит и выходит — определяется запутанным сочетанием привычек, времени и случайностей. Всегда есть вероятность, что маршрут изменят в последнюю минуту — из-за погоды или аварии, парада или марафона. Нет никакой симметрии и никакого плана, лишь хаотичность человеческой жизни.
И все же у потолков есть кое-что, чего нет у автобусов, и это чудесная возвышенная перспектива. Наверняка они повидали многих писателей. Но видят ли еще одного прямо сейчас? Или для них я лишь женщина в библиотеке с чистым листом бумаги на столе?
Возможно, все же стоит отвлечься от потолка и что-нибудь написать.
С трудом я отвожу взгляд. Лампы с зелеными абажурами рисуют на столах мягкие овалы света, очерчивая личные территории в общем зале. Словно говоря: располагайся как угодно, но будь добр, оставайся под светом своей лампы. Я сижу на краю одного из дюжины столов, что ровными рядами расставлены по комнате. Мое место почти в центре, так что, куда бы я ни бросила взгляд, всюду были видны зеленые лампы и склоненные над книгами головы. Вот девушка по соседству со мной сняла куртку и обнажила руки, полностью забитые татуировками. У меня самой татуировок нет, но они меня восхищают. История жизни, навсегда вписанная в ее кожу… Она сама словно книга. Узоры, портреты и слова. Мантры о любви и силе. Насколько они выдуманы? Что бы рассказала я, если бы решилась написать собственную историю на теле? Девушка читает Фрейда. А ведь студент факультета психологии — это отличный протагонист для триллера. Именно студент, а не эксперт. Экспертами читатели проникаются хуже, их знания и статус слишком отличают их от обычного человека. Я пишу «студент психологии» на чистом листе своей записной книжки и заключаю слова в рамку. Ну что же, будем считать, в автобус я зашла. Бог знает, куда он меня привезет, — я запрыгнула в первый попавшийся.
Под рамочкой я оставляю заметки о ее татуировках, стараясь разглядывать их не слишком заметно.
Напротив меня сидит молодой человек в джемпере юридического факультета Гарварда. У него классическая внешность — широкие плечи, сильная челюсть, ямочка на подбородке, — словно он оживший герой старых мультфильмов. Уже минут десять он пялится на одну и ту же страницу раскрытого тома. Возможно, он запоминает текст… или пытается не смотреть на девушку слева от меня. Интересно, кем они приходятся друг другу? Может, бывшие любовники? А вдруг он страдает от безответных чувств, а девушке все равно?
Или даже наоборот — что, если она преследует его по пятам? Наблюдает за ним поверх томика Фрейда? Подозревает его в чем-то? Он и правда выглядит измученным… Возможно, виной? Он бросает взгляд на наручные часы — «ролекс» или очень хорошая реплика.
Слева от Героического Подбородка сидит еще один человек, все еще молодой, но уже не юный. На нем спортивная куртка поверх рубашки и джемпера. Я смотрю на него с особой осторожностью, потому что он невероятно красив. Темные волосы, черные глаза, широкие брови. Главное, не встретиться с ним взглядом, иначе он решит, что я на него пялюсь. А у меня чисто научный интерес… ладно, может, не совсем. Но по большей части я размышляю, что он может привнести в историю.
Он работает за ноутбуком, иногда замирая и глядя в экран, а затем снова стремительно печатая. Боже мой, неужели он тоже писатель?
